—Хороша же охрана, которая при первой же опасности разбегается по домам! —
Негодовал Соломон Ицхаки.
—Этот человек, известный вам как Хромой Джек, дрался, как мог и только чудом
остался жив. Будучи раненым, он нашел в себе силы проследить за бандитами и
переправить сюда письмо о выкупе. С величайшим трудом добрался этот человек до
Труа. По дороге он едва не умер от ран. И, напомню вам, что лишь благодаря
мужеству этого англичанина нам с вами стало известно о судьбе вашего зятя. А не
пошли граф своего человека на службу к Эфраиму… Впрочем, ребе, не о том сейчас
речь. Я пришел сообщить, что получив это известие, граф принял решение выслать
экспедицию для спасения вашего зятя. Вот этот молодой шевалье, Гуго де Пейн, не
позднее, чем завтра с отрядом хорошо вооруженных рыцарей отправляется в военный
поход для вызволения вашего родственника.
Остро отточенное гусиное перо застыло в руке Соломона Ицхаки. Он открыл рот
и с полминуты молча хлопал глазами.
—Да что вы такое говорите! Чтобы какой-нибудь христианин спасал еврея, да
еще ради этого ехал так далеко! Никогда не поверю. — Наконец воскликнул раввин и,
решительно отложив перо, перестал моргать и уставился на христиан черными
проницательными глазами. Было видно, что слова аббата сильно удивили его.
—И, однако, это так, ребе. — Подтвердил Мори.
—Значит, в этом деле для вас, христиан, есть интерес несоизмеримо больший,
чем просто спасение моего бедного зятя.
—И это верно. Ваш зять обещал крупную ссуду графу Шампанскому.
—Так графу нужны деньги? С каких же это пор самая богатая провинция
Франции перестала приносить прибыль? Или речь идет о слишком большой сумме,
равной нескольким годовым доходам?
—Вы весьма проницательный человек, Соломон. Знаете, я читал ваши
комментарии к Талмуду, и мне понравились некоторые моменты.
—Вот как! Вы удивляете меня все больше и больше, аббат. Впервые вижу
христианского священника, так хорошо знающего иврит, да еще и читающего Талмуд
и комментарии к нему. Наверное, вы представляете не папу с его тупыми
последователями, а какую-нибудь новую секту.
—Я представляю один древний монашеский орден, но это не имеет отношения к
сути дела, ради которого я пришел сюда. Скажем, сейчас я говорю с вами как
духовный наставник графа Шампанского, а граф твердо намерен вызволить Эфраима
Бен Кохава из плена. Посему, военному отряду нужен проводник из числа людей,
которые уже сопровождали вашего зятя в тех местах, знают тайные торговые тропы в
Пиренеях, и которым ваш зять мог бы полностью доверять. В этом и состоит моя
просьба к вам: дать нам такого проводника. И еще я хочу поподробнее ознакомиться с
письмом из Толедо.
—И все же, аббат, зачем это вам? Почему человек графа, этот самый Хромой
Джек, не может быть проводником? Неужели ваши рыцари не найдут дороги? Ведь
место, куда Эфраима отвезли сразу после похищения, по крайней мере, два месяца
назад, вам известно.
—Время дорого. Человек графа шампанского, принесший вести о вашем зяте,
болен. Он обессилил от ран и, боюсь, в ближайшие пару месяцев силы едва ли
вернутся к нему. Отряду предстоит долгое и трудное путешествие на юг в
неподходящее весеннее время, когда дороги плохи, а реки полноводны. Поиски в
Пиренейских горах опасны и, возможно, бесполезны: те, кто похитил Эфраима, давно
могли переправить его в другое место. К тому же, наши рыцари не знают вашего зятя
в лицо и могут его спутать с кем-то другим. Кстати, то, что ваш зять, невзирая на все
запреты христианских правителей, торговал с Кордовским халифатом, в том числе и
оружием, графу Шампанскому известно давно. Но граф не собирается оглашать это.
Просто ему нужен в этой экспедиции человек, способный провести отряд по
испанским горам короткими торговыми путями и, в случае надобности, подтвердить
добрые намерения рыцарей испанским евреям и самому Эфраиму, чтобы, например,
ваш зять не испугался и не покончил с собой, когда его станут освобождать силой.
—Ну, Эфраим не такой человек, чтобы добровольно расставаться с жизнью, хотя,
разумеется, каждый еврей должен помнить о кидуш ха-шем[45]. А если намерения у
воинов графа действительно добрые, то и проводник отряду едва ли понадобится. Ибо
благие пути писаны на небесах.
—Повторюсь, ребе, дело в том, что воины не знакомы ни с тайными тропами
Пиренеев, ни с самим Эфраимом, ни с людьми, с которыми он вел дела, и без такого
сопровождающего отряду будет чрезвычайно трудно найти его среди десятков других
пленных, приготовленных для продажи в рабство. Подумайте, другой возможности
спасти Эфраима не будет.
—Как! Его хотят продать в рабство? Так почему же не ждут выкупа от семьи?
—Разбойники, захватившие Эфраима, находятся вне закона по обе стороны
границы. Они не могут ждать слишком долго. И, если до начала лета они ничего не
получат за пленника, им проще продать его в рабство или убить, чем снова вести
переговоры о выкупе. Уверяю вас, все что хотели объявить вам эти бандиты, они уже
объявили. Посему надеюсь, что вашего зятя успеют вызволить из плена до начала
летней невольничьей ярмарки в Кордове.
С минуту раввин молчал и что-то обдумывал. Потом произнес:
—Предприятие ваше весьма и весьма опасное, и не думаю я, что хоть один еврей
осмелится добровольно сопровождать отряд ваших свирепых рыцарей.
—Но безопасность проводника будет гарантированна командиром отряда,
который сейчас находится перед вами.
—Слабое утешение для родителей, если их сына убьют. — Заметил раввин,
скользнув по де Пейну недоверчивым взглядом.
—Так вы не дадите нам проводника?
—Почему же? Я могу порекомендовать вам одного человека, который, думаю,
согласится охотно, но прежде я должен еще раз все обдумать, поскольку речь сейчас
идет о безопасности моих родственников.
—Так проводник тоже ваш родственник?
Раввин кивнул. С минуту они помолчали. Какое-то время раввин смотрел на
аббата изучающе, думая о чем-то своем и вращая при этом в длинных пальцах гусиное
перо, потом опять решительно отложил его, поднял глаза и сказал.
—Я, кажется, догадываюсь, о какой ссуде идет речь. Около десяти лет назад
Эфраим рассказывал мне о своем разговоре с ныне покойным графом Тибо,
завершившимся подписанием весьма любопытной бумаги: обязательства выдать ссуду
