МОНТИНЬЯК. Да, кажется, я где-то слышал это имя...
ГЕНРИЕТТА. Так вот, сестра моей кухарки служит горничной у этой графини... и она мне рассказала одну потрясающую историю, которая случилась две недели назад...
Одетта, протянув под столом ноги, пытается подать Генриетте знак, чтобы та замолчала.
МОНТИНЬЯК (обращаясь к Одетте). Что это с тобой? Что ты там ищешь?
ОДЕТТА. Звонок…
МОНТИНЬЯК. Зачем это?..
ОДЕТТА. Хочу позвонить Дезире...
МОНТИНЬЯК. Ты хочешь, чтобы он тоже послушал эту историю?
ОДЕТТА. Да нет, просто хочу, чтобы он подавал следующее блюдо... хочу поскорее встать из-за стола...
ГЕНРИЕТТА. Да вы совсем не слушаете...
ОДЕТТА. Да нет же, мы все внимание...
ГЕНРИЕТТА. Так вот, у этой графини был лакей, немного вроде вашего, если верить тому, как мне его описали... И однажды вечером...
ОДЕТТА. Тсс!.. (Входит Дезире.) Можете подавать, прошу вас.
ДЕЗИРЕ. Слушаюсь, мадам. (Подаёт кофейный пломбир.) А эта дама, господин министр, ей и сыра тоже не полагается?
МОНТИНЬЯК. Нет-нет, никакого сыра…
КОРНИШ (с шумом врываясь в столовую). Пардон! Прошу прощенья! Виноват, покорнейше прошу простить, сожалею от души... сами понимаете, когда играешь, обо всём забываешь!
МОНТИНЬЯК. Так вы выиграли?
КОРНИШ. Да, целый миллион!
ОДЕТТА и МОНТИНЬЯК. Ах, подумать только!..
ГЕНРИЕТТА (которая ничего не слышала). Пожалуй, позвоню в казино, узнаю, там ли он ещё...
ОДЕТТА. Да он уже здесь...
ГЕНРИЕТТА. Правда? А где?
ОДЕТТА (показывая на него). Да вот же он...
ГЕНРИЕТТА (которая сидела к нему спиной). Ах!.. Вы здесь? Ну и как?
КОРНИШ. Продулся вчистую!
ГЕНРИЕТТА Ох!.. И сколько?
КОРНИШ. Сто тысяч!
ГЕНРИЕТТА. И только-то?..
МОНТИНЬЯК. Вы уже ужинали?
КОРНИШ. Да, дражайший министр.
ОДЕТТА. Уверены?
КОРНИШ. Почти... Пока играл, съел восемь или десять бутербродов. Но поскольку десерта там не подавали, я бы не отказался от кусочка этого мороженого, оно выглядит так аппетитно! И, само собой, охотно выпил бы чашечку кофе.
МОНТИНЬЯК. Ну расскажите же, как всё было.
КОРНИШ (усаживаясь так, чтобы жене не было видно его рта). Всё было так, как обычно. В восемь проиграл два миллиона, без четверти девять мне начало везти... а двадцать минут спустя выигрываю миллион!.. Если точно говорить, я трижды сорвал банк. Начал со ста пятидесяти тысяч, всего три, шесть, двенадцать!
Звонит телефон.
ОДЕТТА Так получается, вы выиграли больше миллиона?..
КОРНИШ. Да нет, дело в том, что я успел поставить ещё сто двадцать тысяч франков за соседним столиком... и проиграл.
МОНТИНЬЯК. Но в таком случае, выходит, вы выиграли всего восемьсот восемьдесят тысяч!
КОРНИШ. Э-э... ошибаетесь, весь фокус в том, что по пути я ещё сорвал банк в шестьдесят тысяч, а я дважды проходил туда-сюда... У вас очаровательное платьице, мадам...
ОДЕТТА. Благодарю, месьё.
ДЕЗИРЕ (входя). Месьё просят к телефону.
МОНТИНЬЯК. Кто там на проводе?
ДЕЗИРЕ. Глава кабинета господина министра.
МОНТИНЬЯК. Что там ещё... иду!
Уходит.
КОРНИШ. А вот я знаю, что там такое...
ОДЕТТА. И что же?
КОРНИШ. Кабинет распущен!
ОДЕТТА. Не может быть!
КОРНИШ. Да, вот уже час.
ОДЕТТА. И что же Феликс?
КОРНИШ. Увы, должен огорчить вас, мадам, Феликс больше не министр! Я только что узнал об этом, в казино. Но не хотел его огорчать. Подумал, пусть уж лучше узнает от главы своего кабинета.
ОДЕТТА. Ах!.. Ох!.. Ничего себе новость...
ГЕНРИЕТТА. Что там такое случилось?
Появляется Дезире, в руках у него поднос с кофе. Мадлен убирает десертные тарелки, оставляя лишь тарелочку Корниша.
КОРНИШ. Ладно... за дело! Как вы думаете, рассказать ей какую-нибудь байку или сказать всё как есть?
ОДЕТТА. Ах, право не знаю...
КОРНИШ. Ладно! Поехали! Так вот, полагаю, тебе известно, что у нас тут во Франции республика?
ГЕНРИЕТТА. Да, конечно, республика...
КОРНИШ. Так вот, нынешнее правительство нашей республики только что получило пинок под зад. Иными словами, кабинет министров подал в отставку.
