с этого момента только я могу называть тебя так.
Его жар, низкий голос, прикосновения могли заставить мое сердце выпрыгнуть прямо через приоткрытые губы. Я облизнула их, и его глаза вспыхнули.
– Ты тлеешь, Перышко.
– Кажется, рядом с тобой это не редкость, – я снова облизнула губы. – Собираешься просто смотреть на меня или что-то с этим делать?
Губы Джареда изогнулись в улыбке, такой довольной, что это сильно потрепало мне нервы.
– Чего бы хотела от меня, Перышко?
– Для начала ты мог бы поцеловать меня, – предложила я на грани слышимости.
Его темные глаза впитывали светящееся недоразумение, в которое я превратилась.
– Где?
Я резко втянула воздух.
Джаред прижался губами к моей ключице.
– Здесь? – хрипло прошептал он, и я вздрогнула. – Или… – Он потянул воротник футболки и припал к моему плечу. – Здесь? Или… – он проследил языком путь от изгиба моей шеи до мочки уха и втянул ее в рот.
Я начала беспокоиться за сохранность своих ребер. Джаред отстранился, чтобы проверить последствия своих поцелуев.
– Где угодно, Джаред. Только… не останавливайся, – взмолилась я.
– Будь осторожнее со своими желаниями, Перышко. Я чрезвычайно творческий человек, – Джаред отпустил мои волосы, и его пальцы прошлись по моим покрытым мурашками рукам.
Не то чтобы я сейчас ясно мыслила, но какое, черт возьми, отношение творчество имело к… ох!
Джаред опустился на колени, его ладони скользили вниз по моим ногам. Его руки обвились вокруг моих икр, он поочередно поцеловал внутреннюю часть моих коленей. Я чуть не подавилась вздохом. Или это был стон? Следующий поцелуй пришелся чуть ниже подола моей футболки.
Я попыталась схватиться за него и сжала в руках волосы.
– Подожди! Стой… – удары моего сердца отдавали металлом. – Я… – если бы Джаред продолжил, мои крылья превратились бы в дым.
Офан Грир учила нас, что неприлично иметь отношения романтического характера вне брака. Однако предыдущий оргазм ничего мне не стоил. Было ли это связано с тем, что Джаред не совсем человек? Или же потому, что крылья не считались половыми органами?
Джаред поднялся и взял мое лицо в руки.
– Прости.
Безумный смешок вырвался из меня и заставил его нахмуриться. Я собралась. Мне не хотелось, чтобы он подумал, будто я смеюсь над его извинениями.
– Ох, Джаред. Пожалуйста, не извиняйся.
Он нахмурился.
– Я просто боюсь, что ишимы решат кремировать то, что осталось от моих крыльев, – я пожала плечами, и моя спина снова заныла. Вцепившись в кромку своей футболки, я объяснила: – Всю жизнь мне говорили, что внебрачный секс – это плотский грех, который отправит меня прямиком в Абаддон.
Брови Джареда сошлись на переносице, но хотя бы его ноздри перестали раздуваться в муках.
– Значит, без завершенных крыльев тебя могли бы забрать в Абаддон, но в Элизиум нет?
Логическая ошибка, которую он заметил, поразила меня.
– Ты прав… в этом мало смысла. Почему я не подумала спросить это у Офана Грир?
– Ты не потеряла ни единого пера за то, что я сделал с тобой раньше.
– Я знаю.
– Ты не задумывалась, что ваши правила могут быть просто способом держать вас в узде?
– До встречи с тобой нет.
Его пальцы обжигали мои щеки.
– Я не хочу торопить тебя с чем-то, к чему ты не готова, Перышко. Особенно если удовольствие причиняет тебе боль. Но я также не хочу, чтобы ты отталкивала меня, потому что боишься ангелов. Ведь если это так…
– Ты заставишь меня лгать, пока у меня больше не останется перьев? – я сказала это в шутку, но шуткой это являлось только наполовину.
Взгляд Джареда стал острее.
– Что случится, если ты действительно потеряешь все свои перья? Исчезнут ли твои крылья?
Давление его ладоней и пристальный взгляд внезапно стали невыносимыми. Поэтому я высвободила свое лицо из его хватки, сделала шаг назад и уставилась на серый ковер под нашими ногами. Я была готова отказаться от своих крыльев, чтобы спасти душу Джареда. А затем я искалечила их, чтобы ночью меня не забрали с Земли. Поэтому моя реакция на его вопрос была нелепой.
– Мне не следовало этого говорить, – Джаред опустился на край кровати, пружины матраса застонали под его весом. – Я просто ненавижу вашу систему и хотел бы… хотел бы защитить тебя от нее. От них.
Но он не мог защитить меня. Если бы он встал между ними и мной, то пострадал бы… возможно, непоправимо.
– Я не должна быть здесь, Джаред, – сказала я, глядя на его темные волосы, торчащие в разные стороны. – Мне не следовало оставаться.
Он вскинул голову так быстро, что хрустнула шея.
– Я не хочу, чтобы они причинили тебе боль, Джаред.
От удивления он закинул голову еще сильнее.
– Мне? – Голос Джареда звучал почти безумно. Когда он разразился смехом, я поняла, что он не воспринял мое беспокойство всерьез.
– Я не пыталась быть остроумной, – сказала я разочарованно.
Его глаза все еще смеялись, но он собрался, а затем за руку подтащил меня к себе. У меня появилось два варианта: неуклюже упасть рядом с ним или ему на колени. Упасть рядом было более безопасным вариантом. Но я лишилась безопасности в тот самый день, когда прижала ладонь к стеклянному экрану голоранкера и мое имя появилось над трехмерным изображением Джареда Адлера.
Он обхватил меня за талию, чтобы удержать на месте, а затем самым серьезным тоном, который я когда-либо от него слышала, сказал:
– Единственный способ, которым они могли бы причинить мне боль, – это забрать тебя.
Я провела пальцем по его брови, думая о давнем разговоре с Евой. Я спросила подругу, верит ли она в родство душ. Она не спросила, откуда у меня взялась эта глупая идея – я была уверена, что она предположит, будто я прочитала это в одной из моих человеческих книг, – вместо этого она ответила «Да».
Я была так поражена, что таращилась на нее целых две минуты.
«На самом деле ужасно, что такое происходит. Это означает, что малахимы проделали некачественную работу по стиранию воспоминаний душ и предоставлению им чистого листа, необходимого для начала новой жизни. Обычно эти души – те, кто помнит, – тратят так много времени на охоту за душами из прошлых жизней, что почти не развиваются как личности. Они просто растрачивают свое время на Земле».
После этих слов я была немного разочарована в ней, но по совершенно другой причине.
«Может быть, тебе не стоит быть малахимом, Лей».
«Ч-что?» – я заикнулась.
«Ты настолько любишь любовь, что иногда я думаю, возможно, это не самое лучшее призвание для тебя».
Тогда
