МОНТИНЬЯК. Моей холодности?!..
ОДЕТТА. Ну да, твоей холодности, которая вовсе не в твоём характере... ведь, помнится, в другие годы всё происходило совсем иначе. Вспомни, Феликс, как мы радовались, что можем спать вместе, в одной постели, ведь в Париже мы никогда этого себе не позволяем!.. Ну признайся, Феликс, что именно эта дурацкая история выбила тебя из колеи.
МОНТИНЬЯК. Конечно, было бы лицемерием утверждать, будто всё это доставило мне удовольствие... Признаться, первую ночь я был ошеломлён не на шутку...
ОДЕТТА. Тебе следовало сразу же сказать мне.
МОНТИНЬЯК. Знаешь, поначалу мне было как-то неловко... Боялся, как бы ты не приняла за подозрение сам факт, что я рассказал тебе об этом.
ОДЕТТА. Хорошо, но на вторую-то ночь, когда он... вернее, когда я... в общем, когда всё снова повторилось?..
МОНТИНЬЯК. На вторую ночь, признаться, я был несколько обескуражен... и с нетерпением ждал третьей... ладно, если уж ты настаиваешь, чтобы я в точности описал, что творилось у меня в душе... мне хотелось... ведь это так естественно для влюблённого мужчины...
ОДЕТТА. Ах, любовь моя...
МОНТИНЬЯК. Мне хотелось удостовериться, отличаются ли твои ночные кошмары — ты уж позволь мне назвать их таким манером, при всём наслаждении, какие они тебе доставляли — один от другого...
ОДЕТТА. И что же?..
МОНТИНЬЯК. А когда прошла неделя, а ты всякий раз шептала всё те же самые слова...
ОДЕТТА. Тебя это немного успокоило, не так ли?..
МОНТИНЬЯК. В общем, да... вернее сказать, самую малость. Ибо тогда я убедился, что это какое-то наваждение... навязчивая идея, что ли... Только вот... как могла ты оказаться во власти подобного наваждения... Это у меня просто в голове не укладывалось!.. Ведь недаром говорят, нет дыма без огня... Правда, не уверен, относится ли эта поговорка к сновидениям... но признаться, меня неотступно мучил вопрос, который я теперь хочу задать тебе: всё-таки что же могло послужить причиной — разумеется, косвенной — этакого странного сновидения, которое повторялось из ночи в ночь?
ОДЕТТА. Но какая же тут, по-твоему, может быть причина?..
МОНТИНЬЯК. Ах, дорогая, вот это-то и не даёт мне покоя!.. Все, кто, подобно мне, способен помнить свои сны, обычно находят хоть какую-то связь между тем, что им привиделось ночью, и реальными событиями предшествующих дней. (Ей явно хочется поделиться с ним тем, что она узнала о поведении Дезире в прежних домах, однако у неё так и не хватает решимости.) Однако раз ты уверяешь, что нет ничего такого, что могло бы вызвать... или хотя бы объяснить это упорное ночное видение... то не стоит больше об этом!..
ОДЕТТА. Нет-нет... Напротив, я как раз настаиваю, чтобы мы продолжили этот разговор... ну представь себя на моём месте...
МОНТИНЬЯК. Вот это было бы весьма затруднительно...
ОДЕТТА. Ах, поверь, мне сейчас совсем не до шуток. Подумай обо мне!
МОНТИНЬЯК. Охотно... но ведь не я же герой твоих ночных приключений.
ОДЕТТА. Полно смеяться, дорогой. Вспомните, вот уже три года, как я изо всех сил стараюсь стать настоящей светской дамой... дорасти до вашего уровня, наконец... и вот... ах, нет, всё это слишком нелепо! Слишком нелепо, чтобы из-за подобного вздора ты мог усомниться... нет, разумеется, не во мне... но в чистоте моих помыслов... Конечно, ты вправе заподозрить, даже не знаю... скажем, какую-то дурную наследственность, но в том нет моей вины, и это никак не...
МОНТИНЬЯК. Ах, не стоит копаться так глубоко!.. Заклинаю тебя, право, перестань себя мучить.
ОДЕТТА (позвонив в колокольчик). Скажи, он далеко отсюда, этот киоск, где ты покупаешь вечерние газеты?
МОНТИНЬЯК. Да нет, в двух шагах...
ОДЕТТА. Прекрасно.
МОНТИНЬЯК. А что ты хочешь?
ОДЕТТА. Да мне вдруг вспомнилось, как-то на днях я видела там...
ДЕЗИРЕ (входя с небольшой книжечкой в кармане). Мадам звали?
ОДЕТТА. Да, но только не вас, а Мадлен...
ДЕЗИРЕ. Само собой, мадам, но только Мадлен пошла в город, к красильщику.
МОНТИНЬЯК. Пошлите Дезире. Вы знаете небольшой киоск, где я обычно покупаю вечерние газеты?
ДЕЗИРЕ. Само собой, господин министр...
МОНТИНЬЯК. Какую газету тебе купить, дорогая?
ОДЕТТА. Да нет, мне нужна вовсе не газета...
МОНТИНЬЯК. Хорошо, тогда скажи, чего ты хочешь...
ОДЕТТА. Одну книжку, с красной обложкой, она висит в уголке, справа...
МОНТИНЬЯК. И что это за книжка?
