Однажды вечером, когда Сара спит, я выхожу из дома. Я бегу по улицам бесшумно, в полной темноте. Из-за войны уличное освещение не горит, окна домов тщательно затемнены. Мне хватает света звезд, все улицы, все переулки запечатлены в моей памяти.
Я перелезаю через ограду, огибаю дом, сажусь под ореховым деревом. Мои руки нащупывают в траве крепкие и сухие орехи. Я набиваю ими карманы. Назавтра я снова прихожу туда с мешком и собираю в него столько орехов, сколько могу унести. Увидев на кухне мешок орехов, Антония спрашивает:
— Откуда эти орехи? Я говорю:
— Из нашего сада.
— Из какого сада? У нас нет сада.
— Из сада того дома, где я жил раньше. Антония сажает меня к себе на колени:
— Как ты его нашел? Как же ты его вспомнил? Ведь тебе тогда было всего четыре года.
Я говорю:
— Теперь мне восемь. Скажите, Антония, что случилось? Скажите, где они? Что с ними стало? С Отцом, с Матерью, с Лукасом?
Антония плачет и крепко прижимает меня к себе:
— Я надеялась, что ты все забудешь. Я ничего тебе об этом не говорила, чтобы ты все это забыл.
Я говорю:
— Я ничего не забыл. Каждый вечер, когда я смотрю на небо, я думаю о них. Они на небе, правда? Они все умерли.
Антония говорит:
— Нет, не все. Только твой Отец. Да, твой Отец умер.
— А где моя Мама?
— В больнице.
— А мой брат Лукас?
— В Восстановительном Центре. В городе С, около границы.
— Что с ним случилось?
— Его задело пулей, рикошетом.
— Какой пулей?
Антония отталкивает меня, встает:
— Оставь меня, Клаусс, пожалуйста, оставь меня.
Она идет в комнату, ложится на кровать, продолжает всхлипывать. Сара тоже начинает плакать. Я беру ее на руки, сажусь на край кровати, где лежит Антония.
— Не плачьте, Антония. Скажите мне все. Лучше мне все знать. Я теперь достаточно большой, чтобы знать правду. Задавать себе вопросы — это еще хуже, чем все знать.
Антония берет Сару, укладывает ее рядом с собой и говорит мне:
— Ляг с другой стороны, пусть она уснет. Она не должна слышать то, что я тебе скажу.
Мы лежим на большой кровати, втроем, долго лежим и молчим. Антония гладит по волосам то Сару, то меня. Когда мы слышим ровное дыхание Сары, мы знаем, что она заснула. Антония начинает говорить, глядя в потолок. Она говорит о том, как моя Мать убила моего Отца. Я говорю:
— Я помню выстрелы и машины «скорой помощи». И Лукаса. Мама стреляла и в Лукаса?
— Нет, Лукаса ранило случайной пулей. Она попала ему около позвоночника. Он несколько месяцев был без сознания, и думали, что он останется калекой. Теперь есть надежда, что его полностью вылечат.
Я спрашиваю:
— Мама тоже в городе С., как Лукас? Антония говорит:
— Нет, она здесь, в нашем городе. В психиатрической больнице.
Я спрашиваю:
— Психиатрической? Что это значит? Она больная или она сумасшедшая?
Антония говорит:
— Безумие — это такая же болезнь, как другие.
— Можно мне ее увидеть?
— Я не знаю. Не надо этого делать. Это слишком грустно.
Я немного думаю, потом спрашиваю:
— Почему моя Мама стала сумасшедшей? Почему она убила моего Отца?
Антония говорит:
— Потому что твой Отец любил меня. Он любил нас с Сарой.
Я говорю:
— Сара еще не родилась. Значит, это из-за вас. Все случилось из-за вас. Если б не вы, в доме с зелеными ставнями продолжали бы счастливо жить даже во время войны, и даже после войны. Если б не вы, Отец бы не умер. Мать не стала бы сумасшедшей, брат не стал бы калекой, а я не был бы один.
Антония молчит. Я выхожу из комнаты.
* * *
Я иду на кухню, беру деньги, которые Антония приготовила на покупки. Она каждый вечер оставляет на кухонном столе деньги, которые понадобятся на завтрашние покупки. Она никогда не спрашивает у меня отчета.
Я выхожу из дома. Иду до большой широкой улицы, где ходят автобусы и трамваи. Я спрашиваю у старой женщины, которая на углу улицы ждет автобуса:
— Скажите, пожалуйста, на каком автобусе можно доехать до вокзала?
Она спрашивает:
— До какого вокзала, мальчик? В городе три вокзала.
— До ближайшего.
— Садись на трамвай номер пять, потом на автобус номер три. Кондуктор скажет тебе, где нужно пересесть.
Я приезжаю на огромный, многолюдный вокзал. Люди толкаются, кричат, ругаются. Я встаю в очередь, которая ждет у кассы. Мы продвигаемся медленно. Наконец подходит мой черед, и я говорю:
— Билет в город С.
