Но…
Но в 1932 году суммарный годовой выпуск тракторов в СССР составил 48,9 тысячи штук и даже в 1937 году — 51 тысячу штук.
А в 1940 году выпуск тракторов упал даже до 31,6 тысячи штук.
Причина?
Достаточно очевидная — на тех же заводах, где делали тракторы, делали и танки.
А танки тоже были нужны…
Не менее, чем тракторы.
К тому же современное машиностроение приходилось создавать в стране, где катастрофически не хватало квалифицированных рабочих — не подготовил их царизм в старой России.
Поэтому освоение техники шло туго — не так, как хотелось бы.
Но оно шло!
С 26 ИЮНЯ по 13 июля 1930 года в Москве проходил XVI съезд — съезд «развернутого наступления социализма по всему фронту», Его лозунгом стало «Пятилетку в четыре года».
Был ли выполнен этот лозунг?
Формально — нет, По тем же тракторам, как видим, контрольные цифры не выполнялись — даже на проектную мощность тракторные заводы не вышли, Но выпуск в год даже 40 тысяч тракторов означал, что если в 1928 году на полях СССР работало 27 тысяч тракторов зарубежного производства, то в 1940 году их было 531 тысяча — отечественных!
В 1928 году на селе работало 700 (семьсот) грузовиков, а в 1940 году — 228 тысяч!
Нет, в системном смысле первая пятилетка была выполнена успешно!
А на подходе была вторая…
1934 год — с 26 января по 10 февраля — это было время бурное, бурное не по внешнему рисунку, а по внутреннему накалу страстей уже XVII съезда ВКП (б), получившего название «Съезд победителей»…
Принципиальная разница между двумя съездами — XVI и XVII — была видна уже из того, что если на XVI съезде Сталин делал политический отчет ЦК съезду, то на XVII съезде он впервые выступил с отчетным докладом съезду. Время политических дискуссий истекало, и начиналось время Дела, и именно об итогах делания Сталин отчитывался партии и стране, тут же ставя новые хозяйственные задачи.
Это теперь и было политикой партии и Сталина — реальное народно-хозяйственное социалистическое строительство.
Внешне все шло хорошо, но противоречия между Сталиным и его соратниками как людьми дела и их противниками как людьми амбиций приобретали уже непримиримый характер.
С другой стороны, в мире уже не просто пахло порохом — Вторая мировая война была фактически начата Японией в Китае, и это угрожало безопасности СССР.
Это была угроза внешняя.
Но тогда же возникла и серьезнейшая угроза внутренняя, потому что время с 1930 по 1934 год — от XVI до XVII съезда — имело в СССР две главные черты.
Первая черта — бурная и, при всех просчетах, успешная индустриализация и рост образованной народной массы.
Вторая черта — нарастающий кризис в сельском хозяйстве. Этот кризис привел к голоду.
Да, голод…
Масштабы голода 1932–1933 годов завышал уже Троцкий, а сегодня побиты рекорды и его лжи — называют цифру в 6 и более миллионов голодных смертей, и она завышена — основания полагать так есть — примерно в пять, если не более, раз.
Но и миллион (и даже полмиллиона) голодных смертей — черное пятно на истории СССР Сталина.
Другое дело, что нет никаких причин взваливать вину за это на Сталина, Зато сегодня есть ряд исследований (в частности — Ивана Чигирина), которые показывают, что голод на Украине провоцировала коррупция ряда высших руководителей Украины, позднее расстрелянных, и массовая нелегальная продажа зерна за рубеж.
Это делал не Сталин.
Но в любом случае главным виновником двух смертельно голодных лет в СССР, 1932 и 1933, надо считать царизм, передавший новой России в наследство крупнейшие цивилизационные проблемы, созданные бездарностью и бездействием царизма.
Все еще неизжитая узость массовой психологии села — вот главная причина двух голодных лет, Если мы прибавим сюда недород, коррупцию и финишные провокации оппозиционеров, перечень значащих причин голода будет исчерпан.
Увы, та тонкая нить, связывающая партию и миллионы крестьян, о которой Сталин говорил в 1924 году, рвалась в начале 30-х годов слишком часто и слишком во многих местах.
И рвали ее нередко сами массы — сами губя себя.
ДА, НАЧАЛО 30-х годов оказалось для страны и Сталина, пожалуй, самым сложным периодом во всей истории СССР Сталина.
Я склонен считать сейчас, что даже самые тяжелые, способные вызвать упадок духа даже у самых стойких людей месяцы 1941-го и 1942 года не дались стране психологически так трудно, как начало 30-х годов.
