— Пришёл и её черёд постонать, — констатировала Майка и задумалась. — А знаешь, это утешает. Раз её в таком темпе обработали, вряд ли очень старались, залатали на скорую руку — есть шанс, что напортачили.
Боженка кивнула и малость повеселела:
— Вот и я на это надеюсь. Зато никак в толк не возьму, что там случилось? Ведь она говорит… в смысле, она-то не говорит, но Анюта из неё вытянула, что вроде как загорала она за можжевельником… Это ж надо, до чего упрямая…
— И дура.
— Это — медицинский факт. Так вот, по её словам, был там один тип, что за ней подглядывал, а Доминик узнал и приехал на мотоцикле с какой-то саблей или ещё чем, да как на того типа набросится. Тот, другой, заорал благим матом и удрал. А Доминик уехал. Бред какой-то. Что ты об этом думаешь? Мне в такую чушь никак не верится.
— И правильно. Даже не пытайся верить. Значит, она думает, что это был Доминик?
— На все сто уверена. А что, нет?
— Ну я же говорила, что дура! Доминик на «харлее» ездит, а там была «хонда». Харальд точно кричал, но никуда не сбегал, а пополнил отснятым материалом наши наработки для будущих проектов. Смотался тот, что был на «хонде».
— Ты уверена?
— Сама запись видела. А теперь поняла, почему Вертижопка не испугалась. Ждала, когда рыцарь вернётся. И никакой там сабли не было: Харальд утверждает, что это бич. И правда, похож на бич с такими железяками…
Боженка удовлетворённо вздохнула и отхлебнула пива:
— И кто же это был?
— Без понятия. Может, тот, из Канады? Только сомневаюсь, чтоб он на «хонде» гонял…
Некоторое время ушло на рассмотрение различных кандидатур. Майка пошла за новым пивом, а Боженка с удовлетворением приходила в себя.
— Всё равно не угадаем. Лучше объясни, как её покалечило у механиков? Что Стефан рассказывал?
— Нет, сначала поделись, что за бредни Анюта из кретинки выдоила!
По Боженкиным словам выходило, что Анюта наломалась похлеще горняка в забое. Вытянула из Вертижопки информацию, будто Доминик воспылал жуткой ревностью, что и продемонстрировал в кустах, но не вернулся, а потому она решила сама его разыскать, зачем и отправилась на фирму. А вот там…
У них там всякие ужасы, вся комната этой дрянью забита. Никого не застала, сколько можно дожидаться, присела на минуточку, а в неё как вопьётся. Что-то кошмарное. Вцепилось, она пыталась вскочить, закричать, но не могла, воздуху не хватило. Да и что зря кричать, у конструкторов один Юрек сидел, а его ничем не проймёшь. Даже пошевелиться боялась. Сперва-то рыпнулась, но что толку: намертво схватило. И жутко больно. А потом…
Никак не признавалась, что Доминика ждала, хотела, чтоб вроде как случайно. А таблички там, и правда, висели — ничего не трогать, но она думала, это для хохмы. Возможно, и сломала что-нибудь, да обойдётся, исправят. Так они придумали, будто вообще ничего не случилось, а она на грабли упала. Упасть, мол, каждый может. И слышала, как кто-то говорил, что грабли должна обеспечить Боженка..
— Анюта, как такое услыхала, сразу переполошилась, — продолжала Боженка свою реляцию, до крайности путанную и туманную. — Сразу ко мне примчалась с вопросом, чего от нас хотят с этими граблями?
— Чтоб вы устроили показательные бои на граблях, — живо выдвинула инициативу Майка. — Из донесения Стефана следует, что её схватила как бы здоровенная зубастая пасть, вот и требуется пара граблей…
— Ты соображаешь, что несёшь?
— Подрядите парней, пусть прикинут: если бы дрались граблями, а потом их побросали, а она напоролась…
— Так получила бы по лбу палкой, а не зубьями по заду!
— Кончай нагнетать! Пусть рассчитают, как должны лежать, чтобы она на них плюхнулась, проведут такую стереометрическую компьютерную симуляцию. Доминик этим очень увлекается.
Боженка с сомнением взглянула на Майку:
— Так прям и вижу, как Доминик обсчитывает катастрофу своей ненаглядной пиявки…
— Не такая уж она ненаглядная, как бы ей хотелось, — беззаботно отозвалась Майка. — Что-то мне подсказывает, перегнула она палку с давлением на Доминика, а он этого ой как не любит…
* * *
Доминик настолько погрузился в работу, что забыл о своей ярости, забыл даже о Вертижопке. Мало того, забыл, чего он хочет, а получить не может, и довольно долго вспоминал, что же это такое. Ах да, Вертижопка. То есть нет, Эмилька. Желанная Эмилька…
Он устал и снова проголодался. Хотелось домой, где его ждёт очаровательная особа, нежная и страстная, с ужином и всеми своими прелестями, готовая одарить ими на десерт без всяких там капризов, готовая с пониманием выслушать, как у него здорово получился проект конструкции пьедестала — тот, что на сантиметр уходит у людей из-под ног. Все расчёты готовы. Павел может приступать к рабочим чертежам..
