запретов Поля Битвы? Они уже ошиблись один раз с мощью ловушки, что, если там, впереди, где должна закончиться ловушки стихии и зона запрета движения духовной силы, ничего не закончится?
Безумие.
Шагнул назад, приказывая на ходу:
— Готовь воду, не дай мне потерять сознание.
— Глава…
Седой подавился словами под моим взглядом.
Через миг я отвёл от него глаза, вскинул голову и рыкнул уже своим змеям:
— Что бы со мной ни случилось, приказываю защищать этих людей и кружить вокруг них, куда бы они ни пошли.
Два сильнейших и самых больших змея даже что-то беззвучно рыкнули в ответ. Вот только что? Согласие или возражение? Надежду на то, что вот-вот они вцепятся в меня своими сияющими клыками?
— Какого гарха? — выдохнул Седой, тоже задрав голову и с изумлением глядя на змеев.
Но мне сейчас было не до очередного разговора про степень разумности стихий. В каком-то отчаянье я вывесил над змеями печать Указа с послушанием и верностью, но она и не подумала лечь на них. Что бы бы там ни было с разумностью, души, на которую могли бы лечь печати Указов, у змеев не нашлось.
Я смерил взглядом разноцветную гриву вдоль их тел, шрамы на мордах, горящие алым глаза и качнул головой. Возможно, пока не нашлось. А затем отвернулся.
Опустился на колени рядом с Зеленоруким, постарался сесть так, сгорбившись, чтобы даже головокружение не свалило меня на землю. Правой рукой вновь ухватил свою безвольную левую, опустил её ладонь прямо на лоб Зеленорукого. Судя по тому, что у Седого с рукой всё нормально, травму при использовании лекарского взгляда получаю только я, использующий духовную силу, а не тот, кого она касается.
Мгновение нерешимости — и я уже внутри Зеленорукого, пережидаю волну боли от того, что моё тело снаружи снова корёжит.
Скользнула мимолётная непрошенная мысль, что было бы здорово, если бы здесь можно было использовать двойника и передать ему счастье получать все эти травмы, но увы…
Мысль как пришла, так и забылась, а я сосредоточился на том, что вижу. В этот раз я не осматривал всё тело, мне было важно сравнить лишь повреждения головы, то, что погрузило Зеленорукого и Седого в беспамятство. Картина тумана ран довольно сильно отличалась от прошлой в теле Седого, здесь ран было меньше, хотя сами они были глубже. Мне оставалось лишь надеяться, что одного применения лечебной техники хватит и в этот раз.
Я стиснул зубы и здесь, внутри Зеленорукого и там, снаружи, а затем использовал Воды Итреи без созвездия и обращения: сила и добавленная стихия рванули из средоточий, в один миг заполняя нужные меридианы и узлы, наполняя голову Зеленорукого сиянием лечения, а меня — новой болью.
Меня точно вышибло из тела Зеленорукого, похоже, что я даже потерял сознание, потому как первое, что осознал после сияния лечения, это то, что мне на лицо льётся вода, а в уши врывается рёв Седого:
— Леград! Леград!
Я заставил себя открыть глаза и первое, что увидел — десятки разноцветных нитей стихий над головой. В ярости выдохнул:
— Место… — хрип звучал жалко и тихо, но я заставил себя хрипеть дальше, громче и страшней. — Заняли своё мех—х-сто, твари! Защи-х-щайте! Ж-х-рите чужую стихию!
Тут же надо мной мелькнуло несколько толстых колец змеиного тела, прянул в сторону Седой, рядом кто-то ещё выругался и нити стихий над головой исчезли, словно сметённые в сторону.
Через вдох Седой помог мне приподняться, и я с изумлением обнаружил, что огромных змеев уже трое и теперь они настолько плотно окружают нас, что не нужно никакого тумана из их тел, чтобы закрыть нас от марева ловушки — ни одной нити не проскочит. А вот мелких змеев больше не видно.
Какого дарса?
— Скольк-кх-х, — я проглотил вязкую слюну и попытался ещё раз. — Сколько я валялся?
У Седого дёрнулась щека:
— С десяток вдохов, не больше.
Спросить, как за десять вдохов так отожрался третий змей и с чего он вообще решил создаться, я не успел, раздался ещё один голос:
— Младший глава? Аранви? Вы здесь?
Седой, всё ещё поддерживая меня одной рукой, развернулся:
— Да, здесь.
Зеленорукий, который сидел буквально на расстоянии вытянутой руки от меня, несколько раз моргнул, а затем помахал перед лицом ладонью:
— Ничего не вижу. Что случилось?
Седой охнул и тут же торопливо рыкнул:
— Не вздумай использовать силу или техники, ничего не используй. Можешь встать? Идти? Тащить груз?
— Попробую сейчас, — нерешительно ответил Зеленорукий и снова спросил. — Мы же не в Диких Землях и меня сейчас не пытался сожрать Монстр?
— Монстр? — Седой нахмурился и сердито оборвал сам себя. — Потом, всё потом, Цалиш. Вставай, это сейчас важней всего. А ты лежи, — обернулся он ко мне, — и больше не подпускай их к нам.
Зеленорукий, который только что встал, застыл:
— Их? Кого их? Не использовать силу? Мы на Поле Битвы? Поэтому восприятие словно заперто в теле?
— Потом! — снова оборвал его Седой. — Вижу, стоять можешь. Тащить груз?
Зеленорукий упёр ладонь в кулак и чуть сгорбился, явно напрягая мышцы тела и пробуя себя на прочность. Затем расслабился, выпрямился и сообщил:
— Много ран в теле, средоточия пусты, но тащить могу. Младшего главу? Учти, Аранви, я ничего не вижу — упаду на первом же камне.
— Отлично. Нет, что не видишь, плохо, хорошо, что можешь тащить, а вот подлечить тебе глаза у нас не выйдет.
— Зоны запрета, да? Не зря я сюда не хотел идти.
— Потом поворчишь, Цалиш. Тащить нужно не только главу, сейчас я…
— Я пойду сам, — вмешался я в разговор.
Седой тут же обернулся ко мне:
— Молодой глава…
Вместо ответа я встал, пусть это далось мне нелегко, затем сообщил:
— Я ведь не зря выбрал беречь ноги.
Зеленорукий слепо повёл головой:
— А что тогда не сберёг?
Я усмехнулся:
— Руку.
— И не только, — буркнул Седой. — У тебя кровь на губах, молодой глава.
— Кровь? — нахмурился Зеленорукий.
Я стёр с лица воду, приоткрыл губы, мазнул пальцами по зубам и оглядел их — верно, кровь.
Скользнул в себя взглядом. Повторное использование той же техники нанесло куда больше вреда, чем в первый раз: кое-где меридианы ненормально раздуло, кое-где буквально прорвало, и такие места теперь оказались окружены
