Ранее в истории России — царской России — ничего подобного и близко не было! Правды требовал только Сталин, Думаю, если издать все те документы с «негативом», которые были уложены на стол Сталину с начала 20-х до конца 30-х годов, то они потянут не на один десяток килограммов печатной продукции, И формально все эти доказательства будут подлинными.
А по большому счету, именно что «доказательствами» в кавычках, потому что они выдраны из контекста эпохи!
Основная народная масса была за социализм, за развитие, за Сталина и была готова идти на лишения и жертвы, потому что люди сознавали — это все окупится, потому что делается для них самих и ими самими.
Но была и несознательная часть массы… Цитированная выше записка ОГПУ Сталину начинается так:
«Несмотря, в общем, на бурный рост числа коллективных хозяйств (50 % к общему числу населения), продолжает фиксироваться ряд серьезных отрицательных явлений в ходе коллективизации…»
Однако в записке ОГПУ ее начало — единственное место, где имеется положительная констатация! Далее идет сплошной «негатив»: «Административно-принудительный метод, зачастую в грубой форме…» и т. д. — то, что читателю уже известно.
И все это объяснимо и естественно — задачей
ОГПУ было не направление победных сводок, даже если дела обстояли неплохо.
Рапортовать об успехах — прерогатива партийных и советских руководителей. А ОГПУ (как позднее НКВД и еще позже — МГБ) было обязано доводить до руководства страны и прежде всего до Сталина все тревожащие, нездоровые, отрицательные факты, явления и настроения, Как же иначе Сталин мог бы знать — верно ли он мыслит и насколько то, что говорит он, совпадает с тем, что говорит народ?
Не хождением же в народ ему было заниматься!
Вот ОГПУ и обеспечивало если не прямые, то эффективные обратные связи народа со Сталиным! А уж связь с народом Сталин обеспечивал сам — своим словом, обращенным к народу, и своими делами, совершаемыми вместе с народом.
А злобные заявления…
Ну, нередко они шли от темноты, от неумения заглянуть вперед, и это были искренние заблуждения.
Однако далеко не всегда это были заблуждения…
Утюжильщик московской швейной фабрики «Красная оборона» заявляет: «Отнимают у крестьян все последнее, все равно у них ничего не выйдет с коллективизацией».
А литейщик с московского завода «Борец» Машинотреста вторит ему: «Крестьян насильно сгоняют в колхозы… Скорей бы началась война, мы бы этих сволочей-коммунистов всех перевешали».
Глас народа?
Да как сказать…
Оба этих «рабочих» имеют в деревне зажиточное хозяйство. Но можно ли утюжить в Москве кофточки или заниматься литейным делом и одновременно пахать или сеять?
Вряд ли…
Но это означает, что говорили так «крепкие хозяева», в городе имеющие приличный заработок, а на селе — батраков!
Конечно же, коммунисты для таких «хозяев» — сволочи.
А нередко это было просто провокацией. Как раз весной 1930 года в спецсводку ОГПУ для направления Сталину был включен текст следующей листовки:
«Товарищи! Разве это справедливо, когда советская власть мучит нас? Когда была царская власть, тогда все равно жили, а теперь мы не живем, а только мучаемся. Долой советскую власть, долой партию! Да здравствует король Римский, да здравствует Александр II, да здравствует Николай II, да здравствует Наполеон, да здравствует Екатерина I! Долой советскую власть, долой Советы Ленина!»
Паранойя?
Увы, нет — документ эпохи…
Но отражает ли он нерв эпохи?
А вот тут я еще раз уверенно заявляю: «Нет!»
Я мог бы половину этой книги занять «ужасающими» примерами из тех лет, включая негодующие разговоры рабочих, неистовые поношения Сталина и советской власти работницами, данными о тысячах забастовок в СССР…
Но вот динамика участия в забастовках рабочих в СССР в процентах забастовщиков от общего числа занятых в промышленности:
1926 г. — 3,6 %; 1927 г. — 2,8 %; 1928 г. — 2,7 %; 1929 г. — 1,7 %.
Как видим, в рабочей среде в год «великого перелома» против Сталина был примерно каждый шестидесятый!
Всего-то…
Конечно, это не означало, что остальные пятьдесят девять рабочих были активно за Сталина,
Активно за него, за индустриализацию и коллективизацию, за пятилетку и за ударные темпы было из числа рабочих в то время человек пятнадцать-двадцать…
Но разве это мало?!
