щетину, едва видимую под подбородком, и форму ее роста. Но основное внимание привлекала бейсболка, особенно надпись витым шрифтом спереди. — У тебя есть более четкое изображение того, что там написано? — спросил Джо, указывая на эти слова.
Трейси взялась за мышку и открыла еще одну папку, где лежали более четкие кадры.
— «Casino de la Forêt», — прочитал Джо и повернулся к Трейси, широко раскрыв глаза. — Это он, тот самый тип.
— Какой «тот самый»?
— Наш подозреваемый носит точно такую же бейсболку.
Через пять минут после отправки электронного письма Нихату во входящих сообщениях у Джо появилась папка, которую он открыл двойным щелчком. Просмотрел дюжину фотографий, прежде чем нашел нужную. К тому времени весь остальной отдел собрался вокруг стола Трейси.
— Посмотрите сюда, — сказал Джо и увеличил снимок мужчины, укравшего фургон и приехавшего на нем к дому пожарного Гарри Доусона. — Вот это зафиксировала камера на дороге. Видите, что у него на голове? Несомненно, это не может быть совпадением. Брюс, сделай милость: зайди на «Амазон», «И-бэй» и «Эйсос»[32] и посмотри, насколько легко этот бренд можно купить в Сети или офлайн.
Когда Брюс отошел к своему компьютеру, Джо еще раз внимательно всмотрелся в размытую фигуру на экране.
— Я ничего подобного на этих сайтах не нашел, — сказал Брюс несколько минут спустя.
Джо вошел в базу экспертно-криминалистических данных и набрал «Casino de la Forêt». Из тысяч фотографий подозреваемых нашлось только одно совпадение — то самое фото убийцы, сделанное с записи дорожной камеры.
— Я свяжусь с теми, кто ведет дело о пропаже Эвана Уильямса, и сообщу им наши выводы, пока мы ищем, откуда могла взяться эта бейсболка, — произнесла Трейси. — Джо, а ты свяжись со своими людьми и передай им все это. Если это тот же самый тип, то ты невероятный молодец, приятель.
Джо кивнул, потом позвонил Бекке и рассказал о том, что ему удалось вычислить.
— Боже, вот это круто! — воскликнула она. — Уэбстер уже знает?
— Нет, я решил, что ты, наверное, захочешь рассказать ей сама.
Бекка, похоже, была застигнута врасплох.
— Спасибо.
— Что меня действительно тревожит, так это то, какой оборот внезапно приняло это дело, — сказал Джо. — Похищение мальчика не соответствует всему тому, что мы знаем об этом маньяке.
— Но что мы о нем знаем? Только то, что было в отчете психолога-криминалиста, а они не всегда оказываются правы, верно?
— Да, но почему человек, который, судя по всему, без колебаний предавал людей мучительной смерти по заранее заготовленному сценарию, похитил мальчика, которого нашел в супермаркете? Это слишком странный поступок, не соответствующий его обычному образу действий.
— Ты думаешь, он к тому же и педофил?
— Нет. Если б он был педофилом, то просто ухватил бы мальчика сразу же после того, как огляделся и увидел, что родителей того нет поблизости. То, как он склонился, чтобы уравнять рост с Эваном, и протянул ему руку… говорит мне, что дети — его слабое место. Что-то в этом малыше заставило его сойти с привычного курса. И я нутром чую, это приведет его к провалу.
Глава 43
Доминик уставился на грустного мальчика. Губы ребенка пересохли и шелушились от слез и текущих из носа соплей, которые он утирал рукавом пижамной курточки.
Мальчик сидел в углу гостиной, прямо на полу, подтянув колени к груди и плотно обхватив их руками. С тех пор, как они вернулись из супермаркета, он твердил одно и то же слово — «мама», снова и снова. Доминик пытался заставить Этьена понять, что теперь они только вдвоем. Но ребенок упорно отказывался принять это. Терпение Доминика было на исходе.
— Я не сделаю тебе ничего плохого, честное слово, — умолял он. — Обещаю, папа никогда не сделает тебе ничего плохого.
Он повторял эти слова раз за разом, но до ребенка они не доходили. Доминик мог лишь надеяться, что со временем тот поймет.
Он помолчал и почувствовал смрад, в котором узнал запах мочи. Мальчик снова обмочил штанишки. Доминик покачал головой и принял тот факт, что переход будет нелегким. То, что отец и сын воссоединились, не означало, что все части головоломки сразу же встанут на места.
Это воссоединение казалось ему чудом; Этьен был даром от бога, в которого Доминик давным-давно перестал верить. Это был знак свыше — нужно придерживаться плана и выполнить его до последней точки. Только так можно было объяснить то, что их пути пересеклись. Этьен каким-то образом узнал своего отца и искал его.
Но потом господь начал снова испытывать Доминика: оказавшись в квартире, в незнакомой обстановке, Этьен быстро начал нервничать. Он уже дважды за несколько часов обмочился, и Доминик был вынужден снять с дрожащего ребенка пижаму и прополоскать ее в ванне. Потом он искупал мальчика, извинившись за холодную воду и за то, что забыл включить погружной нагреватель, из-за чего мальчик снова начал дрожать, уже от холода. Он завернул Этьена в полотенце и крепко обнял его, боясь, что, если разожмет руки, сын исчезнет из его жизни так же неожиданно, как появился. Доминик не мог понять, почему мальчик не отвечает ему взаимным выражением привязанности.
Только под самое утро Этьен наконец уснул. Его голова начала клониться вперед, затем запрокинулась назад, руки дернулись. В конце концов, глаза его закрылись, и он всхлипнул в последний раз за ночь. Доминик уложил спящего ребенка на пол и укрыл своей курткой. Потом погладил мягкие, словно бархат, светлые волосы Этьена и проследил очертания его губ кончиком большого пальца. Он не мог сказать точно, от кого мальчик унаследовал эти ямочки на щеках.
— Ты знаешь, я не мог поверить, когда узнал, что у меня есть сын, — прошептал Доминик, вспоминая самый торжественный момент своей жизни. — Твоя мама не думала, что мы готовы стать семьей, но иногда случаются сюрпризы, и они оказываются лучшим, что могло случиться. Когда она забеременела, я чувствовал себя так, будто вынашиваю его вместе с ней. Надеюсь, ты никогда не испытаешь на себе, каково это — когда непонимание встает на пути добрых намерений… — Голос его
