в более длинные и глубокие — и в конце концов он успокоился. Потом повернулся к своему ноутбуку и продолжил просматривать новостные сводки, пока наконец не нашел выпуск, в котором показали убитых горем родителей мальчика. Это была пресс-конференция в полиции; они сидели за столом в окружении полицейских в форме, а позади них, на фоновом экране, высвечивались номера телефонов и фотографии Эвана.
Доминик нажал кнопку паузы и всмотрелся повнимательнее. Он знал, как ощущается их потеря, но не чувствовал к ним сострадания, только отвращение. Они были неблагодарны и не ценили то, что у них было. Если б они исполняли свой долг, их сын не стоял бы один в супермаркете поздно ночью. Если б он, Доминик, был отцом Эвана, его мальчик спал бы, уютно свернувшись в кроватке под стеганым одеялом в окружении мягких игрушек.
Отец и мать Эвана не заслуживали ребенка, потому что не защитили его так, как должны были защитить. Слишком поздно теперь сморкаться в платочки, промокать глаза и бросать обвинения в адрес Доминика за их потерю.
Было две причины, по которым этот ребенок так неожиданно появился в его жизни. И первая — напомнить ему, почему все это началось. Вторая — дать сосредоточенность, необходимую для выполнения нынешней задачи. И как только мальчик поймет, что ему нечего бояться, быть может, они вдвоем смогут отправиться в путешествие, несмотря на отсутствие между ними родственных уз. Может быть, между ними установится понимание, своего рода дружба… Имя «Эван» звучит похоже на «Этьен», особенно если проговаривать его быстро. Вероятно, мальчик достаточно быстро сможет привыкнуть к другому имени. А возможно, процесс затянется, но у них будет все время в этом мире.
«Ты обманываешь себя, — сказал голос в его голове. — Ему нет места в твоем плане».
Доминик прервал вольный полет своего воображения. Этот голос был прав. Он обманывал сам себя. Было слишком поздно, чтобы внушать кому-либо любовь к нему. А после шестого и последнего убийства он должен оказаться там, где должен быть. Там, куда он не может взять никого другого, особенно маленького мальчика.
Несмотря на свой малый возраст, Эван словно почувствовал, как атмосфера в комнате сделалась холоднее, когда его похититель пристально посмотрел на него. А когда Доминик направился к мальчику, тот снова обмочился.
Глава 44
Бекке едва удавалось держать глаза открытыми, когда они с Джо поднимались по лестнице в служебную столовую.
Она направилась к столикам, опустилась на стул и положила голову на руку, вытянутую поперек столешницы. Джо направился к прилавку самообслуживания и вернулся с подносом, на котором лежали два сплющенных круассана и стояли две кружки с кофе. Он подвинул тарелку к Бекке, и та ткнула в круассан ножом, отхлебнув затем глоток горячего напитка.
— Три ложки сахара и без молока, правильно?
Бекка кивнула в знак благодарности и зевнула. Потом отхлебнула кофе и мрачно уставилась в кружку.
— То, что лондонская полиция — одна из самых старых в мире, не значит, что и кофе должен быть таким. — Она достала из сумочки маленькое зеркальце и, глядя в него, подкрасила губы. — Я просто хочу проспать неделю. Мне еле-еле удалось не заснуть во время первого совещания.
Чего Бекка не сказала Джо — потому что не хотела признаваться в этом самой себе, — это того, что чем больше она работала, тем меньше удовлетворения это ей приносило. Все эти долгие дни в течение расследования ею двигало не желание увидеть убийцу на скамье подсудимых, а перспектива свободного времени, которое у нее появится после — и которое она сможет посвятить тому, чтобы заново познакомиться с дочерью. В начале расследования Бекка представляла, каково будет лично раскрыть это дело. Теперь ей уже было все равно, кто это сделает, лишь бы это случилось поскорее.
— Я всю ночь думал о пропавшем мальчике и о том, почему наш подозреваемый мог увести его, — сказал Джо, рассеянно помешивая свой кофе.
— Я тоже. Каждый раз, когда вижу в новостях запись того, как его уводят, я вспоминаю девяностые годы и фотографии маленького Джеймса Балджера, которого увели из торгового центра те двое ребят, которые потом его и убили. Когда он погиб, я была еще маленькой, и мама говорит, что после этого она ни на секунду не сводила с меня глаз, когда мы куда-нибудь шли. Потом я поставила себя на место родителей Эвана, гадая, что бы со мной было, если б подобное случилось с Мэйси. Она ужасно доверчива.
Бекка содрогнулась, словно от холода.
— Мне кажется, ты бы себе никогда не простила.
— Кстати, молодец, что заметил надпись на бейсболке подозреваемого, — добавила Бекка. — По ней есть что-нибудь новое?
— Нихат сказал мне, что это французское казино торгует сувенирами среди посетителей и никогда не продает их на сторону. Так что этот тип либо купил бейсболку в казино, или ему кто-то ее подарил. Возможно, он как-то связан с Францией.
— Ты понимаешь, что для уголовного розыска ты теперь курочка, несущая золотые яйца? — произнесла Бекка, меняя тему. — После того как ты связал нашего подозреваемого с похищением Эвана, на утреннем совещании тебя превозносили до небес. — Джо покраснел, и Бекка это отметила. — Ага, смутился, да? — поддразнила она и протянула руку, ущипнув его за щеку. — Какой застенчивый суперраспознаватель!
— Руки прочь, или я обвиню тебя в сексуальных домогательствах.
— Какой шикарный шанс! — фыркнула Бекка. — Мне лестно, что меня кто-то может счесть сексуальной хищницей. Ты знаешь, как давно я…
— Нет-нет-нет! — прервал Джо, вскинув руки в защитном жесте. — Почему все гетеросексуальные женщины думают, что мужчинам-геям интересно слушать про их интимную жизнь? Экстренные новости: нет.
— Экстренные новости: никто не использует словосочетание «экстренные новости» с девяностых годов.
На экране телефона Бекки всплыло текстовое сообщение.
— Это от Брайана, — сказала она и начала читать. — О, это интересно. Камеры на супермаркете поймали часть регистрационного номера машины. И вот тебе связь — этот «Мерседес» зарегистрирован на имя француженки Одри Моро. Последний известный адрес ее проживания в Лондоне раскопали, и Брайан выявил, что эта машина засветилась в каком-то дорожном происшествии. Водитель второй машины попал в больницу.
— До того, как
