Последний «прогноз» расходился, правда, с прогнозом Раковского же о том, что «загнивание может продолжаться… столетиями», но с логикой и последовательностью у троцкистов всегда было слабо. Их сильным местом была красивая фраза… Ну, например, такая:
«В одном нельзя отрицать (так в тексте. — С.К.) Сталину и его товарищам: в умении подавлять. И неудивительно — так как в применении своего деспотического гения они не встречают никакого сопротивления. Но подавлять и управлять не одно и то же. Эти два искусства находятся даже в некоторой обратной пропорции. Подавлять — это умеет любой деспотический режим, с тех пор как существуют классы (ну, точно — Сталин был для Раковского просто-таки феодалом, если даже не рабовладельцем. — С.К.). Искусством же управлять Сталин не обладает, как показывают последние годы самовластного сталинского господства…»
И такая:
«Имея в своих руках аппарат, Сталин думает, что может заставить и впредь все государство, все классы вращаться вокруг бюрократии, как земля вокруг своей оси…»
И такая:
«В игре, которую играет с крестьянством и рабочим классом сталинское руководство, первые имеют над последним громадное преимущество численности и историческое прошлое. Руководство… рано или поздно должно в этой неравной борьбе износиться. Оно становится игрушкой стихии…»
И такая:
«…Миллионные массы — это пешки, исполнители, статисты, хор и клоака. Бюрократическая система убила инициативу трудящихся, обезличила коммунистов, задушила свободное творчество, развела средневековую схоластику, подхалимство и мертвечину в школах, в науке, литературе и искусстве, Сталинский режим… несет в себе проклятие — снижать еще и еще хозяйственно-политический и духовный уровень страны…»
Не приводя множества примеров доказательства обратного тому, что заявлял Раковский, примеров, которые СССР Сталина создаст уже через два-три и не более чем через шесть-семь лет после написания этих удивительнейших по политической и человеческой слепоте строк, просто напомню, что к концу 30-х годов успехам народов СССР Сталина во всех сферах жизни удивлялся весь мир.
И весь мир, запрокинув голову, поражался раскованной молодой мощи мухинских «Рабочего и колхозницы», шагавших с высокого пьедестала прямо в небо над Парижской всемирной выставкой 1937 года…
Концовка же письма Раковского от октября 1932 года выглядела так:
«Различные коммунистические фракции сами устранились от борьбы… Это обстоятельство показывает всю серьезность и напряженность положения и вменяет в обязанность не только всем п/большевиков объединить свои силы, но и всем революционным коммунистам контактировать свои действия… Хотят этого или нет, но события заставляют б/л («большевиков-ленинцев». — С.К.) взять на себя эту роль, чтобы спасти Октябрьскую революцию от той неминуемой гибели, которую ей уготовляет сталинское руководство.
В грядущей схватке между защитниками Октября и его противниками победит то течение, которое ясно и четко укажет на причины, вызвавшие кризис, и на пути выхода из него».
На XV съезде Сталин, обращаясь к лично Раковскому и всем раковским вообще, говорил: «Мы просим вас лишь об одном: не мешайте нам, перестаньте нам мешать!»
Увы, это было обращение зрячего к глухим, а точнее — к истерически затыкающим уши при первом же слове Сталина…
Итак, якобы «разоружившиеся» троцкисты в действительности готовились к схватке! А это были все же не институтки, а люди с опытом подполья и Гражданской войны за плечами, Так что их подготовка к схватке вряд ли ограничивалась оттачиванием лишь чисто «идейного» оружия…
При этом не могу не подчеркнуть жирным шрифтом: Сталин все это читал!
И что же?
А то, что на изъятом письме Раковского он сделал три пометы: «б архив»; «Ха-ха-ха. Балбес» и «Старый болван. И.Сталин».
Раковского тогда даже не арестовали!
Более того — с 1934 года он стал заведовать управлением средних медицинских заведений Наркомата здравоохранения РСФСР, в 1935 году был восстановлен в партии и избран председателем Советского общества Красного Креста.
