Варрис остановился рядом, схватившись за перила, и уставился вперёд, на тёмный лес.
— Когда я учился на первом курсе, — начал мужчина, — мы с друзьями запускали отсюда бумажных птиц. Просто спорили, чей журавль или голубь долетит до леса.
Драко хмыкнул. Они делали с Блейзом и Теодором то же самое, когда были маленькими. Наверное, это школьная традиция, переходящая из поколения в поколение.
Малфой потянулся за пачкой, раскрыл её и протянул Ангре. Тот, приподняв бровь, улыбнулся в знак благодарности, выудил сигарету и прикурил её от палочки.
— И чья же птица победила? — спросил Драко чисто из вежливости.
— Всегда побеждала Минерва и её «полярная утка», — он растянул губы, выдыхая дым из носа, прищурившись от никотина. — Подумать только, ей понадобились недели, чтобы сконструировать из трёх листов пергамента утку размером с ладонь. Я только спустя годы понял, в чём секрет её победы.
Драко успел прикусить язык прежде, чем вырвалось «и в чём секрет». Потому что Варрис сам же и ответил. Он пристукнул пальцем по тлеющей сигарете, сбрасывая пепел.
— Она смазывала листы пергамента лаковым покрытием, чтобы с бумагой ничего не произошло, — сказал он, вжав голову в меховой воротник от острого, неожиданного порыва ветра. — Она была умнее всех уже тогда.
Это звучало как слова влюблённого, и Малфой чуть сощурился. Блейз бы это точно оценил, но не он. Малфой в любовь не верил.
— Обычно я сюда прихожу подумать, — Ангра не докурил. Потушил окурок о железо перил и с помощью заклинания уничтожил остатки. — Видимо, вы тоже пришли подумать, а я вас так бестактно прервал. Прошу прощения.
— Вы изучаете меня? — слишком резко спросил Драко, поворачиваясь к мужчине. — Составляете… что вы там составляете обычно? Личное дело?
Варрис завис на секунду, а потом хрипло засмеялся, от чего у Малфоя внутри вспыхнул костёр раздражения. Что в этом смешного, он не понимал.
— Нет, — ответил он, натягивая перчатки. — Конечно, нет. Я занимаюсь не тем, что делала мадам Майнд. Я вообще не веду записи.
— И что же вы ведёте? — не успокаивался он, ища выход своей раздражённости.
— Веду разговоры, мистер Малфой. — он улыбнулся, поправляя волосы, которые от ветра слетели на другой бок, открывая лысину. — Иногда лучшее лекарство — это поговорить с кем-то. Вы не считаете?
Драко отвернулся.
— Я не болен, чтобы искать лекарство.
— А я и не настаиваю на своей кандидатуре для разговора, — мужчина кивнул и пошёл к выходу. Но через пару секунд остановился, чтобы закончить мысль. — Может, вы найдёте собеседника лучше, чем я, мистер Малфой.
Драко хотел достать ещё одну сигарету, потому что его раздражение достигло пика. Пачка оказалась пустой. Он долго рассматривал золотую бумажную фольгу внутри неё. И дёрнул двумя пальцами за краешек, доставая бумагу.
«Найти того, с кем поговорить».
Чушь.
Пальцы ловко складывали форму по памяти. Из-за того, что фольга была небольшой по размеру, приходилось труднее.
«Найти собеседника, чтобы что?»
Чтобы сказать ему, как горело внутри от безысходности? От того, что невозможно эту безысходность преодолеть?
Последний уголок загнулся неохотно. Пришлось придавить ногтем, чтобы сделать загиб. Драко поднял фигурку на ладони и вытянул руку. Прикрыл глаза, проговаривая заклинание, и сдул маленькую птичку в небо.
Он сложил из фольги золотого павлина. Всегда запускал в небо только павлинов, давая им шанс на полёт. Птицам, что не умели летать. Павлинов из собственного сада, что у него когда-то жили.
Малфой наблюдал, как блестела на солнце маленькая фигурка, подхваченная ветром, ускользающая вдаль. Вряд ли она долетит до леса. Возможно, рухнет вниз на половине пути в озеро, будет медленно тонуть в густой тине и грязной воде, пока не коснётся дна. Того самого, где находился сам Драко.
Идеальный итог для тех, кому не суждено прожить долгую жизнь. Не суждено долететь до леса и затеряться в густой листве спасения. Стать чем-то общим с новым неизвестным миром.
