– Папа не занят? Можно к нему?
– Да-да, конечно, Маргарита Михайловна! – закивала та. – Михаил Викторович вас ждет, он велел никого не принимать и даже ни с кем его не соединять, пока вы будете беседовать.
– Это здорово! – сказала Марго и исчезла за дверью кабинета.
В тот момент, когда она вошла, отец говорил по мобильному, но, увидев дочь, сразу закончил разговор.
– Ну что ж, красотка Маргарита, – начал он, указав дочке на кресло рядом со своим столом, – у меня для тебя аж три новости.
– И сколько из них плохих? – с улыбкой осведомилась Марго, которой на самом деле было совсем не до смеха, очень уж она волновалась.
– Только одна, – утешил Еремин. – И то – не то чтобы совсем плохая, а так себе.
– Вот давай с нее и начнем, – кивнула Маргарита.
– Тогда вынужден сообщить тебе, что снова поработать с прорабом Капитоновым, как тебе хотелось, у тебя не получится. Георгий возвращается в море, это уже окончательно решено.
– Значит, у него все-таки получилось… – сдержанно проговорила Марго. – Что ж, я рада за него.
– А я вот – нет! – неожиданно признался отец. – То есть за него рад, конечно, он всегда рвался в море – но не рад за себя. Работник он отличный, такие на дороге не валяются. Так что расставаться реально жаль. Уж как мы его ни уговаривали, каких только золотых гор ни сулили, готовы были зарплату чуть не вдвое повысить – Капитонов ни в какую.
– Узнаю Боцмана, – горько усмехнулась Маргарита. – Если уж он вбил себе что-то в башку, то его ни за что не переубедить… Ладно, а хорошие новости какие?
– Хорошая новость – это то, что у твоих молодоженов, о которых ты хлопочешь, таки будет квартира в «Неваляшке», – с улыбкой сообщил Еремин. Похоже, он и сам был рад, что дочкина затея удалась. – Мы готовы сделать им такой подарок от фирмы.
– Вот это здорово, папуль! – Марго просияла и даже отвлеклась на время от своих печальных дум о Боцмане. – А квартира хорошая? – тут же забеспокоилась она. – В «Неваляшке», конечно, планировка неплохая, там и однушки приличные, но, думаю, однокомнатной квартиры им на семью все же будет мало…
– Хорошая, хорошая, – заверил отец. – Большая, с эркером, на двадцать четвертом этаже. Пусть видом на всю Москву из окна любуются.
– Что ж, это замечательно! Огромное тебе спасибо, папуль! – просияла дочь. – Но ты говорил, что есть и третья новость… Она какая – хорошая или плохая?
– Она сложная, – покачал головой отец. – Но все же ближе к хорошей. Это касается девочки Даши…
– И что же? – Марго аж в струнку вытянулась от нетерпения.
– Как ты и просила, я сразу напряг своих юристов, – начал Еремин. – Кому-то из них пришла идея, чтобы с девочкой поработал психолог. Это заняло немало времени, она долго не шла на контакт, но потом все-таки удалось ее разговорить. И девочка вспомнила свою фамилию, а также рассказала, как добиралась до Москвы из своего детского дома. И по ее рассказу удалось примерно определить возможное место, откуда она сбежала. Ну а дальше уже было дело техники. Юристы – ты же знаешь, что среди моих юристов есть парочка бывших милиционеров? – задействовали свои связи, сделали запросы, проверили по базам пропавших без вести, и нашли-таки твою протеже. И ты будешь очень удивлена – оказалось, что ее и на самом деле зовут Дашей.
– Да неужели? – Марго от изумления даже рассмеялась. – Вот как Боцман угадал… Но что же теперь с ней будет? Надеюсь, ее не вернут в детский дом?
– Нет, – помотал головой отец. – Этого удалось избежать. Только не спрашивай меня, каким образом, потому что это нарушение всех возможных правил и законов… Но нам важен результат. И он будет, я в этом уверен. Хотя оформление удочерения займет какое-то время, поскольку для начала нужно будет восстановить документы Даши, а ее родителям – получить московскую прописку…
– А они это могут? – удивилась Маргарита.
– Конечно, имеют право, они же теперь собственники жилья, – объяснил Еремин. – К тому же они молоды, у них есть постоянная работа. А раз так – им, конечно, обязательно разрешат удочерить ребенка.
– Ой, папуля, – всплеснула руками Марго, – ты просто гений! Я даже не знаю, как тебя благодарить!
– Знаешь, я и сам рад, что удалось решить этот вопрос, – поделился Михаил Викторович. – Должен тебе признаться, что настороженно отношусь к тому, что сейчас принято называть благотворительностью. Все эти мутные фонды, созданные на самом деле только для прикрытия и отмывания денег, загадочные счета, средства с которых неизвестно куда идут, благотворительные вечера, на которые приходят показать свои меха и бриллианты… Денег там собирают сотни, а шампанского выпивают на тысячи. Не люблю я этого всего, честно говорю. Но помочь конкретным людям, которым действительно нужна помощь, – это же совсем другое дело.
