Он злится на меня, считает, что я отношусь к нему, как к слабому. А я просто боюсь за него. И страх этот настолько укоренился во мне, что если он теперь задерживается на работе, а делает он это постоянно, потому что работает как оголтелый, после полуторамесячного больничного, во мне нарастет паника, что с ним опять что-то произошло. Ведь не полиция, не его люди так и не нашли тех, кто посреди дня, напали на него. Они как в воду канули.
И я не хочу, но вымещаю весь этот негатив на нём. Ругаю его, пытаюсь донести свои страхи, а он только отмахивается, и говорит, что всё обошлось. Конечно, ему легко говорить, ведь это не на его глазах, его саданули битой, и не он наблюдал, как кровь льётся по асфальту, и глаза его тухнут. Не он сходил с ума у его больничной койки, когда не известно было, придет он в себя или нет.
Но Руслан, непреклонен, не разрешает даже взглядом его жалеть. И я не спорю, он быстро пошёл на поправку, восстановился, хотя чего я только не начиталась, о последствиях черепно-мозговой травмы. Но всё это не отменят того, что я боюсь за него. Он всё время пеняет мне на то, что я должна позаботиться о себе, что мне нельзя волноваться, тем более, что уже и повода нет.
Всем этим, конечно же, хочется поделиться с близким человеком, хотя бы ради того, чтобы тебе посочувствовали. Но некому.
Милане?
Она мала, и сама тогда напугалась до чёртиков, и ещё неизвестно, как у неё пройдёт это?
Маре?
Она самая близкая мне подруга. Но почем-то не хватает у меня сил, позвонить и выложить ей всё это.
Руслану?
Он не слышит меня. Оборачивает всё наоборот, переводит на меня.
Остаётся мама.
Но ей, к сожалению важнее, указать на мои ошибки, по её мнению, лишний раз напомнить про непорочность Вика, самого прекрасного по её мнению мужчины. И каждый раз надо упрекнуть меня, что я променяла семейное счастье, на не пойми на что.
Поэтому папу я решаю поздравить по телефону.
Он в свою очередь, интересуется моим здоровьем, и, конечно же, здоровьем Руслана, потому что все в курсе, произошедшего.
— Он уже работает вовсю. Там у него несколько сделок сорвалось, вот наверстывает упущенное, — удручённо говорю папе на вопрос о здоровье Руслана.
— Это хорошо, — отвечает папа, — мужик должен работать.
— Пап, ему на минуточку, разбили голову. И прошло-то всего ничего. Может, стоит поберечь себя?
— Вика, я надеюсь, ты ему всего этого не говоришь!
— Почему это?
— Потому что мужчине, ну если он конечно нормальный и адекватный, и старше шести лет, неприятно, когда его жалеет женщина.
— Пап, ну это же не беспочвенно…
— Разницы нет, Вика. Вот если ему нравиться твоё сюсюканье, тогда беда.
— Ага, нравиться, — фыркаю я, — он уже не знает, куда от меня сбежать.
— Ну, так и отстань от него, дочь. Если ему понадобиться, он сам обратится за помощью.
Я поджала губы. Мне определённо не нравился этот план.
— И вообще, знаешь что, давайте сегодня вечером, подъезжайте к нам. Посидим, поговорим.
— Что? — удивилась я.
— Ну а что, надо налаживать отношения.
— Пап, — не верила я своим ушам.
— Вика, я, как и мама не в восторге от твоего выбора, но в отличие от мамы признаю, что он твой, и не претендую на ответственность за него, — проговорил папа.
И я тут же представила, как он сжимает пальцами переносицу. Он всегда так делает, когда говорит, по его мнению, понятные вещи.
— А мама?
— А что мама? Это мой день рождения. Приглашаю, кого хочу.
— Я не знаю… — замялась я.
— Подумай, если соберетесь, то к шести приезжайте, подарок можете не дарить, — говорит отец и кладёт трубку.
У меня уходит полчаса на осмысление полученной информации. И первым порывом, конечно же, не ехать. Представляю кислое лицо мамы, и ничего не хочется. А с другой стороны, надо же когда-то начинать. Скоро родиться Тимур, и что, оставлять его без единственных бабушки и дедушки. Надо хотя бы постараться.
