от удара, но Флоренс сдержалась. Рояль не виноват. И мистер Феджин вполне может быть искренен в намерении ее подбодрить. Просто… очень неуместно шутит! И совет Уилсона воспринимать этого человека, который держался с ней, словно праздный аристократ на светском рауте, как слугу, как того, кто не ровня леди Флоренс Найтингейл, жене лорда Герберта Найтингейла, барона Дивейлу и одного из сотни самых богатых людей Логресса, она не забыла.
Флоренс осторожно закрыла крышку рояля и сказала:
– Простите, но я закончила и планирую пообедать.
– Как чудесно! – Губы мистера Феджина растянулись в улыбке. – Я тоже проголодался.
Было в этом что-то плотоядное и совсем не про тот голод, который они обсуждали.
Каждая комната Дивейлу была выдержана в своем стиле. Бальная зала, к примеру, поражала имперской роскошью и блеском золоченых зеркальных рам. Просторный холл напоминал о рыцарских замках, правда, был скорее их современной, уютной вариацией. Большая столовая, где Флоренс ужинала в первый вечер здесь, продолжала эту линию: походила на зал какого-нибудь лорда из прошлых веков, в котором тот пировал с верными вассалами. Библиотека напоминала просторный кабинет ученого, а комната Флоренс – будуар принцессы времен юности Альбертины.
Малую столовую сделали похожей на сельскую кухню: она правда была уютной и скромной, с низким потолком, мебелью из светлого дуба, резными дверцами буфета, бежевыми салфетками и скатертью, вышитой одной из деревенских мастериц. Окна выходили на задний дворик.
Флоренс сидела за большим деревянным столом, сделанным нарочито грубо, и ковырялась вилкой в блюде. Перед ней была прекрасная форель с лимонным соусом, печеные овощи и свежий хлеб. И мистер Феджин на другой стороне стола.
– Спасибо за такое угощение, миссис Форстоун, – сказал он с улыбкой. – Думаю, дальше мы с леди Найтингейл справимся сами.
Экономка, которая стояла тут же, проверяя работу горничных, сдержанно поблагодарила его, вышла – и Флоренс осталась с этим человеком один на один. Это не нравилось ей, это отдавало чем-то неприятным, как подпорченный, слишком долго пролежавший в буфете хлеб.
– Как ваши дела, миледи? – спросил мистер Феджин, кусочек за кусочком отправляя рыбу в рот. – Расскажите, как живется здесь молодой хозяйке! Может быть, я смогу дать вам какой-то совет, а то вы кажетесь такой потерянной.
Флоренс посмотрела на тарелку: ее край был украшен синим узором, завитки и точки, вроде бы один из тех, которые придумали для Королевской фарфоровой фабрики в честь дня рождения принца.
Мистер Феджин говорил с ней ласково, как с ребенком, но Флоренс, пусть и чувствовала себя одиноко, почему-то совсем не хотела открывать ему душу.
– Мои дела идут неплохо, мистер Феджин, – сказала она. – Здесь достаточно развлечений…
– И работы?
Нож Флоренс неприятно царапнул по тарелке.
– Мистер Уилсон пока не подпускал меня к работе. Он считает, что мне стоит осмотреться. – Флоренс вздохнула. – Впрочем, я изучила сад и библиотеку, а также разобралась в расположении комнат.
– Нашли еще тайные ходы? – лукаво поинтересовался мистер Феджин.
– Не искала их, – ответила Флоренс, думая, как бы перевести тему. – Как дела в столице? Чем занят лорд Герберт?
Мистер Феджин рассмеялся и покачал головой.
– Августа еще более сера и печальна, чем пустоши Эйдина, – сказал он. – Но работа кипит. Милорд Герберт ведет переговоры о покупке… Впрочем, вам не стоит забивать хорошенькую головку этой ерундой. – Он улыбнулся ей, а Флоренс почувствовала себя уязвленной. – Дела идут, и это главное. Вы пьете, леди Флоренс? Стоило бы, пожалуй, открыть вечером бутылку вина, чтобы отметить неделю вашей замужней жизни.
– Я не пью.
– Жаль, жаль. – Мистер Феджин лениво повертел в руке столовый нож. – Милорд Герберт не слишком разбирается в вине, но моими стараниями его погреб стал… изысканным.
Флоренс непонимающе посмотрела на него. Самодовольство в его голосе было таким неприкрытым, что она не сразу поверила своим ушам.
– Вот как… – только и смогла сказать Флоренс.
– Есть удовольствия, миледи, старикам уже недоступные. – Мистер Феджин смотрел на нее пристально, как кот – на неосторожную мышь, почти следил взглядом за каждым ее движением. – Хорошая выпивка, хорошая драка… Общество красивой женщины. Что-то можно купить за деньги, конечно, но вот насладиться этим… – Он цокнул языком и покачал головой в притворном сожалении. – Насладиться этим уже не выйдет. Хотя вино, в отличие от женщин, с годами не портится.
