я ощетинилась.
«Только то, что я романтик, не означает, что я бы пренебрегала своими небесными обязанностями».
Ева подошла, села на мою кровать и положила руку мне на плечо.
«Лей, я сказала это не для того, чтобы расстроить тебя. Я просто не хочу, чтобы тебя отправили работать офанимом, потому что ты не решилась вычистить души их предыдущих жизней».
– О чем задумалась? – спросил Джаред, вырывая меня из воспоминаний.
– О давнем разговоре с подругой.
– Уверена, что он был с подругой? Ты выглядишь так, будто хочешь кого-нибудь ударить.
Наблюдение Джареда заставило меня задуматься. Кажется, отправка меня в Париж была не первым неприятным поступком Евы по отношению ко мне. В течение многих лет она заставляла меня сомневаться в себе. Почему я так стремилась не замечать, что она вовсе не была мне подругой?
– Из-за нее я здесь, – я провела пальцем по строчке на кромке моей футболки. – Она предложила мне выбрать тебя, потому что, должно быть, знала, что твой счет не может измениться и я не смогу заработать перья вовремя для… – я замолчала. Вряд ли разумно напоминать Джареду о моем предыдущем желании выйти замуж за архангела.
– Вовремя для чего? – Когда я не ответила, он сжал мои беспокойные пальцы. – Вовремя для чего, Лей?
– Помнишь пари, о котором я тебе рассказывала? – я уставилась на широкую ладонь Джареда, которая обхватила мою.
– Чтобы выйти за другого мужчину? На которое у тебя было сорок дней? – он издал какой-то звук в глубине своего горла. – Как я мог забыть?
– Тогда я этого не понимала – потому что не думала, что кто-то в системе может быть неисправим, – но подруга послала меня к тебе, чтобы устранить конкурентку, – я взглянула на него сквозь прядь волос, упавшую мне на глаза.
Джаред заправил прядь назад.
– Я никогда не испытывал таких противоречивых эмоций по отношению к человеку – часть меня хочет свернуть ей шею, а другая часть хочет пасть ниц к ее ногам.
Я не могла решить, в ужасе я или тронута его заявлением. И то, и другое. Я чувствовала все и сразу.
– Откуда эта девушка так много знает обо мне?
Я прикусила губу.
– Вероятно, она пыталась перевоспитать тебя.
Джаред несколько раз качнул головой.
– Какого цвета у нее перья?
– Почему ты спрашиваешь?
– Многие ангелы появлялись на моем пороге. Мне легче запомнить цвет их выпущенных наружу крыльев, чем лица или имена.
– Желтые с золотыми кончиками, – ответила я.
Когда уголок его рта приподнялся, я поняла, что он вспомнил Еву.
Хоть я и не была уверена, что хочу получить ответ, мазохист во мне спросил:
– Ты и ее привел в свою спальню и устроил ей стриптиз-шоу?
Меня очень встревожило то, насколько ревниво это прозвучало.
Джаред провел большим пальцем по моему лицу, больше не улыбаясь.
– Ты первая, помимо Мюриэль и Тристана, кто видел мою спальню изнутри.
Уверена, Джаред сказал это, просто чтобы подавить мою ревность. С другой стороны, он мог заниматься сексом не только в своей постели. И почему я думала о том, что Джаред занимается сексом? Ох.
Он убрал свою руку с моей и вместо этого обнял меня за талию и притянул ближе к себе.
– Сказать по правде, я не меньше тебя был шокирован, что впустил тебя внутрь.
– Ты не выглядел удивленным.
– Вероятно, потому что бо́льшая часть моей крови перетекла на юг, выведя из строя мой мозг и мимику, – Джаред пошевелился, и что-то уперлось мне в бедро. Что-то слишком твердое, чтобы быть бумажником, и слишком толстое, чтобы быть мобильным телефоном. – Точно так же, как сейчас. Я настолько возбужден, что боюсь оставить синяк на твоем бедре, – мужчина понизил голос. – Или на моем члене.
Мой разум заволокло дымкой, а пульс разлетелся по всему телу, как угли в костре. Я не двигалась, и он тоже, как будто предоставил мне управлять тем, что мы начали всего несколько часов назад.
Я повернулась к Джареду, прежде чем соскользнуть с его колен и оседлать его.
– Думаю, было бы мудро не обрекать окончательно мою душу на муки этим вечером. Но, возможно, мы могли бы проверить границы?
Моя больная спина, по-видимому, болела недостаточно сильно, чтобы удержать меня от бунта.
Его руки поднялись к моей заднице, но не надавили. Сомневаюсь, что это было от отсутствия желания. Его напряженная поза явно говорила, что он ведет войну с самим собой, чтобы не притянуть меня ближе.
– Чего бы ты хотела, Перышко?
Легче было сказать, чего я не хотела. Я прочитала слишком много любовных романов. Или, возможно, меня просто слишком долго сдерживали.
Я качнула бедрами, и выпуклость в штанах Джареда потерлась о мое нижнее белье.
Ощущение, пронзившее меня насквозь, заставило нас обоих затаить дыхание. Джаред сжал челюсть.
– Одежда остается на нас, – прошептала я ему на ухо, одновременно двигая бедрами.
Он издал неразборчивый звук, наполовину стон, наполовину рык.
На третий толчок он поймал мои губы в ловушку и схлестнулся в схватке с моим языком, делая с моим ртом то, что я не позволила бы ему делать с моим телом. Пока я раскачивалась взад-вперед, его молния начала натирать чувствительную кожу под моим черным кружевным нижним бельем. Одна из его рук перекочевала с моей попы на затылок, в то время как другая притянула меня еще ближе.
Когда жар начал нарастать между моими бедрами, мой позвоночник напрягся, как будто готовясь к тому, что перья посыплются дождем вокруг нас.
Джаред разорвал поцелуй, его дыхание вырывалось горячими, тяжелыми вздохами.
– Твои крылья? Как твои крылья?
В груди защемило от его заботы.
– С ними все в порядке.
Я попыталась прижаться к Джареду, но он удержал меня, его взгляд скользнул по ковру и кровати. Когда он убедился, что ишимы не наказали меня, его хватка ослабла, и я навалилась на него. Он вздрогнул и закрыл глаза, его ресницы затрепетали. Он поцеловал меня в одно веко, потом в другое.
– Черт возьми, Перышко, – его голос звучал сердито, почти яростно, как будто давление молнии причиняло ему боль.
– Хочешь, чтобы я остановилась?
Глаза мужчины распахнулись, и он издал лающий смешок. Что на самом деле не было смехом, учитывая, насколько были напряжены его губы.
– Чего я хочу, так это чтобы ты кончила до того, как я испачкаю свои штаны.
Я покраснела.
– Ох.
Джаред покачал головой, по-видимому, удивленный тем, что девушка, додумавшаяся до петтинга, может покраснеть. Или, может быть, я переносила на него свою неуверенность, и он нисколько не удивился.
Пока наши бедра танцевали,
