Паркинсон хмыкнула, но протянула ему бокал, допив из него сок.
— Все, кто хочет сбежать, делайте это сейчас, — сказала она и поморщилась, когда сделала первый глоток.
— Но… — та самая когтевранка с натянутыми до переносицы очками подалась вперёд, — алкоголь в стенах школы запрещён!
Драко подавил улыбку, потому что Нотт и Забини в ответ хором произнесли их излюбленную фразу:
— Как и секс до свадьбы…
Но это произвело обратный эффект. Девушка поднялась на ноги и обернулась к двоим парням из её факультета.
— На выход!
Малфой хмыкнул. Ей правда стоило остаться в команде по квиддичу. Такой приказной тон мог убедить любого.
Их примеру последовало ещё четыре человека. В кабинете осталось четверо слизеринцев, Грейнджер и двое девушек из Пуффендуя, одну из которых он помнил. Она тайно была в него влюблена, посылая открытки каждый Валентинов день. Кажется… Лиза.
— Что ж, нам больше останется, — Забини поднялся и нагнулся над столом, предлагая виски и разливая его по бокалам. И когда очередь дошла до Гермионы, она вытянула руку, накрывая свой фужер. — Не понял…
Чего и стоило от неё ожидать… везде правильная, аж в рёбрах сводило.
— Салазар, Грейнджер. Ты всегда такая сухая? Я думала, ты смелее…
Провокация Пенси не дала эффекта. Гермиона ковыряла ложечкой в мороженом. Оно уже растаяло и смешало вкусы. До чего раздражающая.
Блейз расчистил перед собой скатерть, положил на неё палочку и посмотрел на каждого.
— Тогда давайте поиграем?
Лиза, которая молча сидела почти весь вечер, взяла слово. Улыбнувшись, она добавила в виски газированную воду.
— Смысл играть в «правду или действие»? — она покачала бокалом, смешивая коктейль. — Вы четверо всё друг про друга знаете.
Забини громко хохотнул и ударил Теодора по плечу.
— Как же ты ошибаешься… Я вот, например, буквально вчера узнал, что моему другу, — он посмотрел на Нотта, — нравятся высокие хвосты…
Пуффендуйки ничего не поняли, но поняли все остальные, глядя теперь то на Гермиону, то на Нотта. Драко же всё больше распалялся, чувствуя в атмосфере ещё большее чужое смущение.
— Хорошо, — вдруг сказала Гермиона.
И сквозь этот тон, сквозь вновь приклеивающийся к нему взгляд, он ощутил подвох. Не мог не чувствовать его, глядя на её чуть прищуренные глаза. Она смотрела ровно на него, будто вызывая на дуэль.
Интересно…
— Только условие, — Тео взял со стола фляжку и склонился к ней. — мы все пьём.
Грейнджер, не обрывая взгляда, кивнула, двигая к нему бокал.
— У меня тоже условие. Мы говорим одну лишь правду…
— Конечно, правду, — подорвался Блейз, раскручивая древко. — Я принёс с собой кое-что для этого.
Рядом с крутящейся палочкой на столе появился маленький мутноватый стеклянный шарик. Все знали, что это. В эту игру играли все факультеты на каждом курсе, и подобные шарики для «правда или действие» продавались в Косом переулке чуть ли не на каждом шагу. Дымка внутри становилась красной, если человек говорил ложь, зелёной — если правду.
— О, Лиза, — Блейз размял шею. — Правда или действие?
— Правда! — слишком быстро ответила она, схватив со стола шарик.
Блейз усмехнулся ещё раз, распалённый азартом, и задал свой вопрос:
— Кто тебе нравится из школы?
Малфой закатил глаза, зная, что сам Забини рассказывал ему о том, что Лиза положила на него глаз. Он же ему эти открытки и передавал. Просто сам факт, что Блейз услышит сейчас, вызывал у него детский восторг. Дела сердечные и всё, что с ними было связано, оказывали на него самый пышный эффект.
— Д-драко…
Она раскрыла ладонь с зелёным шариком под бурный свист Блейза, который гоготал как полный дурак.
Малфой вежливо улыбнулся ей в ответ и отсалютовал бокалом — просто ради приличия уважить девушку, хотя знал, что из этого ничего не выйдет.
