— С этого начинал, а чем закончил?
— Последние пять лет в его функции входил надзор за внутренним сыском и руководство заграничной агентурой. Именно господин Потемкин находился на постоянной связи с российскими резидентами и агентами.
И он один из немногих знает о моих возможностях передачи сообщений по радио, правда, без подробностей. Скрыть от умного человека такие вещи достаточно сложно. Прямых вопросов он не задавал и не проявлял излишнего любопытства.
— Он первым читал их донесения и составлял инструкции, утверждавшиеся императрицей.
— Вы ведь, Григорий Александрович, недавно вернулись из-за границы? — проявляя неожиданную осведомленность, спросила Екатерина. Не так и проста она.
— Требовалось личное присутствие в Париже, — сказал тот без промедления. — В министерстве иностранных дел Франции есть чиновник, готовый за плату снабжать конфиденциальной информацией о негласной внешнеполитической деятельности своего правительства, в частности в Турции. Также передать шифры, посредством которых сообщаются министр иностранных дел с посланником в России.
— Шифр так сложен, что без особой инструкции невозможно им пользоваться, — пояснил я. — На самом деле их два. Одним пользуются в Париже, вторым здесь, и оба отнюдь не просты. На месте легче разобраться под руководством нашего… э-э-э… информатора. Кроме того, важно было наладить личные доверительные отношения, передать запрошенные суммы из рук в руки.
— Ну-ну, — сказала она неопределенно.
— Императрица соблаговолила утвердить единовременный гонорар шпиону в десять тысяч ливров, — уточнил Потемкин, — и ежемесячный в размере тысячи ливров. В дальнейшем выплаты будут перечислены на счет российского посланника в Париже Перфильева.
— Кроме нас и его, — а что Ванька мой человек еще с похода в Крым с Ласси и попал на место по моей протекции, сейчас неуместно напоминать, — о том никто не в курсе, — закончил я.
— Вы не доложили?!
— Государь не изволил принять, — демонстративно пожал плечами Потемкин.
Он забыл уточнить, что в прошении по моей просьбе не указал причину просьбы об аудиенции.
— И что вы привезли еще?
— Шифр, служивший для общей переписки французских королевских министров при иностранных дворах. Его должны сменить в скором времени. Это регулярная процедура, — пояснил Потемкин. — Копии нескольких депеш из Константинополя и Вены с изложением политической и экономической обстановки. Пока все. В дальнейшем агент обещает много интересного.
— Так, — сказала Екатерина после длинной паузы. — Вы действительно очень полезные люди. Это вам, Михаил Васильевич. — Она извлекла из-под стола портфель. — Извините, без монограммы, господин канцлер, однако обещаю вскорости исправить упущение, через посредство компании поставщика нашего двора Лехтонена. — И разве что не подмигнула.
Можно сказать, очередное мое изобретение, с замочками и пряжками, а также отделениями для бумаг и кармашками для письменных принадлежностей. В руках таскать доклады не всегда удобно. Как-то незаметно вещь превратилась в статусную. Уже не в переносном, а самом прямом смысле стала атрибутом чиновника высокого ранга. Соответственно делали портфели из дорогих материалов и с соответствующими табличками.
— С вами, Григорий Александрович, я бы хотела продолжить беседу.
Это явный намек мне, что пора уходить.
— У вас, случайно, нет еще одного занятного сюрприза в рукаве? — услышал я, уже открывая дверь, и спрятал улыбку.
— Позволю себе предложить некий, как мне кажется запоздавший, но тем более важный проект.
Не один, а даже три, закрывая дверь, мысленно прокомментировал я. Два вполне проработанных и заранее приготовленных очень удачно ложатся на происшествие. Третий скорее популистский.
Собственно, идея реформировать Личную Ея Величества Канцелярию давно носилась в воздухе и не была реализована исключительно из-за упрямства Анны. У себя под боком она не хотела ничего менять. Как иные безошибочно находят на заваленном бумагами столе нужный документ, так прежняя императрица прекрасно знала, кому и что поручила. Удивительно хорошо помнила, в какой день обязаны представить краткую выжимку из многих томов очередного дела.
Теперь обстоятельства кардинально изменились. Можно было вместо статс-секретарей с пересекающимися обязанностями создать несколько отделов с конкретными должностными инструкциями. Одни занимаются подготовкой высочайших указов и контролем за их исполнением. Вторые — получением докладов и прошений с их проверкой и исполнением. Удобно.
