добывали лишь в течение очень короткого отрезка времени; в Абрик Романи время года неясно, но в Тейшонес сезонность удалось установить благодаря скоплению останков птиц, убитых хищниками. Состояние костей клушиц и сорок явно указывало на то, что они погибли до того, как отложили яйца, то есть не позже середины весны. Между тем их тушки хищники могли принести только в том случае, если здесь еще не было гоминин. Таким образом, на лошадей, скорее всего, охотились поздней весной или летом — именно в это время лошади собираются в табуны для размножения и могут быть уязвимы.
Интересно также, что в Тейшонес гораздо меньше каменных орудий и очагов, чем в Абрик Романи, зато больше фаунистических остатков, среди которых большую долю составляют лошади. Хотя в большинстве своем животных принесли сюда уже по частям, в целом костные остатки выглядят не настолько сильно раздробленными, как в Абрик Романи. Еще одно отличие между памятниками заключается в том, что в Тейшонес иногда охотились и на кроликов.
Очевидно, что Тейшонес представлял собой иной тип стоянки — скорее всего, небольшие группы делали здесь непродолжительные остановки. Возможно, иногда он больше напоминал охотничий лагерь, чем место, куда несли мясо, костный мозг и жир. Но не похож он и на Абрик-дель-Пастор и Эль Сальт, которые действительно выглядят как места, где совсем малочисленные группы неандертальцев проводили максимум пару ночей.
Необычен горизонт IV в Абрик-дель-Пастор: по-видимому, неандертальцы здесь в основном занимались охотой на черепах и их разделкой, а также в небольшом количестве добывали ибекса, который водился в этих местах. Наряду с этими видами встречаются оленьи, лошадиные и турьи кости, в основном, конечности и крайне редко — головы. Не исключено, что неандертальцы носили с собой не только своеобразный «набор путешественника» из кремневых инструментов, но и другие средства: эти случайные кости могли быть остатками провианта, принесенного из других мест. В более крупном скоплении столь тонкий сигнал мог остаться незамеченным. Об этом говорят и каменные артефакты. Все сырьевые группы в Абрик-дель-Пастор, как правило, очень разрозненны: старые орудия неандертальцы выбрасывали, а с новых нуклеусов снимали всего несколько отщепов, прежде чем унести их с собой дальше вместе с черепашьим мясом.
Все остальные стоянки неандертальского мира похожи на эти иберийские памятники. В некоторых останавливались ненадолго, другие служили домами на более длительный срок, но все они были пунктами в цикле движения. Для неандертальцев, живущих в бесконечной «Одиссее», Итака была самим путешествием, а не его конечной точкой.
У археологических памятников, длительность фаз заселения которых поддается измерению, она не превышает нескольких столетий. В этих пещерах и гротах одно за другим вырастали поколения, которые соблюдали одни и те же обычаи и традиции, физически запечатленные в очагах, свалках отходов и утоптанных полах. А затем все менялось, и стоянки пустовали иногда по тысяче и более лет. Возможно, группы переходили в совершенно иные районы, или племя попросту вымирало. Примечательно, что самая «неприглядная» стоянка, Абрик-дель-Пастор, по всей видимости, пустовала дольше всех — возможно, племена, переселяющиеся в этот регион, даже не знали обо всех его укромных уголках.
Странствующие камни
Даже если сравнивать все регионы, отдельные памятники дают слишком узкое представление о том, чем занимались неандертальцы на освоенном ландшафте. Чтобы понять истинные масштабы их мобильности, археологам необходимо составлять карты отдельных перемещений. Логичнее всего проследить за самым обильным ресурсом, который имелся в их распоряжении, — за камнем. Выяснив происхождение каменных артефактов в любом скоплении, можно, по крайней мере частично, узнать о реальных перемещениях неандертальцев между источниками камня и стоянками.
Но в жизни не бывает все просто, и, как показал накопленный за многие десятилетия опыт, геология — наука мудреная. То, что обычно называют кремнем, включает в себя кремнеземные породы, сформировавшиеся в результате различных процессов, которые длились многие миллиарды лет. На составление карт, включающих тысячи источников кремня, их исследование и распределение по категориям в зависимости от их структуры, микроскопических включений органики и химического состава, требуются невероятные усилия и масса времени. Вдобавок ко всему различные тафономические комбинации вызывают в камне изменения, которые начались еще до того, как неандерталец поднял его с земли. Камень из «первичного» выхода пласта будет сильно отличаться от тех, что остались в пласте, если свалится с хребта, прокатится по течению реки и подвергнется эрозии вместе с галечником; все это «вторичные» источники.
Создав гигантские каталоги, отображающие данные об источниках кремня и других пород, можно напрямую сравнивать каменные артефакты с образцами. Это позволяет точно определить, где именно находились неандертальцы перед тем, как принести изучаемые предметы на конкретное место. Результаты показывают, что, как и в случае с телами животных, при транспортировке камня они соблюдали два основных правила: оценивали его качество и расстояние, которое предстояло преодолеть. В большинстве случаев в пределах 5‒10 км можно найти массу разных камней, пусть и не очень высокого качества. Их можно собрать между делом в течение пары часов, например во время охоты. И хотя неандертальцы использовали сырье низкого качества, его никогда не брали с собой в те места, где был доступен качественный кремень.
Камень из дальних краев тоже присутствует почти всегда — именно он и интересует археологов, потому что напрямую связывает между собой отдельные точки, находящиеся на больших расстояниях друг от друга. Чем отдаленнее источник породы, тем меньше изготовленных из нее артефактов; как правило, к источникам, расположенным на расстоянии более 60 км, относится меньше 10 % изделий. Самые большие расстояния — более 300 км — преодолела наиболее чистая из всех кремнеземных пород, обсидиан, но даже просто хороший кремень иногда уносили на расстояние более 100 км. Впрочем, при попытке интерпретировать перемещения возникает масса вопросов.
Если рассматривать каждое скопление само по себе, можно предположить, что неандертальцы специально совершали вылазки с целью добыть приличный камень. Но поскольку другие данные говорят о том, что их пребывание на любой из стоянок чаще всего было относительно коротким, это не выглядит целесообразным с точки зрения энергетических затрат.
Гораздо более вероятно, что перемещенные на большие расстояния предметы — всего лишь «остатки» набора орудий, которые неандертальцы брали с собой, обследуя территорию между источником сырья и другими местами. Подтверждением этому служит тот факт, что высококачественный камень почти никогда не транспортировали в необработанном виде. Напротив, как мы видели в главе 6, из самых отдаленных мест практически во всех случаях происходят такие артефакты, как леваллуазские отщепы, бифасы и другие орудия, зачастую явно подвергнутые повторной обработке. То же самое можно сказать и о редких нуклеусах из
