Тропинка хрустела под нашими ногами, когда мы отваживались идти дальше. Нико продолжал сбиваться с тропинки, интересуясь животными и бревнами, по которым можно было карабкаться. Я старался держать его как можно ближе, даже если он настаивал, что его мать позволяла ему подниматься. Однако Нико не закатил истерику, когда я сказал ему «нет». Я предположил, что это потому, что он уже привык слышать это слово.
— Осторожно на этом бревне, Нико, — предупредил я, когда он перелез через поваленное дерево.
Он спрыгнул, но как только мое внимание отвлеклось от него, он снова запрыгнул на него.
Я покачал головой.
В конце концов лес закончился, открыв просторы зеленых загонов и конюшни вдалеке. Я мог видеть Одессу и Герцогиню в маленьком загоне, лошадь, пасущуюся, в то время как кобылка счастливо резвилась. Нико подпрыгнул от возбуждения.
— Теперь я могу ее погладить?
Он явно не забыл о моем обещании.
— Можешь. Давай прихватим немного моркови.
Нико не нуждался в моей помощи. Он знал, где все находится; конюхи даже научили его, как готовить различные корма для лошадей. Чтобы взять как можно больше моркови, он передал мне.
Бэзил и Иларион наблюдали из других загонов, как Нико перелез через забор и предложил угощение самкам. Одесса подошла немедленно, в то время как Герцогиня колебалась. Она еще не привыкла к людям, как ее мать.
После того, как Одесса съела несколько морковок, Герцогиня набралась храбрости и пританцовывая подошла. Она держалась поближе к матери, но Нико протянул ей морковку. Я схватил Одессу за голову, чтобы она не вырвала ее у него из рук.
— Держи, лошадка. — его голос был мягким и манящим.
Малышка взяла морковку зубами и отстранилась. Она пробежала несколько шагов от нас, чтобы съесть ее, но не знала, что с ней делать.
Нико посмотрел на меня, выражение его лица было таким же ярким, как восходящее солнце.
— Она слишком быстрая.
— Может, ты сможешь погладить ее в другой раз. Когда она привыкнет к тебе.
Он слез с забора, кивая.
— Накормим База?
— Уверен, что ему это очень понравилось бы. Хочешь прокатиться на нем верхом?
— Прокатиться? — Нико начал подпрыгивать с ноги на ногу. — Да, пожалуйста.
— Тогда пошли. Давай я покажу тебе, как его оседлать.
Я был удивлен, насколько Николай обращал внимание, когда я готовил Василия. Он неподвижно сидел на ящике, сложив руки на коленях и не сводя глаз с лошади. Я показал ему, как подтянуть подпругу и измерить стремена, и даже поднял его, чтобы он мог проверить, правильно ли надето седло. Для ребенка, переполненного энергией и беспокойством, он был спокоен и внимателен к лошадям.
Гордость сжала мое сердце. Это у него от меня, подумал я. У нас с сыном было общее хобби, общий интерес.
Бэзил был расслаблен, хотя у него и раздулся живот, когда я попытался затянуть седло. Он был единственной лошадью, на которой я позволил бы Нико покататься; Одесса и Иларион слишком непостоянны, чтобы мой ребенок мог научиться ездить верхом.
Я нашел лучший шлем, который у нас был, и помог Николаю надеть его. Он заерзал в раздражении, когда я затянул ремни, но я предупредил его, что не будет никакой верховой езды, если его мать узнает, что я позволил его мозгам растечься. Он смягчился с жалким вздохом.
Воры и собаки — все, казалось, появились в поле зрения. Любопытные глаза следили за нами с Нико, когда я вывел Бэзила на арену с ребёнком на верху. Я знал, какие мысли проносились в их головах; с нашей с Еленой свадьбой Николай официально станет моим наследником и следующим Паханом. Их защитные инстинкты удвоились — даже собаки, казалось, почувствовали это.
Я проигнорировал их всех, связал Бэзила и повернулся к Нико.
— Какое правило номер один? — я спросил.
Нико смотрел на База, а не на меня.
— Ожидание.
