— Не смогу, — честно признался он. — Квалификации не хватает, Виктор Петрович! Никогда такого не делал, даже на симуляторе.
— Я делал, — отозвался капитан. — И не только на симуляторе. Но было это ой как давно…. И корабль был другой, и катер. Вот ну зачем они каждый раз проводят модернизацию всех систем? Чтобы нам сложнее жилось?
— Вы справитесь, капитан! — льстиво сказал Гришин, пристёгивая себя вторым ремнём безопасности. — Вы ведь профессионал!
— Да, а как насчёт того, что аборигены промыли мне мозги? А? — посмотрел в его сторону капитан. — Может, они и мои профессиональные способности промыли. Вернее, смыли. Как в унитаз.
— Я ещё раз готов принести Вам свои извинения за мои слова, — чопорно сказал психолог. — Был неправ, раскаиваюсь. Прошу прощения. Может, хватит уже об этом вспоминать?
— Ладно, — махнул рукой Виктор Петрович. — Это я от нервов, ты меня тоже прости.
«Как же, от нервов, — подумал Гришин. — Знаем мы ваши нервы, товарищ капитан! Ясно, откуда ноги растут…». Но мысли свои озвучивать, конечно, не стал. А капитан тем временем поменялся местами с Борисом, включил ручное управление и начал осторожно, буквально по сантиметру, разворачивать катер люком к обшивке корабля. В программе автопилота данного катера, к сожалению, не было опции «швартовка к аварийному люку», только ручное управление. Досадное упущение, с точки зрения всех, кто на этом катере находился. Особенно с точки зрения того, кто этот катер вынужден был швартовать вручную…
Всё получилось почти идеально, состыковать люки удалось со второго раза. Борис уже приступил к герметизации стыковочных швов, когда динамик внезапно ожил:
— Корабль вызывает катер, корабль вызывает катер! Приём!
— Ну, слава Богу, — с облегчением сказал Виктор Петрович, узнав голос второго помощника. — Лёва, приём, здесь капитан! Как у вас обстановка?
— Обстановка? Ну, обстановка нормальная, — отозвался Лев Николаевич. — Кризис миновал, сейчас всё под контролем. Как хорошо, что вы вернулись! — добавил он.
— Скажи Ефиму, пусть откроет аварийный люк на палубе 2А, — распорядился капитан.
Динамик помолчал, потом Шпакля отозвался, и голос его был не очень-то бодрым:
— Эээ, капитан… Ефим, боюсь, не сможет это сделать.
— Что такое? Почему?
— Ну, скажем так…. Кризис миновал в результате героических действий ряда членов экипажа, и в результате у нас есть два пострадавших. Среди них как раз Ефим.
— Он жив? — забеспокоился Виктор Петрович. — А кто второй? Что произошло?
— Давайте я всё вам расскажу уже на месте, — сказал второй помощник.
— Хорошо, — сдался капитан. — Но всё равно пошли кого-нибудь открыть люк, это лучше сделать изнутри.
— Да, конечно! Сейчас сам приду и вас встречу! — и Лев Николаевич отключился.
— Вот как оно, оказывается, — задумчиво проговорил Виктор Петрович. — Стоило один единственный раз за всё время своего капитанства покинуть корабль — и что из этого вышло?
— Мы пока не знаем, что из этого вышло, — отозвался Борис. — Чёрт возьми, Ефим! Героические действия, вы слышали? Ни хрена себе, дорогая редакция! Вот тоже, отлучился ненадолго….
А Гришин промолчал, мрачно глядя в пространство. Он чувствовал, как события последних нескольких дней словно очищаются от слоя пыли, как будто кто-то протёр стекло, сквозь которое он, Костя Гришин, смотрел на эту реальность. Ну, или просто вернул на место эту реальность, убрав то, что её заменяло всё это время. Ощущения, надо сказать, были не из приятных. Он словно наблюдал за своими действиями со стороны, и действия эти ему чрезвычайно не нравились. Теперь стало понятно, что это именно ему, а не капитану, промыли мозги. Причём сделала это та самая легко одетая барышня, которую он повстречал в лесу, будь она неладна! Ему, психологу! Да что там психологу — ксенологу! Стыд и позор. Но при этом где-то на периферии сознания билась пакостная мыслишка — а ну, как и это сейчас гипноз? Внушение? А на самом деле всё совсем по-другому? Эх, не сойти бы с ума…. Тяжело это для психики — только что восприятие мира было одним, и тут — раз! — и уже совсем другое.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Чего приуныл, психология? — осведомился у него Борис. — Не рад, что ли, что домой вернулся?
