Когда король в сопровождении Райана Брантона ушел ко дворцу, Рональд Латник весело сказал не глядя на Кардатоса
- Даа, мальчишка вернулся ни с чем. Того и гляди вылетит как пробка!
- Пойдемте! – зло бросил Кардатос стражам совета. - Этого тоже возьмите! – прошипел он кивнув на Джеймса Крепкозубого.
- Ну уж нет! – возразил Рональд Латник. – Этого мы отведем в темницу Храма. И не слушая возражений подошел к Алексу – Ну здорово! Ну вы молодцы! Ну герои!
Сначала были похороны графа Витворта и тридцати охотников, а через неделю, в парадном зале, король собрал первых вельмож королевства и объявил о назначении Билла капитаном Тайного отряда. Люди удивленно перешептывались - в таком возрасте добиться таких высот!
Билл стоял напротив короля, под взглядами сотен глаз, но не казался ни взволнованным, ни счастливым. Спокойный взгляд синих глаз юноши был направлен поверх голов, и казалось, что он только и мечтает, как поскорее покинуть зал и отделаться от навязчивого внимания. Впрочем, его мрачность списали на то, что юноша еще не оправился от потери названного отца.
Друзей Райана в парадный зал не пригласили, но король вышел к ним в холл и поблагодарив каждого лично, вручил кошел с деньгами, украшенный королевской печатью.
Покидая дворец, Павел, Алекс и Тристан нос к носу столкнулись с Райаном Брантоном. Увидев друзей, он нерешительно замер, сделал едва заметное движение им навстречу, но Тристан отвернулся, Павел опустил глаза, а Алекс коротко кивнув прошел мимо. Райан дернулся, словно его ударили, но тут же опустив голову пошел дальше, сосредоточенно разглядывая рисунок на полу.
В тот же вечер отец Вильям нашел в Храме, на алтаре кошель из тонкой кожи с королевской печатью на боку.
Незадолго до этого Павел в дорожной одежде покинул святилище, и выйдя за ворота вскочил на лошадь. Вскоре он уже выезжал из города. Гвардейцы дозорного отряда, возвращавшиеся в столицу, видели, как он направил коня по Большому Тракту в сторону Рокосты. Павел скакал пригнувшись к крупу лошади, и летел так, словно за ним гнались все демоны Демониса. Его глаза слезились... наверное от ветра, что бил в лицо.
Начались допросы заговорщиков. Дознавателям так и не удалось узнать действовали Джеймс Крепкозубый и хозяин таверны вместе, или разбойник просто решил разобраться с Тайным отрядом, преследовавшим его. Особенно трудно стало это сделать после того, как в камере повесился на оконнной решетке хозяин таверны, дядюшка Стефан. Каким то образом он сумел раздобыть ремень.
Джеймс твердил, что ни о каком заговоре не знает, а улик против него не было.
Все же, хозяин таверны успел рассказать кое что важное. В камере, на окне, на раме которого он повесился, лежал лист пергамента. Кривыми буквами на нем было выведено - "А подбил меня на измену..." Дальше следовало весьма известное имя.
Через час гвардейцы ворвались в особняк на улице Мира, но хозяин, видимо догадавшийся, что его вот-вот откроют, повесился.
Райан был среди тех, кто ворвался в особняк. Увидев, что от хозяина дома уже ничего не добиться, он кинулся к столу, но ящики были открыты и пусты, а в камине еще тлели слабые огоньки над ворохом пепла.
В коридоре крикнули, что найден еще один труп, и Райан бросился туда. В небольшой комнате, на постели, лежал змееликий. В уголках его рта еще пузырилась пена, но глаза уже потускнели и смотрели неподвижно в потолок. На груди змееликого лежал свиток с заклинанием Морока. Увидев его, инквизитор взвизгнул, словно перед ним была ядовитая змея. Схватив его кончиками пальцев, он прошептал заклятье, и лист осыпался бесформенной кучкой пепла.
- Нам словно подбросили все это... - нахмурившись прошептал он.
- Что вы сказали? - переспросил инквизитор.
- Мысли вслух.... - пробормотал Райан и сморщился, услышав, как кто то в коридоре сказал довольным голосом - Ну вот и он, темный колдун, что бродил по городу нападая на людей.
Никто в Коненберге так и не узнал, что двойник принимал образ отца Айвена. Тех, кто мог расустить такие слухи, выслали из столицы, а Рональд Латник конечно молчал.
А Джеймса Крепкозубого повесили на площади при большом скоплении народа только через две недели. Перед казнью он признался во всеуслышание, что это он организовал нападение на Тайный отряд. Признался, что украл магическое оружие, с помощью которого он это сделал.