На великом-то историческом переломе…
23 июля 1934 года Сталин беседовал с английским писателем-фантастом Гербертом Уэллсом, В 1920 году Уэллс встречался с Лениным и затем в своей книге «Россия во мгле» назвал его «кремлевским мечтателем». Теперь англичанин радикально пересматривал свои оценки, но не о том сейчас речь!
Уэллс спросил тогда у Сталина:
— Вы, мистер Сталин, лучше, чем кто-либо иной, знаете, что такое революция, и притом на практике… Не считаете ли вы установленной истиной, что все революции делаются меньшинством?
И Сталин ответил:
— Для революции требуется ведущее революционное меньшинство, но самое талантливое, преданное и энергичное меньшинство будет беспомощно, если не будет опираться на хотя бы пассивную поддержку миллионов людей.
Похоже, Уэллс ожидал от Сталина чего-то более пафосного, и переспросил:
— Хотя бы пассивную? Может быть, подсознательную?
Сталин в ответ уточнил:
— Частично и на полуинстинктивную, и на полусознательную поддержку, но без поддержки миллионов самое лучшее меньшинство бессильно.
Так вот, уже на рубеже 20 — 30-х годов Сталин и сталинская (то есть — подавляющая) часть ВКП (б) имели эту самую хотя бы пассивную поддержку миллионов сограждан.
И по мере хода событий все большее число миллионов переходило от пассивной поддержки Сталина к активной его поддержке.
Тем Сталин и был силен!
Кулаки могли проявлять на селе и проявляли немалую активность, Они срывали сев, «собеседовали» с середняками, спаивали бедняков и батраков, провоцировали массовые выходы из колхозов и занимались прямым террором — запугиваниями, убийствами, организацией банд.
Все это не было «вымыслами» ОГПУ, это было отвратительными чертами эпохи.
Но все это не могло отменить естественно поступательного и расширяющегося хода коллективизации.
Ведь коллективизация — после того как позади были кулацкие провокации, эксцессы голода 1932–1933 годов, крестьянские сомнения и прочее подобное — оказалась для крестьянства экономически и социально выгодной! Недаром именно из села вышла большая часть сталинских «красных соколов». Героев Советского Союза — подлинного цвета нации!
Это ведь тоже был один из впечатляющих прямых результатов коллективизации!
И недаром на первых порах кулаки кое-где пытались организовывать свои, кулацкие, колхозы, Ведь крупное машинизированное хозяйство при умном ведении дела всегда будет прибыльнее мелкого!
Конечно, все не было гладко и не могло быть гладко. В начале 30-х годов Сталину и здоровым силам России пришлось мощно и быстро перевернуть социальное сознание села, А оно к тому времени было в немалой мере гнилым постольку, поскольку таким его делал царизм.
Это ведь факт, что царское село было в целом удручающе темным и невежественным! Сколько же застарелой гнили надо было разворошить и вычистить?!
И вы хотите, чтобы первое время при этом, пардон, не воняло'?
Ведь и те искренние сельские коммунисты, которые жаловались, что после-де статьи «неправильного» Сталина крестьяне из колхозов разбегутся и обратно не вернутся, эти невольные «стрелочники» были «подставлены» не Сталиным, а той прошлой, «старорежимной» жизнью, которая не позволяла развиваться широким народным массам.
Сталин однажды — много позднее — заметил, что нет-де у него других советских писателей, а есть те, какие есть. Так вот, и коллективизацию проводили не ангелы без крыльев, но и не черти с рогами, а простые рядовые работники, зачастую не больно-то грамотные.
Но они ее все же провели!
Провели, вопреки провокациям кулаков, вопреки саботажу «правых» и троцкистов.
И провели, в конце концов, вместе со Сталиным и под руководством Сталина.
Хотя окончательно село уверилось в выгоде коллективных методов хозяйствования лишь к концу 30-х годов.
И потом, уже через много лет после войны, многие вспоминали: «Да, перед войной мы начали жить…»
Хотя вначале в это верилось далеко не всем.
Между прочим, не все было гладко в 30-е годы и с тракторами.
В июне 1930 года Сталин писал о «50 тысяч снарядов, прокладывающих дорогу новому, социалистическому укладу в деревне», только с одного Сталинградского тракторного, да еще столько же должен был дать в год ХТЗ, а с 1933 года прибавлялся еще и Челябинский завод с гусеничными тракторами.
