— Ты пытаешься что-то выяснить?
— Слухи. Новостные статьи. — Ее красные губы расплылись в лукавой улыбке. — Вполне логично, что ваш брак с Эфраимом — всего лишь деловая договоренность. За все месяцы, что мы с твоим мужем провели вместе, он ни разу не упомянул о тебе.
Я почувствовала, что мои щеки покраснели, но все равно передернула плечами и нацепила на лицо свою самую снисходительную ухмылку.
— За все время, что мы женаты, он тоже ни разу не упомянул о тебе.
— Поверь мне, Уитни, я не ревную. Насколько понимаю, вы оба созданы друг для друга.
Ложь. Я никогда не видела более завидующей женщины.
— Спасибо, — сказала я. — За комплимент. — Телефон завибрировал в моей сумке, и я молча поблагодарила Бога за то, что кто-то прервал наш разговор. Я вытащила телефон из сумки. — Прошу меня извинить. Это Эфраим.
Эванджелин жестко улыбнулась и ушла прочь.
Выдохнув, я посмотрела на светящийся экран в своей руке.
Сообщение от Эфраима.
Нужно встретиться. В стекольной мастерской.
Это насчет бриллианта.
Глава 28
Уильям Дарлинг | 1930 г.
Белое платье Джулии сверкало в теплом свете дюжины люстр Дарлингов, висевших над бальным залом, и каждая из них шептала мне, создавая какофонию радостного торжества. Зал гудел от бурной болтовни наших именитых гостей, а оркестр увлекал празднующих в безумные танцевальные волны. Это была масса блестящих, восторженных от шампанского тел, слишком счастливых, чтобы помнить о предшествующих тяжелых годах.
Первая большая вечеринка после того, как все вокруг стало черным, печальным и безнадежным. Это был золотой катализатор, момент, которого все ждали, хотя и не знали об этом. Взошла новая заря, и я, как Король-Солнце, танцевал всю ночь напролет в своем собственном Версале на берегу моря.
— Ты прекрасна в своем жемчуге, дорогая.
Джулия лукаво улыбнулась мне.
— Наверное, это все из-за танцев.
Я опустил взгляд на ее живот, совершенное свидетельство нашей страсти и открывающейся перед нами новой главы.
— Ты никогда не была так прекрасна.
— Обещай мне, что наше будущее больше никогда не будет неопределенным.
Я наклонился и поцеловал ее губы.
— Я сделаю все, чтобы это было так.
Ее глаза засияли.
— Полагаю, этого достаточно.
Наше внимание привлекла суматоха у входа в бальный зал. В дверь, пошатываясь, вошел мужчина в костюме цвета слоновой кости, его золотистые волосы волнами рассыпались по плечам.
— Что он здесь делает? — задохнулась Джулия.
— Он, должно быть, услышал о вечеринке.
Она нежно провела рукой по своему животу.
— Уильям, от него одни неприятности.
— Пойди выпей чего-нибудь прохладительного. Я отведу Горация в оранжерею и провожу его через черный ход, так его гордость не будет слишком уязвлена.
— Гордость? Да какая у него может быть гордость сейчас?
Я пожал плечами.
— Он жив, значит, где-то она должна быть.
Джулия повернулась, чтобы уйти, но Гораций окликнул ее, когда приблизился к нам, заставив ее остановиться и взять меня за руку.
Я натянуто улыбнулся ему, когда он неуверенно встал перед нами, от него несло бурбоном.
— Ты не хочешь пригласить меня на свою вечеринку, Джулия?
— Мы с тобой оба знаем, что ей нечего тебе сказать, — огрызнулся я, обратив внимание на повышенное внимание, которое мы уже привлекли.
— Она не должна воспринимать все так серьезно. Это был всего лишь момент страсти.
Джулия напряглась, и я облизнул губы, готовясь к волне нарастающего гнева.
— Гораций, почему ты здесь?
Он пренебрежительно махнул рукой.
— Уверен, мы оставили все произошедшее в прошлом. Мы же братья, Уильям. Посмотри на сверкающее шоу вокруг тебя. Ни один квадратный дюйм этого не существовал бы, если бы не я.
— Боюсь, это спорный вопрос.
Гораций уставился на меня, выглядя искренне оскорбленным.
