Ни о чём не думая, Зютек сунул еду в микроволновку, налил себе пива и уставился на зажужжавшее устройство. Минут через пять он сообразил, что не мешало бы помыть руки, и отправился в ванную. Мыло выскользнуло из рук и усвистало, разумеется, в самый дальний угол, за стиральную машину. Пока доставал, споласкивал и вытирал, микроволновка запищала.
Зютек извлёк мясо и принялся за еду.
Боже, какое это было чудо! С каждой ложкой, а он орудовал ложкой, помогая себе очень сухой коркой хлеба, внутри у него всё менялось. Злость на Вертижопку стихала, да и сама Вертижопка бледнела и расплывалась. И что ему втемяшилось в башку так за ней носиться? Совсем сбрендил, не иначе сглазили. Спрашивается, что в ней такого? Пресловутый ветряк? Вот уж глаза намозолил! Зютек только теперь дал себе отчёт, как его раздражали в последнее время вертлявые ягодицы. И это от них, ягодиц этих, он до такой степени сдурел?
Сожрав всю вырезку с грибным соусом, Зютек чуть не вылизал тарелку, но пилить себя не перестал. Теперь уже злился на себя. Ну, видали такого урода, придурка конченного, ловеласа хренова! Приятные ощущения в желудке ускорили мыслительный процесс, и он сообразил, что с самого начала, как только понюхал вкуснючее блюдо, сразу почувствовал что-то знакомое, и чувство это с каждой ложкой усиливалось и выкристаллизовывалось. Был Зютек человеком мягким, но не трусом, а потому, собравшись с силами, облёк чувство в слова.
Луиза. Конечно же это была Луиза. Его бывшая жена. Только она готовила такое обалденное мясо в соусе, самое лучшее в мире.
Всё правильно. Луиза.
Кретин. Дегенерат. Скотина распоследняя. Как теперь вымаливать прощение? И он со стоном треснулся лбом о стол.
Правда, ни эта последняя встряска, ни весь предыдущий процесс интенсивного мышления не заставили его озадачиться, откуда же взялась в морозильнике потрясающая говяжья вырезка в грибном соусе?
* * *
— Пока ещё не знаю, — рассеянно ответила Беата на другом конце провода. — Я при этом не присутствовала, только сейчас заступаю на дежурство. Но если она твоя подруга, особо не надейся…
— Нет! — поспешила возразить Майка. — Никакая не подруга. Меня расстроят только хорошие вести.
— А… понятно. Погоди до завтра, нарочно задержусь, она должна на перевязку прийти. Но если её хорошо зашили, то я — шах персидский. Голову даю на отсечение, что этот бракодел постарался!
— Неужто доктор Убегайло?
— Нет, но подозреваю, что у него повсюду братья-близнецы. Придётся тебе подождать, отзвонюсь, когда её осмотрю.
Майке, собственно говоря, было не к спеху. Мир вокруг явно стал приветливее: во-первых, Доминик позавтракал с детьми, как нормальный отец, и в отличном настроении; во-вторых, из Стокгольма позвонила Данута — подтвердить, что подряд на жилой микрорайон гарантирован на все сто, а проекты по одежде на осень Майке пришлют с курьером на будущей неделе — лично проследит, поскольку понимает, что компьютер искажает цвет; а в-третьих, сама Майка почувствовала непривычную свободу. Никаких срочных заказов, две ерунды закончить — плёвое дело, а кроме всего прочего, у неё есть деньги. Больше, чем когда бы то ни было!
Майка позвонила Боженке.
— Приезжай сюда, — простонала та в трубку. — Я никуда двинуться не могу. Тут ксёндз с электриком ругаются. Занимаюсь озеленением прикостёльной территории. Да это всё пустяки, потому как скоро у меня совсем шарики за ролики заедут от прочей неразберихи! Давай лучше ты подтягивайся, глядишь, хоть наполовину спячу.
Электрика со священником Майка в мастерской озеленителей уже не застала, а касательно Боженки — профессионально та была в здравом уме и твёрдой памяти.
— Подумаешь, проложил провод под корнями двух деревьев, а ксёндз крик поднял, да это не беда, пересажу я его деревья, в смысле садовник пересадит, только я теперь уже совсем ничего не понимаю, а тут еще спортивная гостиница на консультацию вот-вот припрётся!
— Надеюсь, спортивная гостиница тебе мозги не пудрит?
— Нет, но когда она уже заявится — один леший знает, вечно опаздывает. Кофе будешь? Анюта!
По Анюте тоже не видно было никаких симптомов сумасшествия, только сильное волнение и бледность. Она молча принялась колдовать у кофеварки. Боженка сначала кивнула в её сторону, а потом и пальцем ткнула:
— Знаешь, что она говорит? Знаешь, что видела?
— Откуда же мне знать?