Следующие полчаса я выбираю папе коньяк, в интернет магазине. Совсем уж без подарка ехать не хочется. А по дороге можно заехать в цветочный и купить маме цветы. Она очень любит хризантемы, белые. Так почему бы не угодить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Когда набираю Руслана, он берёт почти сразу, после первого гудка. Первым моим порывом, на его лаконичное «Да, Вика», как всегда справиться о его здоровье. Это уже стало для меня привычкой. Но помня о словах папы, я меняю тактику.
— Привет, — говорю в трубку.
— Ну, привет, — слышится ответ, и мне кажется, что он улыбается.
— Помнишь, я тебе говорила, что у папы сегодня день рождения, — захожу издалека.
— Не особо, — признаётся он, хотя я говорила, просто перед этим я опять ломала ему мозг, лекцией о том, что нужно беречь себя, и видимо эта информация повлияла на восприятие той.
— Ну, в общем, у папы сегодня день рождения, ему исполнилось пятьдесят три. Я позвонила его поздравить, и он пригласил нас на ужин. Ты как?
Повисло молчание. Понятно, что новость неожиданная.
— Не уверен, — говорит Руслан, прекрасно зная отношение моих родителей к нему.
— Давай сходим, — говорю прямо, и не жалею его, как мне сказал папа. Руслан взрослый мужик, пережил черепно-мозговую, и ужин с моими родителями тоже переживёт.
— Ты хочешь этого?
— Да.
— Хорошо. Я скоро буду.
44
И вот мы стоим перед дверью квартиры моих родителей, ждем, когда нам откроют, хотя перед этим в домофон уже сообщили, что пришли мы. Но видимо родителям тоже нужно время, чтобы настроиться на встречу.
Я и сама волнуюсь. Ровно с той минуты, когда Руслан согласился, я думаю, что это была не очень хорошая идея, и по сотому кругу привожу себе ответные доводы, что это мои родители и нужно налаживать отношения.
Руслан же наоборот, выглядит вполне спокойно. У него, как это ни цинично звучит, иммунитет, потому что с раннего детства, он привык к тому отношению к себе. И выработана определенная стратегия поведения. И вообще, глядя на него, я не могу не восхищаться им. Его смелостью, стойкостью, спокойствием. Его статью и красотой. Вполне возможно во мне говорит любовь к нему, но совершенно объективно он очень хорош. Высокий стройный, загорелый. В белой рубашке, и узких брюках. Он очень быстро восстановился, за каких-то две недели, почти полностью пришел в прежнюю форму. Уж давно и бесследно ушли с его лица бледность и круги под глазами, а заметно схуднувшая фигура, снова приобрела былую стать. Рядом с ним я всё чаще чувствую себя неуютно, потому что набрала вес, и ощущаю себя просто шариком надутым, когда он, остаётся таким стройным и подтянутым. Но стоит ему только посмотреть на меня, и я вижу, что все мои ощущения обманчивы.
В его глазах я прекрасна. Ему даже не надо ничего говорить, он смотрит так, словно никого не видел красивее и желаннее. В его тёмных глазах, видна и страсть, и такая несвойственная ему нежность. И все мои комплексы тут же улетучиваются, потому что, когда вот так на тебя смотрят, это рождает такую уверенность в себе, такое ощущение собственной значимости, и красоты. И только за одно это, я ему благодарна. За то, что показал мне, эту сторону любви, когда ты уверен в себе, потому что есть тот, кто тебя так любит.
Руслан ловит мою ладошку и крепко сжимает, безмолвно поддерживая, видя моё волнение. В другой он держит огромный букет маминых любимых хризантем, и коробку с бренди для папы.
И за это я тоже ему благодарна. Потому что он понимает всю важность семейных уз для меня, и не отстраняется от этого, предоставляя мне самой разбираться во всём. Хотя для него это событие ни имеет никакого значения, но оно важно для меня, и он поддерживает меня.
Дверь, наконец, открывается.
На пороге стоит мама.
Её строгие зелёные глаза, смотрят на меня, с неизменным неодобрением. На узком личике застывает строгое выражение лица. Мама никогда не умела, да и не старалась подстраиваться под нужное настроение. Если ей не нравилось что-то, она всегда открыто об этом заявляла. Единственным её исключением из правил стал папа, ему перечить, она не смела, а может, не хотела.