— Это правило номер два, — размышлял я. — Какое правило номер один? — он пожал плечами. — Послушай меня. Ездить верхом на лошадях опасно, ясно? Если я говорю тебе что-то сделать, ты это делаешь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я не привык, чтобы меня не слушались; большинство людей слишком боялись даже подумать об этом. Мой сын не разделял их страха.
Его нос сморщился.
— Нет.
— Нет? — я приподнял бровь. — Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, поэтому ты должен слушать меня, чтобы оставаться в безопасности. Иначе ты можешь пострадать. Я этого не хочу. А ты?
Зеленые глаза посмотрели на меня, прежде чем снова перевести взгляд на Бэзила. Он вздохнул.
— Я слушаю тебя.
— Хороший мальчик.
Я поднял Николая в седло. Он вел себя, естественно, схватил поводья и сразу же занял правильную позицию. Солнечный свет поймал выбившиеся пряди его волос, и я знал, что мои соответствующие локоны тоже будут мерцать.
Какая, должно быть, из нас получилась пара, рассмеялся я про себя. Король и принц.
Мой сын проявил склонность к верховой езде, и через несколько минут после того, как он сел в седло, стало ясно, что он станет искусным наездником, когда вырастет. Нико не потребовалось много времени, чтобы не нуждаться в том, чтобы я вел Бэзила, и хотя я не отходил от него — кто бы оставил трехлетнего ребенка без присмотра на лошади? Я с гордостью наблюдал, как он усваивал каждый урок, который я ему преподавал.
Баз был от природы медлителен и ленив, но по моему настоянию пошел немного быстрее.
Смех Нико взмыл в воздух, как птица, летающая в небо.
— Скоро завтрак, — сказал я. — Хочешь вернуться в дом?
Нико выглядел испуганным.
— Нет!
Я не смог сдержать смех.
— Твоей маме будет не хватать нас.
— Нет, она не будет скучать. — он энергично замотал головой. Бэзил хмыкнул. — Мы можем остаться?
— Что ты сказал?
— Мы можем остаться, пожалуйста, папа?
Мой смех резко оборвался.
Николай не заметил моего внезапного шока. Он просто смотрел на меня большими зелеными глазами с умоляющим выражением.
— Мы можем остаться, пожалуйстаааа, папа.
Мой смех резко прекратился.
Николай не заметил моего внезапного потрясения. Он просто смотрел на меня большими зелеными глазами с умоляющим выражением лица.
— Пожалуйстааааа, папа.
Папа. Одно единственное слово, которое я никогда не использовал.
Я представлял своего сына бесчисленное количество раз.
Думая о своей империи, я мысленно создал своего сына, короля, который заменит меня. Тот, кто побоялся бы убить меня.
Я не думал о его юных годах, о том, как он придет в мир беззащитным и мягким. Я не думал, что у него могут быть глаза Елены или мой цвет волос. Как, когда он смотрел на меня, сквозь него просвечивали только преданность и любовь, и не было видно ни одной хитрой мысли.
Именно в этот момент я почувствовал, что последние несколько недель сводятся к их сырым ингредиентам.
Я отец. У меня есть сын.
У меня есть кто-то, кто нуждается во мне и обращается ко мне за советом, кто-то, кто полагается на мои советы и опыт. Я его учитель, наставник и защитник.
Мои отношения с отцом никогда не были положительными. Единственное, чем я когда-либо был обязан этому мужчине, это гены. Каким бы я стал отцом, если бы тот, кем я являлся, никогда не был ничем иным, как жестоким? Была ли права моя племянница, сказав, что Николаю повезет иметь меня в качестве отца? Достаточно ли меня подготовили годы заботы о Данике и Романе?
Я не был тревожным человеком; я не был из тех, кто испытывает стресс и становится иррациональным от эмоций. Это то, что делало меня таким хорошим Паханом; я принимал решения, был лидером и королем. В моей душе не было места для нервозности и колебаний.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И все же в этот момент, впервые в своей жизни, я почувствовал укол страха.
Неужели я разрушу жизнь Николая? Будет ли он ждать подходящего момента, чтобы убить меня?
Должен ли я буду оставить его и Елену одних?