Тёмный лес…
Может, Грейнджер права? Может, там он найдёт своё спасение. В смерти, которую подарят ему акромантулы. Просто прийти к ним. Просто упасть. И пусть делают, что хотят. Плетут из него кокон, высасывая последние соки. Он и так наполовину мёртв.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он засмеялся себе под нос, когда подумал о ней.
Опять.
Губы обожгло от воспоминаний. Драко даже думать не хотел, что бы сделала Мортифера, увидев ту немую сцену в визжащей хижине. То, как целовала его Грейнджер, то, как остервенело он ей отвечал…
Долго ли она прожила бы после этого?
Он давно привык чувствовать себя игрушкой в руках Мортиферы. И ей совершенно не нравилось, если этой игрушкой завладевал кто-то другой. Но её здесь нет…
И Грейнджер ещё жива…
Малфой нашёл странное спасение от боли. Спасение в ненависти, разрывающий лёгкие, когда он с ней. Как это работало, он тоже не знал. И вряд ли ему хотелось проверить это ещё раз, но мысли всё ещё возвращались ко всему этому пиздецу. Будто она накинула на него железную удавку, и Драко чувствовал, как шея нагревалась от не успевшего остыть металла цепи.
***
Драко встретил её в четверг. Во время ужина.
Он совершенно измотанный вернулся в школу после очередного приступа, перенесённого в одиночестве. Там, лежа на полу, он запрещал себе думать вообще обо всём. Просто крепко сжимая челюсти, надеясь, что зубы не треснут от напора, Малфой мог думать только о том, когда это всё прекратится.
Когда боль ушла, появился голод.
Так было всегда.
Слишком много затраченной энергии для того, чтобы выжить и справиться с приступом. Нить на руке всё так же не обрывалась. Как бы он ни тянул за неё. Больше не было метки пожирателя, но и непреложный обет не стал от этого слабее… чёрт…
Сил не хватило даже на то, чтобы развернуться и уйти, когда он заметил, как за их столом сидела огромная смешанная компания из всех факультетов. Кто-то склонился над столом, прямо над газетой.
Блейз сразу бросился в глаза, как зачинщик всего этого недоразумения. Драко поймал обрывок фразы, когда подошёл ближе, чтобы наконец поужинать.
— Я говорю, что они проиграют! — довольно улыбался Забини, глядя на Поттера, который сидел напротив Пенси и пытался делать вид, что не смотрел на неё. Господи…
Драко игнорировал всех, даже тех, кто с ним здоровался. Даже Грейнджер, сидящую слева от Поттера.
Малфой сразу потянулся за кубком, чтобы налить себе сока, чтобы разбавить вкус крови от прикушенной щеки у себя во рту.
— Драко, скажи ему! — Блейз сел рядом с ним и подвинулся, приглашая Лавгуд сесть рядом. Девушка отказалась, и у друга дёрнулся уголок губы. — Скажи, что «чёрные дельфины» победят в этом матче.
Ну конечно. Чемпионат Европы по квиддичу…
— Уверяю тебя, — перебил его Гарри. — Я читал о новом капитане «диких гарпий». Она просто великолепна! Поймает снитч за несколько минут.
Паркинсон от «великолепности» Поттера с силой поставила кубок на стол. Гарри добавил:
— Её муж бывший чемпион… это он её тренировал, наверное.
Эффект достигнут. Пенси закатила глаза, перелистывая газету. Кто-то начал расходиться, поняв, что накал разговора уже спал и все остались при своём мнении. Кто-то просто продолжил есть.
Драко чувствовал на себе взгляд.
Сразу захотелось хлебнуть вместо сока виски, чтобы расслабиться и не посмотреть в ответ с презрением. С расслоенной мыслью о том, как этот взгляд он не выносил.
Он жевал мясо под чужие разговоры, слыша каждого и одновременно не слыша ничего. В голове вакуум. Всё, что происходило, казалось каким-то несуразным. Словно он смотрел на это через стекло. Отдельно от всех здесь присутствующих, которые жили дальше в своих заботах. А он на другой стороне, где ещё ни черта не кончено. Где пахло смертью за спиной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
И вдруг он не выдержал. Просто не мог. Просто лицо горело от раздражения, от прямого взгляда на него.
Грейнджер смотрела в упор, сидя напротив. Малфой поднял голову, облизывая губы, с тем же прямым взглядом на неё. Чтобы просто сломать Гермиону, чтобы та отвернулась, поняв свою ошибку. Нельзя смотреть бешеным псам в глаза. Они почувствуют твой страх и укусят.
