Можно лишь догадываться, почему большевики озаботились судьбой злосчастного парохода. В фундаментальном труде М. И. Белова [10, с. 65] указано, что «советское правительство, проявив присущую ему гуманность», взялось за спасение людей. Но только очень наивный читатель может поверить в человеколюбие советской власти образца 1920 года. Скорее всего, мотивы были прагматическими – сохранить судно, жизненно необходимое для транспортных операций на Севере. Но возможностей спасти его не было – наиболее мощные ледоколы «Минин», «Святогор» и «Александр Невский» были уведены белыми и англичанами, а те, что остались, должны были обеспечить проводку судов в Белом море и на Двине, кроме того, угля катастрофически не хватало. Тогда было решено обратиться за иностранной помощью, но это было непросто – ни одна страна мира не считала советское правительство легитимным. В качестве посредника в этом деликатном вопросе выступил Максим Горький. Он обратился к Нансену, ведь Нансен не мог бросить погибающих во льдах – а он обладал в мире высочайшим авторитетом. Британское правительство 21 апреля согласилось предоставить норвежцам самый мощный в то время ледокол «Святогор». 1 мая в Бергене ледокол был передан норвежскому экипажу. Возглавил экспедицию Отто Свердруп, бывший капитан «Фрама». Вместе со Свердрупом в экспедиции участвовал в качестве советского представителя Л. Л. Брейтфус. После командировки он не вернулся в Россию.
«Святогор» вышел из Бергена 13 мая, имея на борту 152 человека, многие из них участвовали со Свердрупом в рейсе «Эклипс». Но вышла длительная задержка в Тромсё из-за неурегулированных вопросов со страховкой судна. Только 12 июня ледокол дошёл до Белушьей Губы на Новой Земле, где взял запас угля, 14-го поднял якорь и в ночь прошёл Карские Ворота.
В это время в Архангельске срочно готовился к походу ледокол «III Интернационал»[189]. Трудно понять, почему Советы в условиях крайней скудности ресурсов решили организовать параллельную спасательную экспедицию. Причем «III Интернационал» по своим возможностям уступал «Святогору» и имел меньше шансов на успех. Возможно, к активным действиям большевиков подтолкнули проволочки в организации норвежской экспедиции. Но, скорее всего, они опасались, что «Святогор» может увести спасённое судно за границу[190]. Во всяком случае, норвежцев не предупредили, что на помощь «Соловью» идёт ещё и советский военный корабль. Свердруп узнал об этом из радиоперехвата. «III Интернационал» прошёл Карские Ворота 17 июня. Он двигался быстрее «Святогора», потому что шёл по пробитому им каналу, и на следующий день догнал его. Норвежцы были обескуражены, обнаружив, что советский корабль вооружён пушками и пулемётами, а расчёты у расчехлённых орудий готовы к бою. На «Святогоре» состоялась встреча капитана крейсера Мукалова, командующего Беломорской флотилией Михайлова, Свердрупа и Брейтфуса. Мукалов сообщил, что ему велено помочь Свердрупу в спасательной операции и вернуть дрейфующее судно и людей в Архангельск.
С этого момента началась гонка двух ледоколов. От того, кто первым достигнет «Соловья», теперь зависела жизнь части его пассажиров. К концу дня 18 июня «Святогор» подошёл к «Соловью». Немедленно началась перегрузка продуктов, а семь пассажиров были переведены на борт «Святогора». Через несколько часов туда же подошёл и «III Интернационал».
Дорога домой едва не закончилась трагически – «Святогор» сел на неизвестную мель в Карских Воротах. Теперь его спас «III Интернационал». На обратном пути караван зашёл в Белушью Губу. Здесь Михайлов потребовал у Свердрупа объяснений. Свердруп в письменном виде ответил, что пассажиры находятся на борту «Святогора», поскольку нуждаются в медицинской помощи. Бумага могла помочь Михайлову при разбирательстве в Архангельске. Вдобавок обнаружилась пропажа трёх членов комсостава с советского ледокола. Свердруп разрешил Михайлову обыскать «Святогор», отметив при этом, что его команда симпатизирует беглецам. Михайлов решил на этом прекратить разбирательство. Три перебежчика, однако, нашлись после того, как советские корабли покинули Белушью Губу. Это оказались старший помощник, второй помощник и второй механик «III Интернационала». Штурмана были латышами, механик – эстонцем, они решили бежать на родину. 2 июля «III Интернационал» и «Соловей» вернулись в Архангельск, а 19 июля «Святогор» пришёл в Берген. Здесь спасательная экспедиция была расформирована, а ледокол возвращён Британии.