Флоренс сглотнула слюну. От страха во рту появился горьковатый привкус, который не могли перебить даже прекрасные соусы, поданные к обеду.
– Нет радости в вине, пылящемся в подвале, и нет радости в красоте, увядающей без любви… – мистер Феджин почти пропел это, но в его глазах сейчас было что-то нехорошее.
То, что Флоренс заметила тогда, в зеленом лабиринте.
Он смотрел на нее и чего-то ждал.
– Я не понимаю, к чему вы завели этот разговор, мистер Феджин, – сказала Флоренс, глядя себе в тарелку. – И вряд ли смогу его поддержать.
Он, кажется, усмехнулся – звук был именно такой.
– Жаль, что не понимаете, миледи. Или делаете вид…
Наверное, щеки у нее в этот момент стали почти пунцовыми.
– С меня довольно. И еды, и разговоров, – холодно ответила Флоренс и положила приборы на край тарелки. – А вам, мистер Феджин, стоит знать свое место.
Она встала и вышла из столовой.
– Вам тоже неплохо было бы знать ваше, миледи! – донеслось ей вслед.
– Этот человек должен уехать, – сказала она мистеру Уилсону, едва не дрожа от гнева. – Я не хочу, чтобы он находился здесь.
Уилсон поджал губы и задумчиво нахмурился.
– Есть ли какие-то… хм… объективные причины для того, чтобы выдворить из поместья человека, который присутствует здесь по приказу лорда Найтингейла? – спросил он сухо.
– Да! – воскликнула Флоренс. – Он ведет себя крайне дерзко.
– Мистер Феджин отличается, скажем, эксцентричностью поведения. – Дворецкий покачал головой. – Милорд избаловал его, приблизив к себе, и это, безусловно, дурно повлияло на юношу. Но я уверен, что вам нечего опасаться, миледи.
Теперь уже Флоренс нахмурилась. Уилсон вздохнул.
– Но я поговорю с мистером Феджином, а заодно напишу письмо лорду Герберту, – пообещал он. – Вас беспокоит что-то еще?
Флоренс поняла, что стоит перед ним, вытянувшись в струнку и крепко сжав кулаки. Подбородок ее дергался.
– Пожалуй, да, – призналась она с горечью. – Чувствую себя птичкой в клетке, – Флоренс усмехнулась, – которую оставили в комнате с дворовым котом. Простите, мистер Уилсон, я не должна была так говорить…
– Отчего же? – Дворецкий задумчиво поднял бровь. – Лучше выразить свою тревогу, миледи, чем потом жалеть. А дворовых котов стоит гонять, пока чего не стащили. – Он рассмеялся, но, заметив, что Флоренс остается серьезной и даже слегка обиженной, замолк и, хмыкнув, вытянулся. – Прошу прощения за неуместные шутки. Я понял вас. Ужин мистеру Феджину подадут в его комнате. И я попрошу его сосредоточиться на поручениях милорда Герберта.
– Спасибо! – выпалила Флоренс и развернулась, чтобы уйти в глубину дома.
Например, в библиотеку.
– Миледи, – окликнул ее Уилсон. – А не хотите ли начать экскурсию для хозяйки поместья прямо сейчас? Я сам, увы, занят, но мне есть кого попросить ввести вас в курс дела.
Флоренс замерла, не веря своим ушам. В нее поверили! В ней наконец увидели не забавную говорящую куколку, которую хозяин Дивейлу приобрел по сдельной цене и берег, как одну из дорогих картин в длинной комнате, идущей вдоль бальной залы. Нет, теперь она была почти равной лорду Герберту Найтингейлу, его женой не на бумаге и словах, а на самом деле.
И значит, пустое серое безделье, которое наполняло ее дни, подходило к концу.
– Да, конечно! – радостно закивала Флоренс.
Уилсону, казалось, сделалось дурно от ее радости. Он отшатнулся, словно бы от слишком громкого звука.
– Тогда, миледи, вы начнете с кухни и столовой. Самое неприятное, но, наверное, самое интересное. Подождите пару минут, я пришлю к вам горничную и договорюсь с кухарками.
К вечеру следующего дня погода испортилась, и началась настоящая осенняя буря. Ветер трепал деревья, срывая с них листья. На подъездной дороге и тропинках сада поднялась пыль. Слуги суетливо проверяли, плотно ли закрыты окна и форточки, потому что в одной из комнат порыв ветра распахнул раму и разбил стекло.
Было в этом что-то зловещее: и в яростном ветре, и в том, как дребезжали стекла, и в том, как стало вдруг темно и тихо в поместье, как мерцали в полумраке голубоватые огоньки светильников.
Флоренс сидела в своей гостиной с «Атласом садовых цветов центрального Логресса» и пыталась если не читать, то хотя бы отвлекаться, рассматривая цветные иллюстрации на страницах.
Темный дом был полон звуков: поскрипываний, шорохов, стука, с которым ветер бился в окна, протяжного воя
