— Да тихо ты, — сказал он. — Никто тебя убивать не будет, не придумывай.
— Правда? — всхлипнула она, и вытерла тыльной стороной ладони мокрые глаза. — А зачем ОН тогда здесь? — и она указала на Семёна. Тот недовольно заворчал, и сделал шаг по направлению к девушке. Та снова закричала и забилась в истерике.
— Нет! Нет! Не надо! Я не буду больше! Пожааалуйста!! Не надо!!!!
— Семён, — негромко сказал капитан, но тот услышал и, так же ворча, отошёл назад. — Ну, хорошо. Ты больше не будешь. Мы больше не будем. И что же, ему всё время рядом с тобой торчать теперь? Кто поручиться, что ты не возьмешься за старое?
Лиана внезапно с интересом посмотрела на него. То, что она обещала больше ни на кого не воздействовать, не означало, что она обещала больше не читать мысли. Тем более, она так общалась, человеческая речь до сих пор была для неё просто бессмысленным набором звуков. И сейчас то, что она прочитала в его голове, сразу настроило её на позитивный лад.
— Никто не поручится, — вздохнула она. — Но я правда-правда больше не буду! Только не отправляйте меня обратно на планету! Пожалуйста!
— Так, хватит, — резко бросил капитан. — Предположим, я тебе верю. Но вот как быть с тем, что ты уже успела натворить? Где Герман? Где Ефим… А, нет, где Ефим я знаю, он в реанимации — благодаря тебе, кстати. Мой первый помощник там же, с сотрясением мозга и переломом ноги. Ничего не хочешь объяснить? Странные какие-то действия для существа, которое просто не хочет возвращаться домой, ты не находишь?
— Я не знала, что вы можете просто помочь, — всхлипнула Лиана. — И делала всё, чтобы выжить! А вы бы на моём месте как поступили?
— Я не на твоём месте, — ответил Виктор Петрович. — Слава Богу. Я на своём месте, и мне надо понять, что от тебя можно ждать. Ибо по твоей милости я лишился нескольких членов экипажа. Ещё раз, где Герман?
— Его больше нет, — помрачнела девушка. — Мне надо было как-то уйти от Стражи. Я наложила на него свою личностную матрицу, и деревья просто растворили его в себе. Но он сам этого хотел! — вызывающе крикнула она. — Он сам ко мне пришёл…
— Конечно, после того, как ты обработала ему мозги, — хмыкнул капитан. — Растворили, говоришь? Плохо. Очень плохо. Тихо! — прикрикнул он на Лиану, начавшую было снова плакать и просить не убивать её. — Тихо. Я же сказал — больше никаких убийств не будет. Хватит. Так… — он задумался. — Достать его оттуда никак?
— Никак, — девушка помотала головой. — Тело расщепили на минеральные составляющие, а личность ушла на перерождение.
— На перерождение? — удивился капитан. — Я думал, это только вы это можете.
— Это могут все разумные существа, — сказала Лиана. — Ибо разум един, мы лишь части единой информационной системы. Просто у нас это поставлено на контроль, а у вас — нет. Так что можно сказать, ему повезло…
— Цыц! — прикрикнул на неё Виктор Петрович. — Не тебе судить, повезло ему или нет. И что же, он возродиться снова человеком? Или… Кем вы там являетесь?
— Он возродиться у себя дома, — сказала Лиана. — Наша звезда не сможет принять матрицу не своего волнового спектра.
— Ну, хоть что-то хорошее, — немного успокоился капитан. Будучи христианином, он легко принял такое объяснение, тем более что оно не особенно расходилось с тем, во что он и сам верил. — Ладно, с Германом разобрались… Более или менее. А вот зачем ты, паршивка, искалечила моих людей? С Семёном вот вообще чёрт-те-что произошло, и тоже ведь из-за тебя, не иначе!
— Я… — девушка потупилась. — Я не очень хорошо контролирую свою вторую ипостась. Когда я превращаюсь, то личность становиться другой, не похожей на мою, более агрессивной, злой… Но я теперь её контролирую! — вскинулась она. — Я научилась… Пока сидела здесь, — добавила она. — А Семён… К нему я никакого отношения не имею, правда! Я не знаю, почему он стал таким! — она дрожащей рукой показала на стоящее рядом с капитаном существо. То издало угрожающее рычание, и Лиана в ужасе сжалась. Потом Семён — ибо это был всё-таки он, как бы он теперь не выглядел, нехотя сказал:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Она говорит правду, капитан.