ГЕНРИЕТТА. Не может быть!
КОРНИШ. Сожалею, но так оно и есть...
ГЕНРИЕТТА. Стало быть, и господин Монтиньяк тоже?..
КОРНИШ. Без-ра-бот-ный!
ГЕНРИЕТТА. Ах!..
Появляется Дезире с кофейником.
КОРНИШ. Позволительно ли мне полюбопытствовать, мадам, по какому такому случаю вы нынче вечером так обольстительны?.. Везёт же этому Монтиньяку!.. И что за глазки, просто чудо, да и только!.. Вы не сердитесь, когда вам говорят комплименты?
Дезире спускается, в руках у него поднос с ликёрами.
ОДЕТТА. Всё зависит от комплиментов и от того, кто мне их говорит.
ДЕЗИРЕ (голосом, в котором сквозят скрытые чувства). Мадам желает пить кофе здесь?
ОДЕТТА. Да... вы не против?
КОРНИШ. Какой разговор... нам и здесь хорошо. Кстати, что это за мех был на вас вчера в казино?
ОДЕТТА. Горностай!..
Дезире удаляется с подносом для ликёров.
КОРНИШ. Ну так вот, он был вам обворожительно к лицу, этот ваш горностай. Впрочем, трудно представить себе обрамление, которое оказалось бы вам не к лицу! Даже мужчина не слишком приятной наружности, и тот рядом с вами будет выглядеть почти красавцем.
ОДЕТТА. Вот тут, по-моему, вы зашли слишком далеко...
Дезире снова возвращается с подносом для ликёров.
КОРНИШ. Ах, как бы мне хотелось увлечь вас в эти дали!.. Боже, как вы восхитительно пахнете!..
ОДЕТТА. Надеюсь, аромат достаточно тонкий?
КОРНИШ. О!., тончайший-претончайший, нежней не бывает! (Дезире удаляется, не спуская с Корниша устрашающего взгляда.) Ну и ну!..
ОДЕТТА. Что там ещё?
КОРНИШ. Вы не заметили, какой взгляд бросил на меня ваш дворецкий?
ОДЕТТА. Нет, не заметила...
КОРНИШ. Ну и дела! Подумать только... Он прямо глаз с вас не сводит, этот мужчина!.. Уж не знаю, может, ему кто-нибудь поручил следить за вами, но, знаете ли... всё-таки будьте начеку! Он прямо взбесился, когда услыхал, когда я говорил вам комплименты.
ОДЕТТА. Придёт же такое в голову!
КОРНИШ. В этом нет ничего для вас оскорбительного... скорей наоборот. Должно быть, он счёл, что я был недостаточно уважителен... впрочем, на него мне в высшей степени наплевать... и он не помешает мне повторить, что никогда ещё вы не были столь обольстительны, как нынче вечером! Будто нарочно...
ОДЕТТА. Что вы хотите этим сказать?..
КОРНИШ. В общем... короче, скажем, что это просто совпадение!
МОНТИНЬЯК (возвратившись в столовую). Друзья мои, должен сообщить вам потрясающую новость... наш кабинет подал в отставку!
ОДЕТТА и КОРНИШ. Ну вот!..
МОНТИНЬЯК. Выходит, вы уже знали?
ОДЕТТА с КОРНИШЕМ. Да...
КОРНИШ. Я узнал об этом в клубе...
ОДЕТТА. И только что рассказал мне...
МОНТИНЬЯК. Уму непостижимо! Чтобы Депланк подал в отставку и даже не потрудился нас предупредить... нет, по-моему, это уже ни в какие ворота не лезет... право, всему есть пределы!.. За кого он нас принимает?!.. Я только что задал ему этот вопрос по телефону и намерен сказать напрямик всё, что я об этом думаю! Конечно, что и говорить, были в его кабинете три-четыре министра, которые стали ему поперёк горла!.. И что же он делает?!.. Не находит ничего лучше, как вышвырнуть всех нас за борт, чтобы заново сформировать своё правительство, взяв вместо нас ничтожества, которые бы плясали под его дудку!.. Проще не придумаешь, но стыд какой!.. Вот так я ему и скажу, и с радостью!..
ДЕЗИРЕ (входя). Господин министр, телефонная станция Лизье отказывается принимать заказы на междугородные переговоры после десяти вечера.
МОНТИНЬЯК. Ах, вот как! В таком случае соблаговолите передать на телефонную станцию Лизье, что разговор заказывает сам министр почт и телеграфа... и что я самолично увольняю весь персонал телефонной станции Лизье, если они посмеют не соединить меня с абонентом!.. Пока ты министр, и слова не скажи... но стоит тебе оказаться не у дел, вот тут-то и можешь дать себе волю, наконец-то заставить их работать как положено... и не дай им Бог ослушаться!.. (Дезире уходит).
КОРНИШ. Не мне, дражайший друг, давать вам советы, но будь я на вашем месте, я бы действовал совсем иным манером...
МОНТИНЬЯК. И что бы, интересно, вы сделали на моём месте?
КОРНИШ. По правде говоря... будь я на вашем месте... я бы сел на поезд, что отходит в десять пятьдесят, и свалился бы как снег на голову в логово этого Депланка, который, нетрудно себе представить, вряд ли ляжет спать раньше десяти утра!