Стоп. Домой вернуться можно. Дом у него имеется. А вот где прелестная особа?
Подробным анализом своих желаний Доминик не занимался. Никогда этого не делал и делать не собирался. Просто желал, и всё тут. Смутно припоминалось, что с прелестной особой не всё в порядке, но сосредоточиваться на неприятном не хотелось. Где-то на краю сознания телепались бессмысленные усилия, которые он вовсе не намеревался предпринимать, поскольку прелестная особа не усилия должна была ему обеспечивать, а райское наслаждение. И где её только черти носят?
Подумал было позвонить, но мобильник разрядился. А поскольку Доминик уже сидел на мотоцикле, то совсем растерялся, не зная, что делать, и снова начал потихоньку свирепеть. А ведь месяца три назад прочесал бы весь город в поисках своей нимфы. Теперь же голод почему-то заглушил страсть и вылез на первое место.
Не задумываясь над своими чувствами и поступками, Доминик нажал на газ и поехал домой.
Дома в нос сразу ударил горячий пельменный дух с какой-то обалденно аппетитной приправой. Перестав заморочиваться, Доминик переобулся и вошёл на кухню.
Сияющая Майка, поливавшая приправой пельмени в большой дымящейся миске, оглянулась на мужа.
— О, хорошо, что успел, — радостно улыбнулась она вошедшему. — Не надо будет разогревать, можешь сразу ужинать. Представь себе, детям удалось купить самые лучшие: с тремя сортами мяса.
Ах да, у него и дети есть!
Злость скрипнула и затрещала по швам. В кухне находилась сияющая особа, с которой он не желал иметь ничего общего, ни здесь, ни где бы то ни было. Так-то оно так. А, собственно говоря, почему?
Внутри Доминика продолжали происходить абсолютно не осознаваемые им процессы. Кроме наличия здесь нежелательной сияющей особы, других проблем дома не существовало. От него ничего не требовали. Ни к чему его не принуждали. Даже пельмени мог есть, а мог не есть — как угодно (хотя как раз пельмени были очень даже угодны, в этом-то он не сомневался). Неприятных вопросов не задавали…
— В таком случае их надо почаще посылать в магазин, — вырвалось у него как ни в чём не бывало.
Майка нутром почувствовала происходящие в муже изменения, и это самое нутро затрепетало. Ей с трудом удалось сохранить беззаботный тон.
— Нет гарантии, что всегда так будет везти, но мы постараемся, — ответила она и вышла из кухни.
А Доминик внутренне разделился как бы на три части. Сел за стол, принялся за пельмени, и одна из частей ощутила полное удовлетворение. Хорошо, спокойно…
Другая вдруг почувствовала себя задетой. Постараемся? Мы? Это кто? Он бы тоже хотел принимать в этом участие…
Третью часть охватило лёгкое раздражение. Хотелось же поделиться профессиональными достижениями со своей желанной прелестной особой, но что-то мешало… А поделиться требовалось…
Вернулась Майка, поставила чайник и всё же спросила:
— Хочешь пива к пельменям?
Вопрос был необычным, поскольку Доминик пил пиво раз пять в год, не больше. Алкоголя он не любил, а пиво, как ни крути, алкоголь, но сейчас идея ему понравилась. К вкуснющим пельменям очень даже подходило и к тому же годилось, чтобы отметить успехи по работе.
— А есть?
— «Карлсберг». Лучшее.
Из холодильника были извлечены две банки, а на столе появились два стакана. Майка присела за стол, взяв себе один пельмень. Доминик машинально налил и ей, и себе. Нежеланная особа подняла стакан:
— Ну, за успех!
— Чей? — насторожился Доминик.
— Как это — «чей»? Двойной: наших детей и твой.
— Откуда о моём знаешь?
— Так по тебе же видно. Невооружённым взглядом. Что-то получилось, и очень удачно. Хотелось бы знать, что. Но не хочешь — не говори.
— Тот подвижный пьедестал из замка ужасов, — не утерпел Доминик, ведь именно этим так хотел похвастать.
— Шутишь? — обрадовалась Майка. — Закончил расчеты? И внизу будет пропасть с кипящей смолой?
— Ещё какая! А сверх того, держит уровень и автоматически встаёт на место…
Ему вдруг стало легко и спокойно. Майка понимала всё, о чем он рассказывал, проявляла искренний интерес, расспрашивала, обсуждала с ним высоту поручней и как скрыть от глаз публики систему канатов и консолей. Наконец Доминик мог похвалиться перед кем-то, кто не являлся сослуживцем, но в сути вопроса разбирался.
