лейтенант, с которым Гуров пять минут назад столкнулся на пороге. Взглянув на Стаса и на Гурова, он убрал пистолет в кобуру.
– Что там? – спросил Крячко.
– Одного взяли, оружия у него не было, – доложил лейтенант. – Вы здесь его допрашивать будете или сразу в отдел поедем?
– Не мог он быть один! Я двоих видел! – понизил голос Гуров. – Первый меня вырубил, а второй сюда из подвала привел. Его-то вы и задержали. А мы сюда, в эту комнату шли, здесь еще кто-то был.
– Не может быть, – пробормотал парень. – Мы все обыскали.
Рука его снова потянулась к кобуре.
– Значит, не все! – рявкнул Стас.
Лейтенант поднял руку, призывая к тишине. Едва заметным кивком указал на шкаф и, держа оружие наготове, медленно направился в его сторону. Стас отодвинул Гурова плечом, достал табельный пистолет и прицелился. Гуров почувствовал себя здесь лишним. Безоружный, с заплывшим глазом, он прекрасно понимал, что толку от него мало, тем не менее он напрягся, готовый в случае чего вступить в бой, и уставился на высокую дверь шкафа.
Вдруг дверь шкафа с грохотом открылась, и на лейтенанта набросился человек, прятавшийся внутри. Выстрелить лейтенант не успел, но в долгу не остался – мгновенно сцепившись с напавшим, он повалил его на пол. К ним тут же подступил Стас. Нападавший не сумел завладеть табельным оружием, и пистолет отлетел в сторону. Крячко быстрым движением ноги отправил его к Гурову. Чтобы взять пистолет, сыщику пришлось поторопиться, он опустился на одно колено, наклонился и внезапно потерял равновесие. Завалиться на бок помешала стена, к ней-то Гуров и «приклеился», преклонив колено. Перед его глазами развертывалось что-то фантастическое: ровные линии искажались, движения тех, кто был в комнате, стали рваными. Гуров будто смотрел какое-то кино, а пленку, на которую оно было записано, монтировал пьяный монтажер. Стас что-то крикнул, но Гуров не разобрал ни слова. Ему требовался отдых, всего-то минуту, не больше.
Дикий грохот раздался совсем рядом с ним. За спиной Льва Ивановича тут же образовалась мягкая опора, которая утянула его куда-то назад.
* * *
– Две недели?!
– Как минимум, – отрезал врач и взглянул на наручные часы. – Скоро ужин, супруга рядом с вами, в палате тепло, а жалоб у вас никаких, как я понял, нет?
Каждый раз перед тем, как отправиться домой, заведующий отделением с деловитым видом обходил палаты и пересчитывал своих пациентов. Обычно Гурова он навещал последним.
– Так что, Лев Иванович, нет жалоб?
– Вы же знаете, что нет, – устало произнес сыщик.
Надежда покинуть палату и отправиться домой не оправдывалась вот уже десять дней. Поначалу как только Льва Ивановича не пытали: то давление измеряли, то отправили на МРТ в подвал соседнего корпуса, то ЭКГ делали, на котором неожиданно обнаружили шумы в сердце. Гуров знал, что сотрясение мозга – вещь довольно серьезная, и поэтому первую неделю пребывания в стационаре вел себя хорошо, исполнял предписанное и употреблял назначенное строго по расписанию. Галлюцинации, которые накрыли его в логове бандитов, медицина списала на последствия ударов по голове, с чем даже сам Лев Иванович вынужден был согласиться, так как наверняка знал, что его били. И, скорее всего, сильно. И, наверное, не один раз.
Но с начала второй недели он чувствовал себя прекрасно, если не считать некоторых моментов, о которых Гуров решил было помалкивать, но очень скоро понял, что не того пытается обвести вокруг пальца. Несколько раз по ночам у него случались приступы головокружения, после чего Гурова начинало рвать. Со временем приступы стали реже, а рвота и вовсе прекратилась, но лечащий врач Гурова Анатолий Игоревич безошибочно угадал, что почем, едва взглянув на синяки под глазами Льва Ивановича.
– Если будет прогрессировать, то рекомендую не скрывать, – посоветовал он.
– А что вы хотите? – попытался отшутиться Гуров. – Я же на воздухе не бываю.
Врач с жалостью посмотрел на пациента.
– Думаете, дело только в этом? – решил уточнить он. – То есть, значит, получается так: вас избили, вы несколько часов провели в сыром помещении со связанными конечностями, после чего приняли участие в задержании преступника, но не смогли полноценно в нем участвовать по причине того, что крыша поехала не в том направлении? И даже после этого, находясь под пристальным медицинским наблюдением и корчась по ночам от головной боли, вы считаете, что это все побочки из-за отсутствия свежего воздуха?
– Доктор, я могу спокойно долечиться дома.
– Вы распознаете у себя признаки инсульта? – спокойно спросил медик.
И Лев Иванович решил ничего больше не скрывать. Но разговор о выписке заводил каждый день.
Сейчас, во время обхода, услышав старую песню о главном, врач неожиданно решил снять некоторые ограничения, но обозначил сроки.
– Послезавтра будет ровно две недели с того момента, как вы сюда попали, – сказал он. – Если все будет нормально, то, возможно, поговорим о выписке.
Маша, которая забежала к Гурову перед спектаклем, с сомнением взглянула в сторону мужа.
– Что не так? – не понял Лев Иванович.
– Все так, – ответила она. – Но меня до поздней ночи не будет дома.
– Прекрати, – попросил Гуров. – Я что, в первый раз сознание теряю?
– Так сильно тебя еще не калечили, – ровным тоном произнесла супруга.
«Просто всего не знаешь, – подумал Гуров. – И слава богу».
– Доктор, можно напроситься в попутчики? – спросила Маша.
– Конечно, – кивнул тот. – Вас подвезти до театра?
Он все уже знал про супругу Гурова. И не только он, а весь больничный медперсонал. На Гурова приходили посмотреть из кардиологии, хирургии и офтальмологии, но особенно усердствовали урологи. Заведующий урологическим отделением даже попросил у Маши автограф для своей второй половины. А еще получил пропуск в театр, где шел спектакль с ее участием.
– Лева, тогда я побегу? – неуверенно улыбнулась она.
– Иди, – разрешил Лев Иванович. – До свидания, Анатолий Игоревич.
– Смотри-ка, даже имя мое запомнили, – восхитился врач.
– Не все мозги мне отбили, – улыбнулся Гуров. – Запомните меня таким, Анатолий Игоревич.
– Каким?
– Здоровым.
– Две недели, Лев Иванович, – поднял указательный палец врач. – Не меньше!
Он вышел из палаты. Маша тут же наклонилась над мужем, поцеловала его в щеку, задержала пристальный взгляд на его лице.
– Позвоню, – пообещала она. – Постарайся сделать так, чтобы твой телефон не был занят.
– Да мне никто и не звонит, – удивился Гуров. – Все мои в курсе того, что я в больнице. О чем ты говоришь?
– Не рассказывай мне сказки, – попросила Маша.
– Не буду, – пообещал Лев Иванович. – Ты все равно в них не веришь. Но если у меня все-таки телефон будет занят, то завтра не приходи. Отдохни. У меня все есть, что нужно, а ты
