услышать это еще раз. От вас, как от того, кто отвечает за всё.
– Что же. – В глазах Данлоу мелькнуло уважение. – С радостью расскажу вам, что к чему, мисс…
– Сеньора, – поправила она и улыбнулась.
В штабе тоже была комната с зеркальным окном, маленькая и темная. Глория зашла в нее, оглянувшись через плечо.
– Я бы не отказалась от кофе, – сказала она с улыбкой. – Можно мне кофе?
В общем, она вела себя так, словно не служила принцессе, а была как минимум почти равна ей. Это царапало. Ронан понимал, что ее помощь может обойтись ему дорого, дороже, чем почти капризная просьба о кофе. А еще он понимал, что сеньора дель Розель слишком умна, чтобы делать что-то просто ради каприза. Она проверяла их.
– Конечно, сеньора, – кивнул он и поймал в коридоре одного из клерков.
Глория остановилась у темного стекла, за которым в скудно обставленном зале для допросов сидела леди Флоренс Найтингейл. Девушка была почти такой, как Ронан ее запомнил: хрупкой и потерянной, даже сидела почти в той же позе, что и в комнате особняка Милле. Только сейчас на ней было не розовое платье, а черное, застегнутое под горло, а рыжие волосы, собранные в узел, прятались под черным кружевным платком, положенным вдовам. Стекло искажало цвета и все остальное, но, когда Флоренс подняла голову, чтобы промокнуть платком слезы, Ронану показалось, что она очень похудела: слишком резкими стали тени на лице, слишком острыми – скулы.
– Не похожа на убийцу, – отметила Глория.
Она вытащила шляпную булавку, острую, длинную, и Ронан подумал, что в руках сеньоры эта булавка вполне могла бы стать смертельным оружием.
– Но, к сожалению, убила двух человек, – сказал Данлоу.
– Может быть, они заслужили? – Глория положила шляпку на стол, булавку рядом с ней и расстегнула пуговицы жакета.
– А это, сеньора, вам и предстоит выяснить. – Данлоу не улыбался. – Мистер Макаллан…
– Рассказал мне все, – повторила Глория. – Расскажите еще и вы, будьте так любезны.
Данлоу вздохнул. Ронан не без ехидства подумал, что он бы посмотрел на спор этих двоих.
– Я предполагаю, что леди Найтингейл – жертва в не меньшей степени, чем ее муж. Столь разрушительный всплеск силы обычно имеет причины, особенно если до того человек не проявлял подобных склонностей и не практиковал магию. Возможно, она что-то унаследовала от отца, который…
– Был художником и алхимиком, мистер Данлоу, я знаю, его картина висит у меня в гостиной.
Данлоу, может быть, удивился, но не подал виду.
– Но к нашему делу не относится то, откуда у нее магия. Нам нужно выяснить, почему она вдруг проявилась. И тут, сеньора дель Розель, и кроется наша проблема. Леди Найтингейл, стоит нашей беседе подойти близко к событиям той ночи, или плачет, или замолкает. У меня есть подозрения, – он наклонил голову и понизил голос, – что с ней случилось что-то, о чем леди обычно не говорят никому, кроме матери или старшей сестры.
– И вы предлагаете мне роль старшей сестры? – Глория повертела в руках булавку.
– Именно так.
– Тогда у меня есть условие. – Она отложила булавку и посмотрела на Данлоу так, что на его месте Ронан отошел бы на несколько шагов. – В первый раз я поговорю с ней одна. Без вас или вашего человека.
– Это несколько… нарушает протокол. – Данлоу поправил шейный платок.
– Многое нарушает протокол, мистер Данлоу, – ответила Глория, развязывая тонкий черный шарфик. – Но если вы хотите разговорить девочку, которую пытались, к примеру, изнасиловать, вам стоит держать ее подальше от других мужчин. Даже от порядочных и безопасных. Поэтому в первый раз я поговорю с ней одна.
Данлоу хотел возразить, но дверь открылась. Максимиллиан Янг пропустил клерка с подносом, на котором стояли кофейник и три чашки.
– А потом, так уж и быть, разрешу мистеру Янгу записать все, что она сможет повторить, – закончила Глория и поблагодарила за кофе.
Она говорила с Флоренс долго. Ронан и Данлоу наблюдали за беседой из-за стекла, которое заглушало все звуки, и всё, что им оставалось, – это предполагать, о чем идет речь. Данлоу иногда доставал часы и проверял время, постукивал пальцами по деревянным панелям, которыми была обита комната, ходил из стороны в сторону. Он беспокоился. Максимиллиан, наоборот, лениво пил кофе, прислонившись к стене в углу.