Суть второго проекта — создание отдельной службы на правах министерства и с прямым подчинением монаршей особе для «утверждения благосостояния и спокойствия всех в России сословий, восстановление правосудия». А проще говоря, это служба по расследованию и проверке политических и резонансных хозяйственных происшествий. Тайная канцелярия себя изжила.
В этом отчасти виновата Анна Карловна. Она не жаловала кляузников, мечтающих выслужиться. Ежели кто по пьянке чего сказанул или монетку с изображением царственной особы обронил, ей до того дела не было, как и до случайной ошибки в титуловании при написании челобитной. Прежде за это жестоко наказывали, поскольку считалось «оскорблением величества». Количество следствий по сравнению с предыдущим правлением в три раза снизилось.
Ну а третий проект был наиболее напрашивающимся. С воцарением требовалось дать нечто приятное и народу. Соль для людей крайне важна. Она поступала всевозможными путями: из Крыма, из-за границы на судах в Петербург и Архангельск, баржами с соляных копей, разбросанных по стране. Однако продукта вечно не хватало. В один только Петербург необходимо было ежегодно доставлять до четырех тысяч тонн.
Поскольку налог на соль давал немалый приток средств в казну, увеличение объемов производства и бесперебойная поставка соли на внутренний рынок всегда сопровождались ростом бюджетных поступлений. Наиболее простые средства еще, безусловно, не исчерпаны, но я продолжал гнуть свою линию на получение инициативными людьми возможности подняться. Давно подготовленное постановление ляжет сейчас Екатерине на стол. С одной стороны, легкое снижение налога, с другой — вольный промысел соли. Также предусмотрено наделение землей возчиков соли. Таким образом, эта особая категория граждан в имущественных правах приравнивалась к привилегированным группам.
— Михаил Васильевич! — В кабинет заглянул Зосима. — Тут к вам Игнатьев рвется без очереди, говорит, важно.
— Давай его сюда!
Пристав вошел сияющий. Он излучал столько света и счастья, что прекрасно мог заменить не только полную луну, но и солнце, разогнав без остатка тьму. На боку совершенно не соответствующая форме холщовая сумка, туго набитая.
— Опознал?
— И не только! — возбужденно воскликнул он. — Найдено логово злоумышленника, некоего мелкого польского шляхтича Михаила Еловицкого. Благодаря показаниям хозяйки установлен сообщник, снабдивший денежными суммами злодея. Как выяснено, коммерсант Рунеберг Олаус. Оный вражина немедленно задержан.
— Стоп, — невольно поморщился я. — Польский католик, дворянин…
Ну тут дело сомнительное. Не имея возможности доказать свое благородное происхождение, очень много шляхтичей угодили в податные сословия. Если бы на меня кинулись, махая шаблюкой, да со скрежетом зубовным, ничуть бы не удивился. А Дмитрий им чем не угодил?
— …совместно со шведским бюргером-протестантом изготовили бомбу для российского императора? Может, швед просто в долг дал, а ты мне здесь целый заговор рисуешь, надеясь выслужиться?
— Дослушайте до конца, ваше сиятельство.
— Ну?
— В обоих домах проведены тщательные обыски. У шведа обнаружен тайник. А там такое! — Он замолчал, извлек из сумки кипу бумаг и широким жестом выложил на стол. — А это письма Еловицкого. И никакой он не Еловицкий, а вовсе Поструцкий, и даже не из Киева или там Варшавы, а из Парижа прибыл. Вы почитайте, почитайте!
Кажется, пристав от возбуждения напрочь забыл о субординации. Принялся раздавать указания, без спросу уселся на стул и даже фуражку не изволил снять.
— Ты читаешь по-французски? — перелистывая страницу, спросил я.
— Гимназию окончил, — сказал он с гордостью.
— Из обер-офицерских детей?
— Так точно. Немецкий тоже знаю. В Петербурге без него никак не можно. А вот английский, увы. — Он огорченно вздохнул. — Так, по мелочи.
Это в смысле он опознал язык, здесь есть и такие сообщения? Ага, нашел. Действительно крайне занимательно. По отдельности все это не особо настораживает, а если подряд читать — совсем другое впечатление. Я принялся выписывать имена, делая краткие комментарии и ссылку на очередное эпистолярное творчество.