– Ты самый лучший на свете папуля! – горячо заверила Маргарита.
– Хотелось бы верить, – усмехнулся Еремин. – Но хватит на сегодня разговоров о посторонних людях, позволь мне немного поговорить и о собственной дочке. Скажи, красотка Маргарита, ты уже надумала, что будешь делать в этой жизни дальше.
– Ох, папочка… – вздохнула Марго. – Лучше не спрашивай…
– А что так? – ласково поинтересовался отец.
– Понимаешь, папуля, – осторожно начала она, – я наконец-то поняла, чего я хочу. Причем хочу всей душой, по-настоящему…
– Так это же прекрасно! – просиял Еремин. – Значит – вперед, навстречу своей цели!
– Да, тебе легко говорить… – снова вздохнула дочь. – А если для этого понадобится перевернуть всю свою жизнь? Отказаться от всего, к чему привыкла, все перечеркнуть – и начать все сначала, с нуля, с чистого листа… Мне страшно, папа. Это огромный риск…
– Не бойся рисковать, дочка, – отвечал Еремин. – Лучше пожалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано. Вот слушай, что я тебе сейчас расскажу. Был у нас тут недавно корпоратив, катались по Москве-реке на теплоходе. Выпили, разговорились с моим замом, Семиным, а он вдруг и говорит: «Знаете, Михал Викторович, а я ведь кинорежиссером хотел стать. Всю юность мечтал, все книжки, какие мог достать, прочел, даже кинокамеру у родителей выпросил, пытался сам кино снимать. Но подать документы во ВГИК так и не решился, думал, там таких, как я, вагон и маленькая тележка, только время потеряю. В строительный пошел, отучился, сколько уж лет работаю, а не поверите – до сих пор жалею, что не попробовал тогда. Простить себе не могу!» Вот ты как думаешь – правильно он тогда поступил? Я считаю, что нет. Ну, пробовал бы, ну не удалось – что бы потерял? Да ничего! А вдруг и получилось бы?
– Но его можно понять, – покачала головой Марго. – Он боялся отказа, удара по самолюбию. Для некоторых людей это очень болезненно. Ты вот так пойдешь ва-банк, поставишь на кон все, что у тебя есть, – а тебя обломают, скажут, что этот твой порыв никому и не нужен…
Она замолчала, запоздало поняв, что говорит совсем не о папином заме, а о себе.
– И все-таки – а вдруг? – не согласился отец. – Понимаю, что шанс был мизерный, но ведь он все равно был! Семин до сих пор считает, что совершил ошибку… Знаешь, есть такое хорошее выражение: все учатся на ошибках, только дураки на своих, а умные на чужих. Так что будь умницей, красотка Маргарита.
– Я попробую, папуль, – не слишком уверенно отвечала Марго. – Давно уже надо было браться за ум. А то мне уже четвертак, а я еще ничего не достигла в жизни. Ни в профессиональной, ни в личной.
– Ничего, дочка, не грусти, – услышала она в ответ. – Все еще впереди. Двадцать пять – это не так уж много, жизнь только начинается. Придет время – и ты дождешься своего Капитонова…
– Что-что? – вскинулась Марго.
– Я говорю: придет время – и ты дождешься своего капитана, – повторил отец. – Помнишь, когда ты была маленькой, я пел тебе песню о красотке Маргарите, которая ждет на берегу капитана фрегата?
– Конечно, помню, папочка, – Марго встала с кресла, подошла к отцу, обняла его за шею и прижалась к нему. Сколько раз психолог советовал ей это сделать! Но она очень долго не могла, мешал какой-то внутренний барьер. А теперь получилось так естественно и легко, будто той стены отчуждения, которая разделяла их долгие годы, никогда и не существовало. – Я помню все-все…
– Я тоже, Ритусь, – отчего-то дрогнувшим голосом признался Еремин и поцеловал ее в лоб. Точно так же, как тогда, в детстве.
Выйдя от отца, Марго села в свою машину и, отъезжая от офиса «БилдСтроя», первым делом включила магнитолу, нашла песню, которую давным-давно записала, и внимательно вслушивалась в слова, пока не дослушала все до конца.
И вот, когда бедапокажет глаз совиный,и безнадежный мракзатянет все вокруг,когда приспустят флагв порту до половины,останется однопоследнее «а вдруг»,останется однопоследнее «а вдруг»…
А, черт с ним, была не была! В конце концов, папа прав: лучше пожалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано! Решительным движением красотка Маргарита вынула из сумочки айфон и отыскала в памяти телефон своего капитана… То есть Боцмана.
