каком-то забытом всеми месте? — Поинтересовался Гуго де Пейн.
Вместо ответа граф только усмехнулся, и аббат Мори ответил вместо него:
— Евреи весьма умны, друг мой. Изгнание и постоянные опасности сделали
этот народ очень осторожным. Они никогда не держат свои сбережения при себе. Они
не держат их и в одном месте. Их любимая поговорка: «никогда не клади все яйца в
одну корзину». Так вот, этот человек, банкир Эфраим, важен для графа тем, что
сокровища его незыблемы, поскольку сокрыты малыми частями по всей Европе.
Десятки казначеев в разных городах тайно хранят золото Бен Кохава. И стоит ему
только поставить свои подписи на письмах и указать пароли, как деньги будут выданы
предъявителям.
— А что, если его уже нет в живых? Если его замучили в плену, и он умер?
Что тогда? — спросил рыцарь.
— Во всяком случае, нам известно, что два месяца назад Эфраим был жив. Те,
кто удерживает его, сообщили об этом его родственникам из еврейской общины
города Толедо и потребовали выкуп, а из Толедо письмо было привезено в Шампань.
В плену Эфраим назвался не купцом, а раввином, иудейским священнослужителем.
Поэтому похитители требуют за него не так много: две тысячи золотых. — Сказал
аббат Мори.
— Тогда почему же он до сих пор в плену? — Спросил де Пейн.
— Дело в том, что у еврейской общины в Толедо нет нужной суммы, и потому
они переслали сюда, в Труа, родственникам Эфраима, требования его похитителей. —
Ответил аббат.
— Да, история весьма запутанная. — Протянул Гуго.
— Вот мы и хотим, чтобы вы, молодой человек, и помогли нам с графом ее
распутать. Кстати, тот самый, требуемый похитителями, выкуп вы же и повезете, и,
дай-то Бог, если нам удастся так легко заполучить этого бесценного еврея. — Сказал
аббат.
Глава 12. В поисках проводника
После совещания у графа, Гуго без особой радости вернулся в свою маленькую
комнатку, выделенную ему в левом крыле замка недалеко от хозяйских покоев. На
сердце было неспокойно, и молодому рыцарю долго не удавалось заснуть.
Предчувствие трудностей предстоящего дела заставляло его нервничать, а
ответственность давила тяжелым грузом из-за того, что де Пейн прекрасно понимал,
насколько важно выполнить это почти что безнадежное задание успешно. Ведь то
было его первое поручение на службе у графа Гуго Шампанского. Но, гораздо больше,
чем юного графа, он боялся подвести аббата Мори, человека, дважды спасшего ему
жизнь. Молодой рыцарь считал делом чести платить добром за добро. Поэтому, Гуго
де Пейн чувствовал себя обязанным во что бы то ни стало разыскать еврейского
ростовщика, достать его хоть из-под земли, найти его даже на краю света, вырвать его
из плена и добиться выполнения условий займа, хотя шансы на благоприятный исход
предприятия были совсем невелики. И все же, молодой рыцарь заснул,
преисполнившись решимостью уладить возложенное на него дело любой ценой.
Гуго не мог знать, что еще раньше, до совещания у графа, утром того же дня в
одной из дальних комнат дворца разговаривали двое мужчин в серых монашеских
одеяниях. У одного из них на груди висел крест, другой же был без каких-либо знаков.
Того, что с крестом собеседник называл братом Мори, а второго, без креста, звали
братом Адамусом.
— Наконец-то, кажется, все складывается, так, как надо, брат Адамус. Мне
все же удалось убедить юного графа послать военную экспедицию в нужное нам
место. К сроку нашелся и повод. Самый простой, но весьма действенный — деньги.
— Вы заплатили графу, брат Мори? Но из каких средств? Казна нашего
ордена давно истощилась.
— Вовсе нет, брат. Я ничего не платил. Я приманил графа чужими деньгами.
— Вы пообещали ему военную добычу?
— Не то. Просто я ненавязчиво напомнил ему, что если наш юный граф
желает первым достичь пределов Святой Земли, ему нужно уже сейчас начинать
готовить армию. А денег у графа совсем немного. Поэтому самое время взять у евреев
давно обещанную ссуду.
— А причем тут евреи?
— При том, что еще десять лет назад некий ростовщик Эфраим бен Кохав
подписал отцу графа гарантию на заем ста тысяч безантов.
— Ну, так это дело уже прошлое.
— Нет, Адамус. Вовсе нет. Обязательства Эфраима распространялись и на
потомков графа Тибо.
— Но как все это связано с нашим делом?
— Очень просто. От одного надежного человека мне стало известно, что в
самом конце прошлого года этот Эфраим был захвачен в плен контрабандистами
Пиренейских гор как раз в той самой местности, которая более всего и интересует
сейчас наш орден. И тогда я убедил графа для вызволения из плена ростовщика
послать туда военный отряд, во главе которого будет известный тебе молодой рыцарь
Гуго из Пейна.
— И граф раскошелился на экспедицию ради спасения еврея? Откуда такое
благородство в отношении всеми гонимой нации?
— Едва ли тут можно говорить о каком-то особенном благородстве мотивов.
Сами по себе евреи безразличны графу. Но ради спасения своей ссуды, ради спасения
единственной возможности опередить других в походе к Святой Земле наш юный
честолюбивый граф готов на многое.
— И что даст нам все это?
— С помощью вооруженного отряда мы, во всяком случае, сможем очистить
путь от врагов и выполнить задачу, стоящую перед орденом. Ты же знаешь, что у нас
остались только три бойца и их необходимо сберечь для последнего боя.
На утро де Пейна разбудил некий Гондемар, один из троих молчаливых
бритоголовых не то монахов, не то рыцарей, рядом с которыми Гуго сидел на
собрании Братства Христова. Гондемар назвался посыльным аббата Мори, и
длинными запутанными коридорами он проводил Гуго в небольшую комнатку в
противоположном крыле графского дворца. Комнатка была обставлена весьма
скромно, но буквально все свободное пространство в ней занимали огромные старые
фолианты, стоящие на полках вдоль стен и разложенные повсюду. В дальнем углу
горела свеча, а над ней висели Распятие и три большие иконы: поклонение волхвов,
крещение в Иордане и Дева Мария с младенцем. В толще дальней стены была выбита
глубокая оконная ниша, и там, стоя возле единственного узкого окна, его уже ждал
аббат.
— Доброе утро, — просто поприветствовал он де Пейна. И сразу спросил:
— Есть ли у вас, молодой человек, опыт общения с евреями?