Служащий говорит:
— Поезд до С. отсюда не идет. Ты должен поехать на Южный вокзал.
Я снова еду на автобусах и на трамваях. Когда я приезжаю на Южный вокзал, уже темно, и поездов до города С. до следующего утра нет. Я иду в зал ожидания, нахожу там место на скамейке. Вокруг много народа, плохо пахнет, глаза щиплет от дыма трубок и сигарет. Я пытаюсь спать, но как только я закрываю глаза, вижу: Сара одна в комнате, Сара идет на кухню, Сара плачет, оттого что меня нет. Она осталась одна ночью, потому что Антонии надо идти на работу, а я сижу в зале ожидания, чтобы уехать в другой город, в город, где живет мой брат Лукас.
Я хочу ехать в город, где живет мой брат, я хочу найти брата, потом мы вместе отыщем нашу Мать. Завтра утром я уеду в город С. Уеду.
Я не могу спать. У себя в кармане я нахожу продовольственные карточки, без этих карточек у Антонии и Сары будет нечего есть.
Мне нужно вернуться домой.
Я бегу. Я в спортивных тапках, поэтому бегу бесшумно. Утром я около нашего дома, я стою в очереди за хлебом, за молоком, потом иду домой.
Антония сидит на кухне. Она обнимает меня:
— Где ты был? Мы с Сарой проплакали всю ночь. Не надо больше оставлять нас одних.
Я говорю:
— Я больше вас не оставлю. Вот хлеб и молоко. Не хватает немного денег. Я ездил на вокзал. И на другой вокзал. Я хотел поехать в город С.
Антония говорит:
— Мы скоро поедем туда вместе. Мы найдем твоего брата.
Однажды в воскресенье, днем, мы идем в психиатрическую больницу. Антония и Сара остаются в приемной. Медсестра отводит меня в маленькую гостиную, в которой стоит стол и несколько кресел. Перед окном стоит подставка с комнатными растениями. Я сажусь и жду.
Медсестра возвращается, она ведет под руку женщину в халате, потом помогает ей сесть в кресло.
— Поздоровайся с Мамой, Клаусс.
Я смотрю на женщину. Она толстая и старая. Ее волосы наполовину седые, они зачесаны назад и связаны на затылке шерстяной ниткой. Я это вижу, когда она оборачивается и долго смотрит на запертую дверь, наконец она спрашивает у медсестры:
— А Лукас где? Медсестра отвечает:
— Лукас не смог прийти, но пришел Клаусс. Поздоровайся с Мамой, Клаусс.
Я говорю:
— Здравствуй, Мама. Она спрашивает:
— Почему ты один? Почему с тобой нет Лукаса?
Медсестра говорит:
— Лукас тоже скоро придет.
Мать смотрит на меня. Из ее бледных голубых глаз начинают течь крупные слезы. Она говорит:
— Ложь. Все время ложь.
У нее течет из носа. Медсестра вытирает ей нос. Голова Матери падает на грудь, Мать больше ничего не говорит, она не смотрит на меня.
Медсестра говорит:
— Мы устали. Мы вернемся в постель. Хочешь поцеловать маму, Клаусс?
Я качаю головой, встаю. Медсестра говорит:
— Ты ведь найдешь сам дорогу к приемной?
Я ничего не говорю, выхожу из комнаты. Я молча прохожу мимо Антонии и Сары, выхожу из здания, жду у двери. Антония берет меня за плечо, Сара берет меня за руку, но я отворачиваюсь и засовываю руки в карманы. Мы молча доходим до автобусной остановки.
Вечером, перед тем как Антония уходит на работу, я говорю ей:
— Женщина, которую я видел — не моя Мать. Я больше к ней не пойду. Вы должны к ней пойти, чтобы понять, что вы с ней сделали.
Она спрашивает:
— Ты никогда не сможешь меня простить, Клаусс?
Я не отвечаю. Она добавляет:
— Если бы ты знал, как я тебя люблю. Я говорю:
— Вы не должны меня любить. Вы не моя Мать. Меня любить должна была моя Мать, но она любит только Лукаса. Из-за вас.
Фронт приближается. Город бомбят день и ночь. Мы много времени проводим в подвале. Мы отнесли туда матрасы и одеяла. Наши соседи сначала тоже приходят в подвал, но однажды они исчезают. Антония говорит, что они депортированы.
У Антонии больше нет работы. Кабаре, в котором она пела, больше не существует. Школа закрыта. Очень трудно добыть пищу, даже по продовольственным карточкам. К счастью, у Антонии есть друг, который иногда приходит и приносит нам хлеб, сухое молоко, сухари и шоколад. Вечером друг остается у нас, потому что из-за комендантского часа не может вернуться к себе домой. В эти ночи Сара спит со мной на кухне. Я баюкаю ее, рассказываю ей про Лукаса, которого мы скоро найдем, и мы засыпаем, глядя на звезды.