— Дом у меня в другом месте, — немного резче, чем сам того хотел, ответил Гришин. — А здесь место работы.
— На работу, как на праздник, — пропел механик, и посерьезнел. — Да уж. Надеюсь, что с Ефимом всё в порядке.
Динамик снова ожил.
— Открывайте, капитан! — сказал второй помощник.
— Слушайте, а вдруг это ловушка? — внезапно забеспокоился Гришин. — Вдруг это не Шпакля?
— Как это — не Шпакля? — не понял капитан. — Голос же его!
— Ну, вернее, Шпакля, но не сам? Чёрт, как бы объяснить-то…. Ну, может, его кто-то контролирует?
— Вот ты молодец! — Борис всплеснул руками. — Успокоил, называется! Вот, граждане, полюбуйтесь на профессиональную работу психолога! Как все перестали переживать и нервничать, а? Вы заметили?
— Хватит паясничать! — в сердцах крикнул Гришин. — Я серьёзно! Вдруг нас там ждут?
— Конечно, ждут.
— Но не те, кого мы хотели бы увидеть!
— Заканчивайте ругаться, — устало сказал Виктор Петрович. — Борис, открывай люк. У нас просто нет другого выхода.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Капитан стоял перед большим виртуальным экраном, на котором открывался замечательный вид на планету, вокруг которой они совершали уже который оборот, на время превратившись в искусственный спутник. Планета дышала спокойствием, космос вокруг искрил миллионами звёзд, чертили линии метеоры и кометы — вселенная жила своей жизнью, неспешной и непостижимой. Там, внизу, на планете, они были видны как самая яркая звезда на небосклоне. Были ли они такой звездой на самом деле? Нет. Ничего необычного. Просто бездушный кусок металла, наполненный маленькими судьбами, проблемами и желаниями. Песчинка в бескрайнем океане пространства и времени.
В древности было такое известное проклятие «Чтобы вы жили в интересное время». Виктор Петрович ни разу не жалел, что пошёл работать в Космофлот, он всегда верил, что его работа приносит человечеству одну лишь пользу. А сейчас? Верит ли он в это так же, как раньше? Он затруднялся ответить. Как-то по-другому начали восприниматься многие вещи, про которые он вообще никогда в жизни не задумывался. Хорошо это, или плохо… Это было по-другому. Виктор Петрович пока не решил, как он к этому относиться. Немного не до того сейчас было. Хотя «немного» — это ещё мягко сказано. Очень не до того. Вообще. Последние события порядком выбили его из колеи. Когда твой мир рушится у тебя на глазах, очень сложно оставаться спокойным. Но он изо всех сил старался.
— Капитан? — второй помощник, наконец, решился его окликнуть, до этого стоял сзади минут пять, не хотел тревожить.
— Да, Лёва, — повернулся к нему Виктор Петрович. — Слушаю тебя.
— Ну… Это мы тебя слушаем, — криво усмехнулся тот. — Надо что-то решать.
— Надо, — вздохнул Виктор Петрович, — ты прав. Конечно надо. Пойдём.
У каюты, где разместили пленницу, прямо на полу сидел…
— Семён? — капитан то ли спросил, то ли просто констатировал факт. Сидящее на полу существо подняло голову.
— Капитан, — буркнуло оно. — Добрались, значит. Ну, здорово.
— Гхм, — прокашлялся Виктор Петрович, и оглянулся на своего второго помощника. Тот беспомощно развёл руками. — Семён, — повторил капитан, — я хочу поговорить с девушкой. Побудешь рядом?
— А как вы думаете, зачем я здесь сижу? — вопросом на вопрос ответило то, что когда-то было Семёном, ловко, одним незаметным движением, поднялось, и застыло справа от капитана. — Поговорим, отчего ж не поговорить…
Лиана, сидящая на кровати, обхватив руками колени, вскочила, увидев входящих, и метнулась в угол каюты, выставив вперёд себя руки.
— Пожалуйста! — закричала она. — Не трогайте меня, пожалуйста! Я не виновата! Я не хочу умирать! Не хочуууу! Пожалуйста!!
Виктор Петрович поморщился.