— Может быть, нам стоит поделиться историей и устроить дебаты по этому поводу? — он указал на группу дам, внимание которых привлек своим появлением.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я схватил его за рукав.
— Брат, — подошла Лейла, ее лицо было очень спокойным, но по выражению глаз я понял, что она прекрасно разобралась в щекотливой ситуации. Она обняла брата и улыбнулась ему со смесью опасения и глубокой привязанности. — Как приятно видеть тебя здесь сегодня вечером.
Гораций усмехнулся и притянул Лейлу к себе поближе.
— Я бы ни за что не пропустил эту встречу, — просиял он. — Ты просто мечта, любовь моя.
Лейла покраснела, ее глаза метнулись к женщинам, которые все еще изучали наше общение с Горацием.
— Мы должны выйти на веранду, чтобы подышать воздухом.
— Извините, мистер Дарлинг. — К нам подошел молодой человек в черном костюме, на шее у него висел фотоаппарат. — Могу я сфотографировать вашу группу, сэр? Я делаю снимки для «The Daily Morning».
Джулия улыбнулась ему и сжала мою руку.
Я сухо кивнул.
— Замечательно. Встаньте поближе друг к другу, — проинструктировал молодой человек, поставив нас так, чтобы мы стояли бок о бок, а мы с Горацием — в центре. — О, да, это прекрасно. Материал, достойный первой полосы.
— Спасибо, сынок, — сказал я, когда молодой человек пожал мне руку и ушел.
Я повернулся к Горацию, чьи налитые кровью глаза изучали округлившийся живот Джулии. Я вежливо взял его за локоть.
— Мы с тобой в зимний сад. Сейчас же.
Белое платье Джулии развевалось вокруг ее ног, когда она выбежала на освещенную люстрами площадку второго этажа зимнего сада. Мерцание десяти тысяч стеклянных кристаллов отбрасывало пляшущие тени на ее лицо, когда она смотрела на нас с Горацием.
Я скрипнул зубами от досады. Слишком долго не возвращался в бальный зал.
Я старался быть терпеливым с Горацием, позволив ему рассказывать мне о своих приездах и отъездах, о своем новом бизнес-предприятии, которое он собирался открыть в заброшенном складе, обнаруженном им на Ривер-стрит.
Только ему нужны были дополнительные средства.
В дополнение к тем тысячам долларов, которые он получил и быстро растратил с тех пор, как я разрешил ему пользоваться моими квартирами в городе.
Я ему отказал.
И теперь он был не только пьян.
Он был зол.
— Любовь моя, — воскликнул Гораций, — присоединяйся к нашей маленькой встрече. Ты должна убедить своего мужа. Он должен понять.
— Мне больше нечего сказать, Гораций, — мягко произнесла Джулия. — Мы и так помогли тебе больше, чем следовало. Пришло время птице улететь из гнезда. Иди и сделай что-нибудь сам. Сделай это для Лейлы.
Гораций поднял дрожащий палец, его румяные щеки пылали.
— Ты мне должна. Я освободил тебя от нашей сделки, Джулия, и ты мне должна.
— Сделка? — волна ужаса захлестнула меня. — Джулия?
Гораций обернулся и посмотрел на меня.
— Мой бедный Уильям, ты не знаешь, да? Действительно не догадываешься, — чеширская ухмылка расплылась по его лицу. — В обмен на твое освобождение из тюрьмы восемь лет назад твоя восхитительная жена согласилась отдаваться мне. Раз в неделю, когда мы только приехали в Саванну. Как и в ту первую ночь на корабле. Я из тех, кто ценит красоту.
Сердце заколотилось о ребра.
— Ты лжешь.
Гораций продолжал улыбаться.
— Убеждай себя в чем хочешь.
Я посмотрел на Джулию, ожидая увидеть возмущение, но ее щеки пылали.
Это была правда.
О, Боже. Это была правда.
Мое зрение расплылось, когда я, шатаясь, сделал шаг к ней, а затем в моих глазах начало двоиться.
— Я обратилась к ним за помощью, — оправдывалась Джулия. — Я не знала никого другого. У меня не было другого способа спасти тебя, — всхлипывала она. — Дорогой, он не оставил мне выбора.