Пока пуффендуйка раскручивала древко, Драко сделал глоток, поднял глаза и вновь встретился с этим взглядом…
Стреляющим внутрь. Ему хотелось залезть ей в голову и послать к чертям куда подальше, но он сдержался, ощущая расслабление, которого достиг со вторым бокалом. Это даже забавно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Наблюдать за тем, как она смелела рядом с ним каждый раз. Что она вообще думала после того, что произошло в хижине? Ведь они больше не говорили. Не встречались, и она не приходила туда. Струсила? Или послушала его совет не приближаться к нему?
Тео выбрал действие и теперь пел гимн Хогвартса стоя на стуле. Всем весело… кажется…
И это «кажется» вновь разбилось о кофейный взгляд. И это похоже на ловушку. Почему — он не знал, но каждый раз, когда Грейнджер моргала, у Малфоя ёкало где-то в груди. Просто от недостатка этого выжженного взгляда на себе.
Он уверял себя, внушал, что это банальный азарт. Азарт узнать, что же будет дальше. Дойдёт ли она до черты или остановится и развернётся, когда почувствует страх?
Страха у Грейнджер нет. Он атрофирован.
— Драко? — голос Тео с боку разбил мысли. — Правда или действие?
— Правда.
Шарик в руке уже нагрет чужими ладонями. Он ощущал его вибрацию. Ощущал, как этот магический предмет будет реагировать на его слова. Он знал секрет. Кожа выделяла пот постоянно, и стекло, пропитанное зачарованным веществом, распознавало реакцию меньше чем за секунду и быстрее вздоха давало ответ.
Он знал, что тот спросит. Он уже в его голове. Даже не удивился, ведь Тео всегда нравилось соревноваться с ним. Этого стоило ожидать ещё тогда, когда он схватил её за руку и потащил из кабинета. Стоило ожидать вопросов, которые последуют.
— Тебе нравится Гермиона?
И тогда она сглотнула.
Вот оно…
Округлила глаза, услышав своё имя, словно испугалась. Всего секунда. Секунда, которой достаточно шарику, чтобы распознать правду в ответе Драко.
Он поставил локти на стол, посмотрел на Грейнджер, перекатывая шарик между пальцами. Растягивая момент настолько, чтобы обрезать нить напряжения в самый нужный момент.
— Никогда. Ни в прошлом, ни в будущем нет такого варианта, когда бы мне понравилась такая, как она…
Вот она правда.
Вот этот зелёный цвет стекла.
«Лови, Грейнджер. Я предупреждал…»
Отвлекающий бубнёж Блейза не срабатывал. Драко заметил, как покраснела её шея. Как лицо, не источающее ни единой эмоции, так и оставалось холодным. Непроницаемым. Как дёрнулось её горло — тоже заметил. Он уверен, что ком в её глотке совсем как этот блядский шарик.
«Дыши этим, Грейнджер. Вот какой я.
Вот каким стал…
Жри мою ненависть к твоей доброте, с костями и органами.
И держись… держись подальше для своего же блага».
Этого мало. Слишком. Драко крутанул палочку, останавливая её невербально там, где нужно. Там, где хотелось жёстче и находчивее. Чтобы переебало пополам. Чтобы искры из глаз. Потому что он знал, что она приняла этот вызов.
Как игра в поддавки. Никто не выиграет, но сам факт порчи нервов на лицо.
Гермиона выбрала действие, как будто хотела оградить себя от его вопроса, который явно будет полон подвоха. Забавная. Пенси махнула рукой, привлекая внимание.
— Попроси её показать метку!
За это мгновение, когда предложение Паркинсон дошло до Грейнджер, она сдалась, посмотрев на слизеринку ошарашенно.
— Нет! — резко ответила она.
Гермиона смотрела по сторонам треснутым, как стекляшка, взглядом, пытаясь натянуть свитер до пальцев. Драко не слышал ничего, кроме собственного сердца, которое билось в агонии. Его ломал сам факт того, что Грейнджер так бережно скрывала. Салазар. Это победа. Это самая что ни на есть победа. Пусть она почувствует на себе то, когда кто-то узнаёт твой секрет. Так же, как поступила она с ним, вверглась в его жизнь, как ураган, совершенно не спросив разрешения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Да. Это его победа.
— Покажи слова на своей руке, — довольно попросил он, делая глоток. — Давай же, покажи нам всем свой маленький секрет, который ты так прячешь. Это же так приятно, когда все узнают то, что ты скрываешь…
