Ближе к вечеру ему позвонил Виктор Сергеевич и сказал, что «наш друг» не отзвонился после встречи.
Корбалевич выругался, вызвал Михно и попросил его связаться с технарями.
Михно, вернувшись через четверть часа, сказал, что означенная квартира на Богдановича сегодня не посещалась.
Корбалевичу пришлось выругаться еще раз, он попросил Михно находиться «на трубе» и поехал к Ухналеву.
Старики ждали его, находясь рядом с телефоном.
— Он был на квартире? — спросил Корбалевича Ухналев после приветствия.
— Не был, — ответил Корбалевич.
— И даже не входил в нее?
— Нет. Техсредства свидетельствуют об отсутствии активности в квартире на Богдановича.
— Леня, — сказал Ухналев, — говори человеческим языком. Что значит, отсутствие активности?
— Валерий Михайлович, сие означает, что там полудремлет один спецназовец, который даже не включает телевизора.
— А где же «наш друг»?
— Спросите о чем-нибудь другом, я не знаю.
— Твою дивизию! — выругался Ухналев. — А что говорит наружка, которая вела «нашего друга» на квартиру, или бригада, которая обеспечивала наблюдение за «резаком»?
— Не было наружки.
— Ни той ни другой? — спросил Виктор Михайлович.
— Ни той ни другой…
Ухналев еще раз выругался и сказал:
— Елки зеленые, втянули парня в эту игру, сунули его головой в пасть и даже не подстраховали. Почему, Леня?
— Потому, Валерий Михайлович, что те времена, когда все понимали, чем они занимаются, ушли в прошлое. Сейчас вожди говорят: мы со всеми дружим. Хотя чем плотнее дружили руководители государств друг с другом, тем активнее работали разведки. Это было аксиомой. Но теперь любое действие нужно санкционировать на самом верху. А там, наверху, мыслят своими категориями. Как это вы будете работать по Каморкане, когда эта страна у нас свое представительство открывает? А вдруг они почувствуют ваш интерес, и мы выгодные контракты упустим?
— Ладно, — вмешался в перебранку Виктор Сергеевич, — поругаемся позже, а сейчас давайте работать… Если «нашего друга» не было в квартире на Богдановича, следовательно, его перехватили по дороге и увезли на другую квартиру. У вас должен быть перечень конспиративных квартир этой резидентуры.
— Да нет у нас такого перечня.
— Понятно… — сказал Ухналев. — То есть, кроме этой квартиры, у вас по данной резидентуре ничего нет.
— Еще раз прошу, — произнес Виктор Сергеевич, — чубы будем драть друг другу позже. Разумеется, с такой информационной обеспеченностью нельзя было начинать игру, но мы ее начали, и нам ничего не остается делать, как продолжить ее. Леня, ты дай своим ребятам задание посмотреть, не появился «наш друг» у себя дома. Если его там не будет, то…
— То посмотреть сводки происшествий и начать поиск по моргам и больницам, — подхватил мысль Виктора Сергеевича Ухналев.
— Давайте прервемся на несколько минут, — предложил Корбалевич.
Он позвонил Михно и попросил того срочно подъехать на улицу Столетова.
— Есть у нашего времени одно преимущество, — сказал он после звонка, — мобильники появились у сотрудников и даже автомобили, правда, личные.
Он вышел на улицу, дождался приезда Михно и дал ему срочное задание.
Когда Корбалевич поднимался по лестнице в квартиру Ухналева, у него была надежда, что старики встретят его сообщением, что «наш друг» отзвонился и все в порядке. Но все было по-прежнему, и не надо было спрашивать у них, звонил ли Расим. Их физиономии свидетельствовали об обратном лучше, чем слова.
— Проходи на кухню, — сказал Корбалевичу Ухналев, — будем ужинать и думать.
Ужином в этой квартире называли горячие бутерброды с сыром и кофе.
Корбалевич чувствовал зверский голод и набросился на бутерброды, старики ели медленно, время от времени прислушиваясь к звукам в соседней комнате. Они боялись пропустить телефонный звонок. Но телефон молчал.
После ужина Ухналев остался на кухне мыть посуду, а Виктор Сергеевич утащил Корбалевича в соседнюю комнату.
— Давай еще раз посмотрим, почему они могли его расшифровать. Начнем с того, что это не могла быть наша наружка, раз уж ты не удосужился обеспечить его оперативным наблюдением.
— Да, — согласился Корбалевич, — и это не могла быть наружка, которая ведет наблюдение за сотрудниками резидентуры, поскольку и ее не было.