И дело было не только в голоде 1932–1933 годов, последнем голоде в истории России, а сразу во всем, Старое еще было сильно и не иссякло, а новое рождалось не только в борении, но и в сомнениях немалой части страны…
К тому же оппозиция всех направлений не только злорадствовала по поводу трудностей, но по мере своих возможностей их усугубляла и порождала со вполне определенной целью — ослабить позиции Сталина.
То, что это было равнозначно ослаблению России, противников Сталина не останавливало. И противоборствуя лишь — как им казалось — сталинскому руководству, оппозиционеры постепенно скатывались на уровень просто государственных преступников.
Нарыв зрел, но еще не созрел.
И тут я напомню читателю о Христиане Раковском. С одной стороны, он в первое советское десятилетие был действительно крупной (если не по деловому масштабу, то — по системному значению) фигурой, а с другой стороны, оказался весьма типичен…
Как и прочие ведущие оппозиционеры, Раковский через некоторое время после XV съезда «покаялся», но покаялся именно что в кавычках! Не «сталинская кровожадность», а двурушничество приведет позднее к пуле как Раковского, так и схожих с ним крупных деятелей полутроцкистского СССР.
Да — скажу это сразу, — Раковского в итоге расстреляли, уже после начала войны, в сентябре 1941 года. Однако всех, склонных верить утверждениям либеральных «историков» о том, что Раковского «сталинские сатрапы» ни за что ни про что «уничтожили в сталинских застенках», я отсылаю к изданному в 2003 году Международным фондом «Демократия» под редакцией «Александра Н. Яковлева» сборнику документов «Лубянка, Сталин и ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД Архив Сталина. Январь 1922—декабрь 1936».
Там под № 312 на страницах 326–334 приведено изъятое у Раковского при обыске в октябре 1932 года письмо к некоему «т. В…».
Написанное, судя по всему, из Барнаула, куда Раковский был выслан, письмо имело многозначительный авторский заголовок: «Назад к партийной программе. Советской конституции, ленинизму (Наши задачи)».
Начиналось оно так:
«Дорогой В., что слышно у вас? В нашем крае, кроме жуткой апатии вымирания хозяйственного, физического, духовного, я, к сожалению, ничего не могу сообщить…»
И так продолжалось:
«Положение рабочих, занятых на производстве, тяжелое. Получают хлебные пайки от 500 до 700 гр. Давно не было выдачи сахара…У нас мясо можно приобрести на базаре за 6,7 и 8 р…Покупают «луговой лук», который называют «советским мясом»…
Проездом из Новосибирска на курорт (не такой уж строгой, оказывается, была сталинская высылка. — С.К.) я видел, что на станциях продают какую-то траву, называемую черемша…
…На ходе выполнения плана промышленности в 1932 г. не приходится долго останавливаться… Газетная шумиха о «достижениях» никого больше не в состоянии обмануть… В действительности рабочий класс с ужасом думает о второй пятилетке… Если сталинское руководство было бы в состоянии улучшить материальное положение рабочего класса, оно сделало бы это давно, не ожидая вторую пятилетку…
В короткий срок Сталин растратил весь политический капитал, который принесло ему объявление пятилетки (как будто о капитале Сталин только и тревожился. — С.К.)».
Были в письме и такие заявления:
«В стране, где придушена политическая жизнь, где трудящиеся массы бесправны, при этом в стране крестьянской, с населением, разбросанным на необъятной территории, загнивание может продолжаться долго, десятилетиями и даже столетиями (троцкисты иначе как в масштабе веков не мыслили! — С.К.). Сотни, тысячи и миллионы трудящихся будут вымирать от голода и эпидемий (даже так! — С.К.). будут погружаться в невежество и варварство, и вместе с тем в столицах будет процветать и развиваться утонченная цивилизация…»
Получалось, что будущий СССР Сталина виделся Раковскому чем-то вроде Древнего Рима или даже Древнего Египта?..
Глупо, но вроде бы — да…
И следующий отрывок из письма подтверждает, что Раковскому именно так все и представлялось:
«Застроить и одеть одну, незначительную часть страны, построить в одном месте (? — С.К.) предприятия, дороги, мосты, каналы, погружая широкие трудящиеся массы все больше и больше в нищету… — это искусство такое же древнее, как и классовое общество, и которым в особенности владели восточные деспотии, римские и византийские цезари, французский король Солнце и Наполеон III (при котором Париж был отстроен заново (но — не для рабочих. — С.К.) и русский царизм, Владея этим несложным искусством, сталинский режим мог бы удержаться еще десятилетия. Но это так только теоретически. Практически же это невозможно…»