Хотя это была немалая работа, для бывшего председателя Временного рабоче-крестьянского правительства Украины (в 1918 году), бывшего председателя Совета народных комиссаров Украины и наркома иностранных дел Украины (с марта 1919-го по июль 1923 года), бывшего советского полномочного представителя в двух крупнейших мировых державах, это был — по его, во всяком случае, мнению — не уровень…
«Раскаяние» было показным, а реальностью — скрываемые до поры до времени непримиримость и жажда личного реванша…
Постепенно антисталинский гнойник созревал.
В январе 1937 года Раковский был арестован, в марте 1938 года приговорен к 20 годам тюремного заключения по делу «Антисоветского правотроцкистского центра». Содержался в Орловском централе, а при подходе немцев к Орлу был расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР.
В 1938 году в своем последнем слове Раковский сказал, в частности:
«Наше несчастье в том, что мы занимали ответственные посты, Власть вскружила нам голову. Эта страсть, это честолюбие к власти нас ослепило».
Так ведь оно и получилось.
Я привел сюжет с Раковским как вполне типичный…
И уже этот сюжет, хотя данный и кратко, позволяет, на мой взгляд, любому, желающему честно разобраться в перипетиях того времени, увидеть не только политические, но и психологические корни политических и нравственных трансформаций, которые превратили бывших революционеров в — увы — государственных преступников.
Исходной базой были ограниченность, непомерные амбиции, личная и политическая ненависть к Сталину. Потом прибавились озлобление, вызванное утратой статуса, и желание вернуть утраченное…
Даже для самих себя противники Сталина объясняли свою деятельность высокими целями «возврата к партийной программе, к Советской конституции, к ленинизму…». Но все объяснялось уже проще — причинами все более низменными, мелкими, мещанскими и своекорыстными.
С какого-то момента Троцкие, раковские, бухарины и т. д, были готовы заключать и заключали, как им казалось, тактические антисталинские союзы даже с внешними врагами России по принципу: «Враг моего врага — мой союзник».
В действительности же они на самом деле оказывались, кроме прочего, вульгарными шпионами, Они «делились информацией» с Западом в видах будущих, как им казалось, совместных антисталинских действий. Но Запад не собирался рассматривать их как партнеров и союзников, они были для Запада лишь орудием ослабления и уничтожения — уничтожения не Сталина, а СССР Сталина!
То есть — уничтожения России…
Не сталинский следователь в 1938 году, а французский либеральный профессор Сорбонны Франсис Конт в 1978 году писал, что «Христиан Георгиевич был полностью согласен с Троцким, считавшим, что следовало, не колеблясь, идти на риск свержения нынешнего руководства в случае, если над страной нависнет серьезная угроза».
Вот так и было сказано — с прямотой, редко проявляемой буржуазными либералами, А нам сейчас все кукуют о том, что антисоветские заговоры 30-х годов были-де «исключительно фальсификацией НКВД».
А ведь как раз к 1937 году, к тому времени, когда гнойники амбиций дозрели до стадии полного гноения и могли прорваться попытками свержения сталинского руководства, над страной начала нависать серьезная угроза как с Востока (более близкая), так и с Запада (более отдаленная, зато и более серьезная).
К 1937 году вполне реальной была агрессия Японии, но усиливался и потенциал агрессии с Запада, причем — потенциал многофакторный. Мировая и европейская ситуация второй половины 30-х годов складывалась так, что в принципе к концу 30-х годов не исключались:
— совместная германо-польская агрессия через Польшу и Прибалтику;
— германо-финская агрессия через Финляндию;
— англо-французская агрессия через Финляндию и Ближний Восток;
— англо-германская агрессия через Финляндию и Прибалтику или даже англо-франко-германо-польско-финская агрессия…
Приняли бы участие в этом «святом» «крестовом
походе против большевистского варварства», конечно же, и Соединенные Штаты…
Все это было реально!
А разного рода «амбиционеры» не только считали, что «следовало не колеблясь идти на риск свержения нынешнего руководства», но и подбирались к конкретным планам такой акции.
А ведь это была уже прямая государственная измена!
Не так ли?
Я взял пример Раковского, а можно было бы остановиться на Бухарине или Енукидзе, на Ягоде или Муралове — на любом крупном оппозиционере, левом или правом, с тем же выводом — об их все большем антиобщественном облике.