Советская Арктика до Шмидта
Новая власть рано осознала необходимость хозяйственного использования Арктики.
Основной задачей первых советских полярных экспедиций стала доставка товаров, в первую очередь хлеба из Сибири Карским морем. С 1920 года ежегодные Карские экспедиции шли по пути, уже проторённому английским капитаном Джозефом Виггинсом и норвежским предпринимателем Йонасом Лидом.
Другой важнейшей задачей большевиков в 20-е годы было закрепление российских полярных границ и установление советской власти на Севере. И Новая Земля, и Земля Франца-Иосифа, и Шпицберген, и остров Врангеля были территориями с ненадёжным правовым статусом. На западе Советская Россия вступила в противостояние с Норвегией, на востоке – с США и Канадой. Самые острые проблемы решались в первую очередь: наиболее доступным архипелагом была Новая Земля и первым делом надо было восстановить суверенитет над ней. На острове Врангеля с 1921 года функционировала канадская, затем американская колонии. Иностранцы были депортированы в 1924 году военным кораблём «Красный Октябрь» под руководством Б. В. Давыдова, бывшего царского офицера (см. часть IV). С 1926 года Г. Ушаков организовал на острове Врангеля постоянное эскимосское поселение. На Землю Франца-Иосифа советские экспедиции не высаживались вплоть до 1928 года, когда туда зашёл «Красин» во время поисков дирижабля «Италия»; на следующий год экспедиция Шмидта организовала там постоянную станцию. Несмотря на это, как мы помним, в 1930 году архипелаг посещался норвежцами, очевидно не спросившими на это разрешения у советских властей (судно «Братвог»).
Безусловно, научные исследования в Арктике в начале двадцатых не имели первостепенного значения, однако уже в 1921 году на Новую Землю была отправлена первая научно-исследовательская экспедиция на ледокольном пароходе «Таймыр» под руководством Н. В. Розе[191]. Она обследовала Карское побережье от мыса Желания до залива, названного заливом Благополучия. В том же году состоялась экспедиция Р. Л. Самойловича, имевшая целью изучение природных ресурсов острова. А в 1925 году был основан Институт по изучению Севера, ставший впоследствии основным научным учреждением ГУ СМП.
Но работы 20-х годов находились на периферии общественной жизни и редко попадали на страницы газет. Советское общество ещё не заболело Арктикой, а руководство страны ещё не осознало, что полярные экспедиции можно использовать, как серьёзный политический ресурс. Это понимание пришло в 1928 году, когда эпопея со спасением итальянской воздушной экспедиции генерала Умберто Нобиле стала триумфом Советской России. Главными героями этой истории были руководитель экспедиции на «Красине» профессор Р. Л. Самойлович и начальник лётной части Б. Г. Чухновский. Успех пришёлся весьма кстати – в стране происходили серьёзнейшие политические и экономические потрясения, и любые позитивные события способствовали укреплению власти Сталина. Но очень скоро, по мере ужесточения режима, на первый план вышли новые герои, способные не только выполнять свои профессиональные обязанности, но и эффективно проводить линию партии. На эту роль старорежимный профессор, пусть и пострадавший от царизма, уже не подходил.
Как делали историю
События в советской Арктике 30-х годов стали логическим развитием работ, начатых ещё во второй половине XIX и начале XX века. Именно тогда началась транспортная эксплуатация Северного морского пути, и первые грузы были успешно доставлены Карским морем из Сибири в Европу. Российские исследования Арктики, активизировавшиеся в 1900-х годах, не прекращались даже во время социальных потрясений, которые в высоких широтах были, как правило, значительно менее острыми, чем в центральных и южных областях. Успехи советского периода были бы невозможны без старых специалистов, таких как В. Ю. Визе и Р. Л. Самойлович, Н. Н. Зубов, Н. В. Пинегин и Л. М. Старокадомский, Н. И. Евгенов и Б. В. Давыдов. Все они ещё до 1917 года приобрели бесценный опыт под руководством Б. А. Вилькицкого, А. В. Колчака, В. А. Русанова и Г. Я. Седова. Более того, сам Б. А. Вилькицкий, хотя и жил в эмиграции, был приглашён советским правительством для руководства Карской экспедицией.
Полярный флот также достался Советам в наследство от прежней власти. Все девять ледокольных судов были построены в Британии и куплены царским правительством. Арктический флот не обновлялся до 1938 года, когда был введён в эксплуатацию ледокол «Сталин»[192] (см. табл. на стр. 284).