Прошло немного времени. Райан создавал новый отряд. Как это делать, он не имел никакого представления, а советники, на помощь которых он очень рассчитывал, держались с ним странно. Нет, никто не мешал ему, не вставлял палки в колеса. Но и не помогал. Казалось, они ждут с усмешкой на лице, когда же новоиспеченный капитан совершит ошибку, и заранее потирали руки.
Магистр Кардатос выделялся среди прочих. При каждой встрече Райан явно чувствовал неприкрыное презрение и злость, исходящие от него. Причин этого понять он не мог, как ни старался. Впрочем для размышлений у него и не было слишком много времени.
По ночам, возвращаясь в свою квартиру, он сидел с кожаной папкой графа Витворта, пытаясь понять, значат ли что-то те листы, которые он нашел.
Но сколько он не бился, никакой зацепки, или объяснений найти не мог. Между записами не было никакой связи, и с разочарованием Райан все чаще думал, что граф просто забыл их выкинуть.
.
Дни тянулись своим чередом, шли, цепляясь друг за друга, каждый полон своих забот, и забот этих скопилось столько, что у Райана все не хватало времени, чтоб написать Павлу и встретиться с Алексом и Тристианом. Каждый раз, замечая их во дворе, Райан отходил в какое-нибудь укромное местечко обещая себе, что вот закончит кое-что, и уж тогда обязательно... Но заботы все копились и копились...
Так продолжалось до тех пор, пока однажды вечером, возвращаясь в свою квартиру, он не наткнулся на соседа – гвардейского лейтенанта Сотра. На лестнице, перед его дверью весело смеялось несколько человек.
- Надеюсь не помешаем, господин капитан? – весело спросил Райана сосед. – Решили посидеть с друзьями, поговорить, выпить пива…
- Все нормально, отдыхайте, – хмуро ответил Райан.
- А может и вы с нами?
- Нет, спасибо, я слишком устал, – пробормотал он и скрылся за дверью. Привалился к стене и едва не застонал. Боги знают, как ему не хватало друзей! Неужели все хорошее закончилось, и теперь они стали чужими?!
- Мне нужно поговорить с ними, – решил он и не снимая сапог свалился в постель. - Наконец все объяснить.
Всю ночь Райан обдумывал что скажет. Прикидывал так и сяк. Но утром, стоило ему выйти из дома, всю решимость как рукой сняло. Обожгла мысль - Что, если они даже слушать меня не захотят?
Погода была соответствующая - низкие серые тучи, уже третий день облепляли небо. Моросил мелкий дождь. Райан вздохнул, глянул в сторону казарм стражей Храма, и накинув капюшон пошел в другом направлении.
- Что за погода? - сказал проходящий мимо рыцарь своему другу - Словно осень настала!
- Да, Великая Семерка шутит, – ответил второй. – Сегодня в Храме будет молебен о прекращении дождя…
- Отец Айвен! – осенило Райана. Ну как же он раньше не сообразил? Вот кто поможет ему во всем разобраться и даст совет! Райан решительно зашагал к монастырскому дому.
И войдя в знакомую келью удивленно замер - все вещи священника были упакованы. Книги связаны стопками, сундук раскрыт.
- Ты зашел попрощаться? Проходи, Райан, - радушно пригласил его хозяин. – Садись вот сюда, - он снял со стула какие-то вещи. - Жаль только угостить тебя нечем! Сам видишь, - и он обвел руками комнату.
- А куда вы собираетесь? - спросил Райан усаживаясь.
- Я назначен настоятелем в храм Желтого бога печали в Серых Топях. Я думал, ты знаешь... - удивленно сказал он.
- Нет, - совершенно растерялся Райан. - Я не знал... А почему вы едете туда?
- Почему же не я? - улыбнулся священник.
- Просто... - Райан был так поражен новостью, что с трудом подбирал слова - Вы нужны здесь, в Коненберге. Как же без вас?
- Благодарю. Ты высокого мнения обо мне. Но не думаю, что я такой уж незаменимый. К тому же нужно подумать и о людях, живущих в Серых Топях. Нельзя оставлять целую провинцию во власти нежити. Ведь храм Желтого бога печали - единственная надежда для жителей Топей.
- Ну да, - согласился Райан. – Но неужели некого отправить кроме вас? Вы нужны в столице.
- Да? – рассмеялся священник, но Райан заметил, что хотя он и старается казаться беззаботным, смех его звучит искусственно, и насторожился. Во всем происходящем было что-то неправильное, он чувствовал это, но пока не мог понять - что.
