сама слышала, что через два дня меня выпишут.
– Это неточно, – возразила жена.
– Точно. И ты сама видишь, что я здесь просто так валяюсь. Занимайся своими делами, нечего ко мне мотаться.
– Сейчас мое дело – это ты.
Она, не оглядываясь, вышла из палаты. Гуров подождал, пока стихнут шаги супруги, и схватился за мобильный телефон.
– Привет, – произнес он в трубку. – Не поверишь, но враги только что покинули поле боя. Раньше никак позвонить не мог.
– Совсем тебя там в черном теле держат, – поддержал друга Стас.
– И не говори.
– Как себя чувствуешь?
– Догадайся. Для галочки не выписывают. Правда, врач пообещал подумать насчет понедельника, но что-то мне подсказывает, что врет и не краснеет. Давай лучше о деле поговорим. Что там, как у вас дела?
Крячко пытался поговорить с напарником уже несколько дней, но либо ему, либо Гурову вечно что-то мешало, и разговор обрывался, толком не начавшись. Лев Иванович искренне надеялся на то, что сегодня он все-таки состоится.
– Ну как у нас дела… – вздохнул Стас. – Сам знаешь. Сначала пытаешься решить проблему, но по пути набирается новый ворох вопросов. Давай-ка я сразу скажу, что никакого села с названием Тавшино в нашей области не числится. Но указатель ты действительно видел.
– Конечно, видел. Я же в своем уме был, – возмутился Гуров.
– Указатель этот липовый, чья-то шутка, – продолжил Стас. – Участковый лично при мне его из земли одной рукой вытащил, а это говорит о том, что его воткнули туда недавно. Что к чему – непонятно.
– Дуристика какая-то, – пожал плечами Гуров. – А такой населенный пункт вообще существует?
– Если и существует, то не там, где ты был.
– Тем более непонятно.
– Местечко, в которое тебя привел «волгарь», действительно является селом, но теперь оно практически опустело. Называется оно Бедное, сплошные заброшенные участки, да ты и сам, наверное, успел заметить. Даже стариков не осталось. Поумирали они. А родственникам не до дач. Хотя, по словам того же участкового, по весне иногда кто-то приезжает туда, начинает что-то сажать. Некоторые остаются до осени, но с каждым годом их все меньше. Особенных проблем гости не доставляют, но следить за селом приходится.
– «Шашлычные» пожары? – догадался Гуров.
– Ну да. Пару лет назад несколько домов сгорели. Там и так всего с два десятка изб было, а теперь чуть больше десяти.
– А кому принадлежал дом, в котором меня держали? – спросил Гуров. – В нем явно жили люди.
– Раньше в том доме жила многодетная семья, потом дети уехали в город, а старики родители оставались на родине до самой смерти. Документы есть, все в порядке. Новых жильцов там не должно было быть.
Гуров вспомнил про стоявший возле кровати пакет, который ему принесла Маша. Наклонившись, он запустил туда руку и вытащил связку бананов. Хмыкнул, положил на тумбочку. Снова зашерудил в пакете. Пальцы наткнулись на твердый бок бутылки с минералкой.
– Стас, перезвоню.
– Скоро?
– Да. Далеко не уходи.
За время пребывания Гурова в больнице к нему в палату никого не подселили. Он тут с самого начала находился один. Его кровать стояла в углу возле окна, а вот соседняя койка и три, которые располагались напротив, пустовали, напрягая своим внешним видом – голые матрацы, застеленные сине-зелеными шерстяными одеялами и тусклого цвета застиранные подушки без наволочек представляли собой совсем не умиротворяющее зрелище.
Отложив телефон, Лев Иванович отпил воду прямо из бутылки. Пить хотелось постоянно, и дело было не в травме, а в том, что в палате стоял сухой воздух. Проветривать помещение почему-то не разрешалось, и Гуров тихо страдал, упиваясь газировкой и соками в немыслимых количествах.
Он достал из тумбочки пачку сигарет, которую тайком выпросил у девушки, навещавшей отца. Мужчина лежал в соседней палате, дочь приходила к нему каждый день утром и покидала больницу вечером. Заметив это, Гуров как-то попросил ее принести ему сигареты. Машу о подобном он бы просить не стал. Все равно отказала бы.
Лев Иванович набросил на плечи куртку и вышел в больничный коридор. Пост медсестры занимала пухленькая черноволосая медсестра.
– Добрый вечер, Айгуль, – улыбнулся Гуров.
– Скоро ужин, – вместо приветствия напомнила медсестра.
– Я быстро.
– Вам нельзя курить, – понизила голос девушка. – Хотя бы здесь потерпите, а?
– Меня через два дня выпишут, – сообщил Гуров.
– А я врачу пожалуюсь, – решительно заявила Айгуль.
– И не стыдно?
– Такая работа. На улице, если что, холодно. И снег идет.
– Да я на пять минут, ты же знаешь.
Айгуль улыбнулась и снова уткнулась в бумаги. Лев Иванович двинулся дальше, в сторону лифта. Проходя мимо холла, заметил свою спасительницу, сидевшую в одном из кресел. Соседнее кресло занимал грузный пожилой мужчина с усталым выражением лица. Он проводил Гурова безучастным взглядом, а вот его дочь кивнула Льву Ивановичу.
В ожидании лифта сыщик подошел к окну, но разглядеть за стеклом что-либо было невозможно, так как мешал яркий свет за спиной. Гурову пришлось оценивать собственное отражение и молиться, чтобы его выпустили из корпуса на улицу.
Створки лифта разъехались в разные стороны. Гуров заторопился зайти внутрь, но неожиданно шагнувший из кабинки Анатолий Игоревич заставил его остановиться.
– О! – задорно воскликнул он. – Лев Иванович!
– Он самый, – согласился Гуров. – Забыли что-то?
– А я по вашу душу.
Врач подхватил пациента под руку и потянул обратно в больничный коридор. Гуров, мысленно чертыхаясь, повиновался.
– Вы, я вижу, сбежать вздумали? – спросил Анатолий Игоревич.
– Бог с вами, доктор, – удивился Гуров. – У вас не забалуешь.
– А зачем в куртку нарядились? Курить собрались?
– Не курю, – соврал Гуров. – Просто подышать свежим воздухом захотелось. Здесь даже палату проветривать не разрешают.
– Безобразие, – согласился врач. – Но курить вам сейчас не нужно, вы же это понимаете?
– Но я…
– Присядем на минутку.
Они дошли до холла, который уже пустовал. Гуров послушно опустился в кресло, в котором недавно сидела его новая знакомая. Анатолий Игоревич сел в кресло рядом.
– От куртки тянет табачным дымом, – пояснил он. – Вы курите, Лев Иванович. Я лично два дня назад заметил вас возле нашего корпуса. Вы там за елками прятались и меня не увидели. Не подумайте, что мы тут следим за всеми пациентами, но если уж вы плохо спрятались, то думаю, что имею право дать вам совет. Как лечащий врач, разумеется.
– Я вас понял, – произнес Гуров.
– Я и сам курю, но меня хотя бы не избивали, – добавил врач. – Но если так уж хочется, то постарайтесь сократить количество побегов из палаты на улицу. Скажем, раза в два. Как думаете, у вас получится?
«Сволочь, – мелькнула мысль в гудящей голове Льва Ивановича. – Пристыдил, зараза».