— Вот видишь, — сказал Виктор Сергеевич, — нет худа без добра. Так на чем его могли расшифровать или заподозрить в связях с контрразведкой?
— Нужно вернуться к последней встрече Расима с «резаком».
— Правильно, но мы работаем, как в Средние века. А если бы мы имели хотя бы аудиозапись, не говоря уже о видеозаписи, чтобы проанализировать все моменты, которые могли натолкнуть наших противников на мысль о том, что с ними ведется игра?
— Я все понимаю, но не будем сейчас сетовать на это, — сказал Корбалевич. — Вы с ним работали, повышая его психологическую устойчивость. На какие моменты последней встречи вы обратили внимание?
— Это были моменты излишней уверенности «нашего друга» во время беседы с резидентом. Он буквально задирал его.
— С чем это было связано? Он не пытался таким образом напугать резидента, заставить его отказаться от дальнейшего продолжения контакта?
— Нет, этого не чувствовалось. Но, получив нашу поддержку, «наш друг» повел себя подсознательно так, как ведет себя мальчишка, у которого появился защитник в лице старшего брата или взрослого человека. И это мог почувствовать противник.
— Да, видимо, его поведение стало отличаться от того, что было раньше, и «резак» почувствовал это…
— Что могло еще насторожить их? Как карты, которыми вы его снабдили?
— С картами все в порядке. Мы не снабжали его, а дали наколку. Он сам съездил за ними в Воложин и купил у человека, которому они достались после отъезда российских военных.
— Эти карты достаточно информативны и представляют интерес для разведки?
— Все в меру. Они и информативны, и интересны, но информация такого рода уже есть у многих разведок.
— Это могло насторожить противника?
— Нет, тем более, что «наш друг» не дошел до квартиры. А значит, карты тут не при чем.
— Стоп! — произнес Виктор Сергеевич. — Я обратил внимание на то, что «нашему другу» было рекомендовано идти на квартиру по улице Киселева и обязательно по правой стороне.
— Все понятно, его «взяли в машину» на подходе к квартире. Теперь кое-что проясняется…
— Это могло проясниться сразу же, если бы его обеспечили наблюдением, — раздался ворчливый голос Ухналева, — и тогда не надо было бы ваших мозговых штурмов.
Корбалевич
На работу на следующий день Корбалевич пришел как всегда к восьми. Михно уже ждал его.
— Мужик этот, — сказал он, — дома не ночевал.
Корбалевич отпустил подчиненного и позвонил Ухналеву. Трубку взял Виктор Сергеевич.
— Вы что, не уходили домой? — спросил его Корбалевич.
— Нет, Леня, обстановка серьезная, в любой момент может понадобиться наша помощь.
— Но мы же договорились, если его не будет до вечера, я действую согласно нашему плану.
— Действуй, Леня, действуй, а мы будем рядом.
К вечеру Расим не объявился, и Корбалевич пошел к руководству.
Начальник управления не придал большого значения исчезновению агента. Он выслушал Корбалевича и спросил:
— А от меня ты чего хочешь?
— Некоторого карт-бланша на контроль представительства Каморканы.
— Что это тебе даст?
— Сравним активность до исчезновения агента и после.
— Леня, — сказал начальник управления, почти с той же отеческой тональностью, что и Виктор Сергеевич, — как можно сравнивать то, чего нельзя сравнивать. Мы ведь не вели ранее это представительство. Ты же знаешь, что у нас нет средств, чтобы осуществлять, как в СССР, наблюдение за всеми представительствами стран противника. Да и противников у нас сейчас почти нет. Это раньше в Москве могли сказать, что активность сотрудников увеличилась, значит, они проводят какую-то операцию.
— Я это понимаю. Но каморканское представительство небольшое, если мы растянем его силы, то увидим, кого нет в самом представительстве. И если это сотрудники резидентуры, то станет ясно — исчезновение агента их рук дело.
— Что ты предлагаешь конкретно?
— Мои ребята знают, что Временный Поверенный ждет вызова в МИД, для проработки вопроса о новом месте расположения будущего посольства.
— Но в МИДе такие вопросы быстро не решаются.
— А зачем их решать, пусть мидовцы пригласят Временного Поверенного для проработки возможных вариантов. Штат сотрудников там небольшой, станут видны сотрудники резидентуры, и у нас хватит средств, чтобы, во-первых, отследить тех, кто отсутствует, а во-вторых, отследить перемещения предполагаемого резидента.