ОДЕТТА. Гмм... «Сонник», «Толкование снов», так она, кажется, называется...
ДЕЗИРЕ. Её там больше нет, мадам...
ОДЕТТА. Как это?
ДЕЗИРЕ. Вот так, мадам... У него была только одна... и я её уже два дня как купил... Если мадам позволит, я охотно одолжу её мадам...
Вытаскивает из кармана книжку и протягивает её Одетте.
МОНТИНЬЯК (перехватывая книжку у него из рук). Благодарю вас. Всё в порядке... не так ли?
ДЕЗИРЕ. Прошу прощенья?
МОНТИНЬЯК. Я сказал: всё в порядке?
ДЕЗИРЕ. Всё в порядке, господин министр, покорнейше благодарю.
МОНТИНЬЯК. Да я не спрашиваю вас, всё ли у вас в порядке, я сказал: всё в порядке... ступайте, вы свободны!
ДЕЗИРЕ. Ах, прошу прощенья, господин министр.
Дезире уходит.
ОДЕТТА. Теперь мне ясно... он всё слышал из своей комнаты!
МОНТИНЬЯК. Да нет, ну что за фантазии...
ОДЕТТА. Конечно, слышал... Никаких сомнений! Ему захотелось узнать, что означали мои сновидения!..
МОНТИНЬЯК. Полно, возьми себя в руки, наконец! Давай-ка лучше для забавы попробуем разгадать, что же таится за твоими ночными развлечениями?
ОДЕТТА. Да, ты прав... погоди-ка... а что, если нам взять книжку, и пусть она сама раскроется на той странице, где он читал... (Кладёт книгу, она раскрывается.) «Эротические сны»!!! «Эротические сны всегда имеют под собой основания. Они свидетельствуют о подсознательном влечении, обычно невольном, о котором предмет страсти до поры до времени даже не догадывается». Боже, какая чушь!.. И пошлость вдобавок!..
МОНТИНЬЯК. Самая большая глупость, дорогая, всерьёз верить книжонкам подобного толка. Ну-ка дайте-ка мне её сюда...
ОДЕТТА. Да нет, погодите, погодите... я хочу, чтобы она раскрылась на другой странице...
МОНТИНЬЯК. Да нет, не стоит...
Делает попытку вырвать книжку у неё из рук.
ОДЕТТА. Я так хочу... Ах, погляди, что ты натворил!
МОНТИНЬЯК. И что же я такого натворил?
ОДЕТТА. Ты почти напрочь оторвал полстраницы! Теперь уж лучше совсем её вырвать...
МОНТИНЬЯК. Да ни за что на свете... послушай, это было бы ещё большей неосторожностью. Лучше уж оставить всё как есть.
ОДЕТТА. Но в таком случае, он сразу догадается, что именно мне хотелось прочитать.
МОНТИНЬЯК. Ну что ж, узнает так узнает... подумаешь, в конце концов, чёрт с ним, тем хуже для него!
ОДЕТТА. Феликс!
МОНТИНЬЯК. Что?
ОДЕТТА. Уволь его, умоляю!..
МОНТИНЬЯК. Да нет, полно, успокойся... ну подумай хоть немного. Хорошо, предположим, он и вправду слышал, что ты там бормотала во сне. Что он подумает о нас, если мы вдруг ни с того ни с сего, без всяких объяснений, выставим его за дверь?.. Ах, Господи! И зачем я только заговорил с тобой об этом?!.. (Пауза.) Кстати, который час? Уже десять минут девятого. Нам пора переодеваться.
ОДЕТТА. Это ещё зачем?
МОНТИНЬЯК. Как это, зачем?.. Ты же отлично знаешь, что сегодня у нас ужинают Корниши.
ОДЕТТА. Ах, да, правда...
Делает два шага по ступенькам вверх, потом оборачивается, лицо жалкое и виноватое.
МОНТИНЬЯК. Ну полно... поцелуй же меня.
ОДЕТТА. Ах, с удовольствием... (Бросается ему на шею и целует от всего сердца.) Скажи, ты ведь не презираешь меня, правда?
МОНТИНЬЯК. Полно-полно, ступай же, одевайся!
Она быстро поднимается по ступенькам, что посреди декораций, он спешит вслед за ней. В тот момент, когда он вот-вот должен исчезнуть из виду, появляется Дезире.
ДЕЗИРЕ. Могу ли я накрывать на стол, господин министр?
МОНТИНЬЯК. Разумеется... похоже, друг мой, вы даже несколько припозднились. В службе надо соблюдать пунктуальность. (В сторону.) Ах, как же просто быть несправедливым!
Уходит.
ДЕЗИРЕ (один). О чем это он? Почему он сказал, что я припозднился?.. Ведь сам же велел никогда не накрывать на стол раньше четверти девятого... а сейчас ещё только десять минут!.. Должно быть, не в настроении. (Находит на столе свою книжку и, совсем было собравшись сунуть её в карман, повторяет тот же трюк, что и Одетта. Кладёт, чтобы она сама открылась в том месте, где её только что открывали, и обнаруживает порванную страницу.) Ну надо же... (Суёт книжку в карман.)
Дезире направляется к буфету, достаёт скатерть и начинает накрывать на стол. Со звоном расставляет тарелки. Входит Мадлен со скатертью и салфетками.