— То есть? — удивлённо повернулся к нему Виктор Петрович. — То есть ты сам? Вот просто взял и… и превратился? Гм.
— Не просто, — Семён почесал когтистой суставчатой лапой головогрудь. — Я объясню, капитан. Потом. Хорошо?
— Ну… Хорошо, — пожал плечами капитан. — Так что мне с тобой делать, горе моё? — спросил он у девушки. Та несмело улыбнулась ему.
— Вы же уже решили, — ответила она. Виктор Петрович покачал головой.
— Телепаты, — проворчал он, и это прозвучало как ругательство. — Обещаешь, что не натворишь ничего, если оставить тебя одну? — спросил он.
— Я же всё равно буду заперта здесь, — развела она руками, и капитан поспешил отвести глаза. — Что я могу сделать? Мебель ломать не буду, это обещаю. И ни на кого больше не нападу — никогда! Постараюсь… — неуверенно закончила она, и виновато улыбнулась.
Виктор Петрович тяжело вздохнул, и посмотрел на Семёна. Тот посмотрел на него в ответ. Всеми своими восемью фасеточными глазами.
— М-да, — только и сказал капитан. — Пойдём, товарищ геолог. Расскажешь мне, как ты дошёл до такой жизни.
— Как-как… Ногами! — рыкнул в ответ Семён, и понурил голову: — Извините, капитан. Как-то это всё очень неожиданно для меня, нервничаю.
— Да уж, надо думать! — Виктор Петрович хотел похлопать его по плечу, но, посмотрев вверх, на покрытый шипами панцирь, передумал.
***
— Ну, рассказывай, — сказал капитан. — Что произошло? Ты действительно… сам? Она не виновата?
— Нет, — покачал головой Семён. — Мне, может быть, и хотелось бы, чтобы это была она… Но нет. Это я сам. Сам во всём виноват.
Семён рассказал, как, сняв шлем на пустынной планете, вдохнул вместе с местной атмосферой что-то, что проявлялось в течение нескольких месяцев в виде припадков, как не хотел никому об этом рассказывать, как специально для этого заперся в каюте, придумав себе какой-то дурацкий религиозный праздник… Поделился мыслями, что скорее всего именно это что-то — назовём его для простоты «вирус» — стало причиной тому, что он не попал тогда, на планете, под гипнотизирующее обаяние обнажённой аборигенки. И всё это время «вирус» переделывал его изнутри, незаметно для глаз и поверхностного медицинского обследования, переделывал ДНК, чтобы в один прекрасный момент получилось… вот это. И, надо сказать, момент был выбран очень удачно. Не случись это с ним, лежать бы сейчас Ефиму с откушенной головой, а всем остальным восторженно петь дифирамбы прекрасной инопланетянке. Но он, Семён, не ждёт восхвалений и признания публики. Ему стыдно. Потому как если бы он вовремя обратился-таки со своей проблемой к Гавриле…
Тут капитан прервал его.
— Если бы ты вовремя обратился к Гавриле, — сказал он. — То, скорее всего, развитие событий пошло бы именно так, как ты и сказал — Ефим с откушенной головой и мы все, пляшущие под дудку инопланетной дивы. Так что прекрати терзаться! Что случилось, то случилось — и сейчас в этом больше плюсов, чем минусов.
— Минусы есть, видимо, только для меня, — грустно проговорил Семён.
— А какие минусы? — притворно удивился капитан. — Ты стал выше, сильнее, невосприимчив к ментальному воздействию, скорее всего так же невосприимчив к ядам и химическим веществам… Что говорит Гаврила?
— Гаврила ничего не говорит, — отозвался Семён. — Сказал только: «ни хрена же себе!», и занялся Ефимом и Святозаром. Не до меня ему сейчас.
— Понятно, — кивнул Виктор Петрович. — Ну, ничего, освободится, пускай изучит этот твой… феномен. Может, чего и посоветует.
— Что посоветует? — горько сказал Семён.
— Нууу, что-нибудь, — неопределённо протянул капитан. — Медицинского оборудования у нас много, лазарет оборудован по последнему слову техники — придумает что-нибудь! В общем, отставить пессимизм!
— Есть оставить пессимизм, — кивнул Семён.
— Пока будь поблизости от нашей гостьи, — попросил его капитан. — Ты, видимо, единственный, кто может как-то на неё повлиять. Вдруг не сможет себя сдерживать? И снова пойдёт головы откусывать? Или под контроль брать. Надо проследить, хорошо?