Анюта продолжала хранить молчание, предоставив докладывать начальнице.
— У Луизы она была — отбирали снимки для проспектов. И можешь себе представить, что заметила? Отличную фотографию, большую: Луиза с серебряной медалью, а на ней чёрным по белому написано, что медаль эта за второе место на всепольских соревнованиях по стрельбе из лука! Из лука! Дошло?
— Обалдеть! — обрадовалась Майка. — И ты собралась спятить от такой приятной новости? Ведь теперь понятно, откуда в том парне стрела взялась!
— Обижаешь. Такой мелочью меня не проймёшь…
— Теперь понятно, почему Зютек к той стреле так рвался…
— То-то и оно! — с мрачной торжественностью поддакнула Боженка. — Здесь я и перестаю понимать! Что он собирался с этим орудием преступления делать? Махать Луизе перед носом и скандалить? Лететь с доносом в ментовку, что его бывшая стреляла? Ведь он за Вертижопкой ухлёстывал? Ухлёстывал! И сейчас ухлёстывает. Знал, что жена у него вице-чемпионка? Не мог не знать! И молчок! Так какого чёрта и у меня из рук вырвал, и у Бурчака вырвал… как это всё прикажешь понимать?
Анюта во время страстной Боженкиной тирады начинала понемногу оживать, налила и подала кофе, энергично кивая головой на каждый вопросительный знак начальницы. Майка тоже машинально кивала, не столько думая, сколько ощущая в себе проблески ясновидения:
— Во-первых, попала-то не в вертлявую красотку, а в постороннего парня, случайно подвернувшегося. Это Бурчаку было важно всё скрыть. Во-вторых, он до сих пор из-за Луизы переживает…
Боженка успела в последний момент отодвинуть чашку, чтобы не фыркнуть в кофе:
— Зютек, а не Бурчак, верно? Откуда ты знаешь?
— По всему выходит. Погоди. Анюта, вы как-то это обсуждали? Луиза заметила, что ты увидела фото? Ты по этому поводу что-то сказала?
— Она сказала «ах!», — буркнула Боженка.
— Не поверю, что больше ничего!
Анюта, наконец, включилась в разговор:
— Поначалу я только удивилась, ведь о её спортивных достижениях понятия не имела. Ну, она немного рассказала о стрельбе из лука и вообще… А когда потом до меня дошло, я слова вымолвить не могла, ведь она раньше не раз грозилась, что убьёт кого-нибудь. Она, наверное, сообразила, постаралась всё в шутку обернуть. Странный у нас разговор получился. А только раз десять заставила меня повторить, как вы друг у друга стрелу отнимали, она же этого не видела. Я тогда здорово перетрусила, уж очень она странная была, прямо кипела вся. Потом поуспокоилась, и мы снимками занялись. А только я всю ночь не спала. Опять же эта гадина позвонила и принялась жаловаться: дескать, «не может никому дозвониться, а дома лечиться нет никакой возможности…» Только я её не стала к себе приглашать. Это уж дудки! Не сделаю такой глупости. А «никому» — надо так понимать, что Зютеку. Ведь Доминик ей хором не родит, а у канадца — невеста. Остаётся Зютек — у него площадь свободна.
— Вот именно! — опять торжественно вставила Боженка.
— Добрый знак, — заметила Майка.
— Ничего подобного. Оказывается, его сотовый прямо-таки разрывался в офисе, пока не разрядился. Только сегодня его нашёл и дико обрадовался, будто тот из золота.
— Обрадовался, что нашёл?
— Наоборот. Что забыл. Даже не сразу на зарядку поставил. Вот я и отказываюсь понимать. Что она на грабли напоролась, узнал сразу, как только пришёл, — и ни в одном глазу. К ней не помчался, не позвонил, вообще ничего. Что бы это значило?
Теперь Майке пришлось подумать. Она выпила кофе, закурила сигарету, и сеанс ясновидения возобновился. Уж слишком всё выглядело хорошо, чтобы быть правдой.
— Странно. Нам известны ещё какие-то её поклонники?
— Канадец, но я его не знаю, — фыркнула Боженка.
— Один водитель самосвала стал за ней ухаживать, — злорадно доложила Анюта. — Но лично я с ним тоже не знакома.
— Женатый?
— Без понятия, но вроде нет.
— Можем ей оставить. Интересный оборот. Столько усилий, и всё насмарку. А как только сама себя покалечила, задница сразу утратила свою чудесную силу?
— А вдруг Добусь почувствует себя виноватым? — заволновалась Боженка.
— Ни фига. По словам Стефана, там всё соответствующими предупреждениями обклеено. Добусь всё как следует закрепил — нечего было за обе рукоятки разом хвататься. На кой ляд она вообще туда попёрлась?
— Зачем попёрлась, всем известно… Кстати! А что Доминик?
