отношениям был уже год. Ваня перешёл на последний курс, по окончании которого должен был стать лейтенантом доблестных Вооружённых Сил Российской Федерации.
В конце августа он захотел познакомить меня со своими родителями и пригласил на семейный пикник, намечающийся у них дома.
– Там будет много народу, так что родаки не смогут целый день пялиться исключительно на тебя, а тебе не придётся целый день как-то поддерживать с ними разговор, – убеждал меня Ваня, лёжа в постели в квартире на Демакова, где мы встречались и где никаких пудовых гантелей на кухне я не видела.
Я знала, что папа у него тоже военный, а мама домохозяйка. Ещё у Вани была сестра Маринка – школьница четырнадцати лет.
– Ну, раз там будет много народу, давай возьмём с собой ещё Веру с Женей. Они нас всегда приглашают.
– Давай, – легко согласился Иван. – В эту субботу в три часа дня. Улица Лебяжья, сорок один. Запомнила или написать?
– А мне туда одной добираться? Я думала, мы с тобой вместе поедем?
– Я не смогу, малыш. Я должен буду бате с утра помогать всякий шмурдяк готовить к встрече гостей. А ты с Тором и Верой можешь прикатить.
– Как ты его назвал? Тор?
– Погремуха у него такая. А ты что, не в курсях?
Я поморщила носик и надула губки.
– Метёшь, как дешёвый фраер, в натуре. Ты же без пяти минут офицер. У вас чё, прапора в фазанке нет, чтоб научил годно по фене ботать?
– Военная феня, Танюш, это одни сплошные маты. Блатная и то интеллигентней.
– А как твой папа с твоей мамой разговаривает?
– Исключительно уставными командами.
– Серьёзно, что ли? Например, мой папа маму слушается.
– Нет, у нас суровый патриархат. Папа сказал – папа отрезал.
– Бедненький, – я его нежно обняла и поцеловала.
Улица Лебяжья, когда мы с Верой посмотрели по карте в интернете, оказалась на другом краю, куда как дальше от города, чем усадьба Дмитрия. Посёлок был суперэлитный, а дом номер 41 оказался трёхэтажным замком с примыкающими к нему большим лесным участком и речкой.
– Да твой Ваня мажор, оказывается, – сказала Вера. – Конечно, если его папа не служит в этом замке дворецким.
Я сама была немножко огорошена. Тот кинотеатр, в котором теперь часть помещений занимала под свой офис наша фирма, рядом с этим замком смотрелся бы, как сарай для хозинвентаря.
Мы решили, что Вера поедет с Тороповым, а я поеду сама, на самурайке. Торопов заехал за Верой часов в одиннадцать.
– Почему так рано? – спросила я.
– Да мы тут по делам ещё метнёмся в одно место, а потом заедем, вискарика хорошего возьмём, чтоб не с пустыми руками. Как раз к трём и будем, – у Торопова всё было распланировано.
Они уехали.
Я немножко волновалась, сделала яркий макияж, потом всё смыла, минут пятнадцать простояла перед открытым шкафом, думая, что надеть и когда уже пора было выезжать, надела простенькие джинсы, старую ветровку поверх футболки с надписью "Пивозавр", стянула волосы в хвост, влезла в не очень-то и белые кроссовки и поехала. "Идут они все в жопу!" – не знаю на кого злилась я.
Времени оставалось в обрез, а я ещё застряла в пробке на Большевистской и приехала, злая, как чёрт, к замку уже почти в четыре.
У ворот никаких машин не было и стало понятно, что надо въезжать на участок. Я посигналила, через некоторое время ворота отъехали в сторону и недалеко за ними я увидела на небольшой площадке несколько припаркованных машин, в том числе и тороповский крузер. Оставив там самурайку, я пошла к особняку. У огромного крыльца с перилами меня уже ждал какой-то пожилой мужчина, мы поздоровались, и он показал мне рукой направление в обход дома.
– Туда проходите за дом, там увидите, куда дальше.
"Даже не встретил, – кипела я. – Даже не позвонил!"
Я вынула из кармана смарт и посмотрела – восемь входящих и на двух мессенджерах тоже сообщения. Смарт как раз завибрировал. Я ответила.
– Привет, лапка! Ну, наконец-то дозвонился. Ты почему трубку не берёшь?
– За рулём во время езды разговаривать нельзя, – сказала я. – Штраф полторы тысячи рублей.
– Ох, какая же ты сердитая, судя по голосу, – сказал Иван. – Ты где? Я очень хочу тебя видеть. Даже сердитую.
– Иду вдоль боковой стены твоего замка тебе навстречу, – сказала я.
– Тогда я тоже иду тебе навстречу!
Он отключился, а через минуту уже меня обнял, хоть я и отбивалась. Он большой, силы у него, как у медведя – не вот-то отобьёшься. Он поднял меня на руки и понёс к берегу речки, где виднелся какой-то то ли навес, то ли шатёр, в котором и рядом с которым было довольно много народу.
Я перестала брыкаться – бесполезно. Ваня донёс меня до навеса, занёс внутрь, подошёл к сидящим за столом людям, поставил меня на ноги и, держа за руку, сказал:
– Отец, мама. Это Таня. Я хочу, чтобы она вышла за меня замуж.
– А она что, не хочет? – спросил здоровенный мужчина в разноцветной рубашке с короткими рукавами. Как я поняла, Ванин отец.
– Я её ещё не спрашивал, – сказал Ваня.
– Ну, так спроси.
– Выйдешь? – обратился Ваня ко мне.
– Разумеется, выйду! – недоумённо подняла я брови. – Только не сегодня.
– Это я знаю, – спокойно сказал Иван. – Ты сначала хочешь свой универ закончить.
– Да! Я так маме обещала, – сказала я Ваниному отцу.
– Это правильно, – кивнул он. – Обещания надо исполнять. Садитесь.
– А как твою маму зовут? – полушёпотом спросила я Ваню, когда мы сели.
– Вера Михайловна. Познакомитесь потом. А отца Алексей Романович.
– А Вера с Женей где?
– Да вон же стоят с шашлыком. Они всё видели, так что ты теперь не отвертишься.
Я помахала им рукой и почувствовала, что меня наконец-то стало отпускать. Я даже людей вокруг стала различать.
– Выпьешь что-нибудь? – спросил Ваня.
– Нет, я же за рулём.
– Да ладно, бухай! Здесь останешься или я тебя отвезу.
– Ты что! Я не останусь!
Подошли Вера