– Я верю в сеньору дель Розель, – сказал он, когда Данлоу в очередной раз хмуро на него посмотрел. – Она как-то умудряется справляться с фрейлинами Элизабеты, а это, мистер Данлоу, тот еще маленький дворцовый серпентарий.
Глория тем временем сняла жакет и, набросив его на плечи Флоренс, приобняла ту.
– Лед разбит, – сказал Ронан.
Данлоу почти прижался к стеклу лбом.
– Знаете, что мне интересно? – Мистер Янг налил себе еще кофе. – Кто выдал ее репортерам и запустил все эти слухи? В городе только и разговоров о том, как выглядела комната в Дивейлу, когда туда приехали констебли.
– Слуги? – предположил Ронан.
– Значит, не очень-то они ее любили, – сказал Максимиллиан. – Виновата она или нет, сейчас она одна против всего мира. Семья дяди отвернулась, семья мужа никогда и не поворачивалась, насколько я успел понять.
– Ты вовлекаешься, – заметил Данлоу.
– Вы тоже, мистер Данлоу, – ответил Макс. – Вы тоже. Но я не осуждаю.
Глория за стеклом наклонилась и сказала что-то Флоренс, голова которой лежала у нее на плече. А потом подняла взгляд и посмотрела прямо на Ронана, словно знала, где он стоит. Она коротко кивнула и улыбнулась.
– Я смотрю, мистер Янг немилосердно лишил меня кофе, – проворчала Глория, когда вернулась, чуть растрепанная и с покрасневшими глазами.
– Простите, сеньора. – Максимиллиан оскалился. Судя по виду, он ни капли ни о чем не сожалел.
– Прокляну, – пообещала она и вздохнула. – Вы были правы, мистер Данлоу, и вы должны мне услугу, потому что я разозлилась так, что пальцы трясутся до сих пор.
Она вытянула руку – ее пальцы, тонкие, с несколькими серебряными кольцами, действительно дрожали. Глория прислонилась к стене и закрыла ладонями лицо, словно не хотела никого видеть. Ее пальцы прошлись по лбу, скулам, очертили контур носа и век. Взгляд блуждал по комнате рассеянно, не останавливаясь ни на чем, а цвет глаз снова напоминал ртуть.
Мистер Янг осторожно вернул свою чашку на поднос. Обещание проклятия уже не казалось ему шуткой.
– У нее состоялся неприятный разговор с мистером Феджином, – сказала Глория. – Несколько неприятных разговоров. Не знаю, возомнил ли он себя равным хозяину или проверял ее – по своей инициативе или приказу лорда Герберта, в чем я сомневаюсь, – но он перешел все границы. И она защитила себя так, как могла. Точнее, – Глория потерла виски, глядя в пространство, – магия ее защитила. Вот вам и ответ, мистер Данлоу. Достаточно будет, чтобы признать ее невиновной?
Мистер Данлоу молчал и хмурился.
– Я обещала ей, что ее накормят, – сказала Глория уже спокойнее. – А потом мы с мистером Янгом еще раз с ней поговорим. Но пока, если вы не против, я бы хотела немного подышать свежим воздухом. Ронан, вы не составите мне компанию?
Он вышел следом за ней и молчал, пока они не оказались во внутреннем дворе, сером, холодном и сыром. Глория дрожала и не смотрела Ронану в глаза, она прятала руки под мышками и вообще не была похожа на себя.
– Что случилось, сеньора? – спросил Ронан.
– Мне ее очень жаль, – ответила Глория, глядя в сторону. – Я тоже человек, мистер Макаллан, и мне бывает грустно, когда я сталкиваюсь с несправедливостью этого мира. Кажется, мы это уже обсуждали.
На миг Ронану показалось, что она плачет, но это, конечно, мог быть просто дождь, который как раз начинался.
– Помните, мы тогда еще говорили про ловческое чутье? – Глория наконец повернулась к нему. – Что вы можете отличить намерение причинить вред от случайности?
– Конечно. – Ронан поежился. – И не только я.
Было и правда холодно.
– Значит, вы не увидите вины за этой девочкой. И никто не увидит. Ни Данлоу, ни Янг, ни еще кто-либо из ваших верных псов на страже порядка. Кроме нее самой, мистер Макаллан, никто не увидит за ней вины, если будет смотреть внимательно. Но много ли тех, кому нужна справедливость?
Ронан протянул ей платок – Глория промокнула слезы.
– Леди Найтингейл оказалась в сложной ситуации, – согласился он.
– Орден ее оправдает?
– Скорее всего. – Он не стал обещать, понимая, что последнее слово даже не за Данлоу. – Но дело не только в Ордене, так ведь?
Конечно, дело было не только в нем, но и во всем остальном. В родственниках лорда Найтингейла, немногочисленных, но имеющих права – и притязания – на его деньги и поместье. В семье самой девушки, которая отвернулась
