— Нет, — сказал я твердо. — Это нехорошие люди.
И все же, что я мог поставить им в вину, кроме обращения с Полли, с наемными работниками и, наконец, с несчастной старой конягой?
— Не будь дурачком. Они очень добры: пустили нас жить за так. Да и куда мы пойдем? Миссис Дигвид нам не найти, да и с самого начала это была безумная затея. И твоя мисс Квиллиам нам тоже не поможет. А нам нужно где-то жить, пока я подыщу для себя работу, а для тебя школу.
— Школу! На какие шиши? Разве ты не понимаешь, что мы нищие?
— Не разговаривай со мной так, Джонни, — возмутилась матушка.
Несмотря ни на что, я продолжил уговоры.
— Ну ладно, — воскликнула она наконец, — если ты так уперся, пойдем и умрем с голоду на улице.
Мы сошли вниз, и, найдя Избистеров, по обыкновению выпивавших на кухне, я сообщил им о нашем решении. Судя по всему, это известие застало их врасплох, и миссис Избистер сказала:
— Нам очень жаль. Не задержитесь ли на минутку, дорогие: выпьем на прощанье по стаканчику лучших «Сливок долины»?
Игнорируя мой предостерегающий взгляд, матушка приняла приглашение и села.
— Такое место, конечно, не то, что вам нужно, — начала миссис Избистер. — Потому что вы настоящая леди, и я это уважаю. Знаю, я для вас черная кость, и оно верно, черная кость я и есть. — Она яростно огляделась, словно бросая вызов тем, кто вздумал бы возражать. — Но я знаю, что я черная кость, и оттого я не такая черная кость, как те, кто этого про себя не знает.
— Полегче, старушка, полегче, — пробормотал мистер Избистер.
— Но расскажу вам за себя, как знавалась я в иные времена с одной настоящей леди. Ага-ага. Говорю же, почти десять лет жила я у одной леди в служанках. Вся как есть леди: тонкий фарфор, фамильное серебро и все такое. Не дай бог, что не по ней. Под конец я от нее ушла, не смогла терпеть ее гонор и строгости.
— Наверное, это было ужасно, — подхватила матушка. Я вот всегда старалась хорошо обращаться со слугами.
Миссис Избистер зло сверкнула глазами:
— Я тоже. Иначе работы от них не добьешься. Но эта девчонка! — Она покачала головой. — Держу ее только из милости, а то бы она совсем пропала. А что до моей госпожи, о которой я веду речь, то уж она была змея змеей. В первый же день говорит мне: «Сделай-ка вот то-то, Мег», я ей в ответ: «Прошу прощения, мэм, меня не так звать», а она: «Вот что, Мег, мы всегда так зовем наших служанок, а то поди упомни их имена». — Завершив свою речь, миссис Избистер огляделась и сердито осушила свой стакан.
— Да что ей за дело до всего этого, — вмешался мистер Избистер. — Нам с миссис Избистер очень жаль, что вы уходите, и молодой человек с вами.
— Он привязался к мальчику, словно как к своему. — Миссис Избистер осклабилась, и ее рука наугад потянулась к моей макушке. Я чуть отклонился, и ее пальцы обхватили спинку моего стула.
— Он такой башковитый, очень-очень нам помог, — продолжал мистер Избистер.
— Да, в уме ему не откажешь. — Матушка послала мне нервную улыбку. — Я хотела остаться, но Джонни считает, что нам нужно идти.
Я выразительно на нее посмотрел.
— Куда же вы пойдете? — воскликнул мистер Избистер. — Да и зачем: потому что так распорядился мальчишка?
— Мне необходимо найти работу.
— Какую? — спросила миссис Избистер.
— Шитье, вышивание.
— Вы умеете шить?
— Да, — с гордостью отозвалась матушка. — Умею.
— Как же, я могу предложить вам кое-какое шитье. Никакой грязной работы вам делать не понадобится. Мы с вами вместе премило поведем дело. Покупателям понравится, Что у нас служит настоящая леди.
Матушка обернулась ко мне, и улыбка сползла с ее лица.
— Что за беда, если мы задержимся здесь на месяц-другой? — вполголоса спросила она.
Под носом у Избистеров я не мог поведать ей о своих подозрениях, а только делал большие глаза.
— Вот что я предлагаю, — заговорил мистер Избистер. — Вы не платите за комнату, работаете на мою старушку, а мы даем вам в руки шесть шиллингов в неделю. Конечно, — словно бы спохватился он, — услуги мальчика я тоже взял в счет.
Его жена кивала и улыбалась.
Мне показалось странным, что они готовы платить много больше обычного, хотя немало женщин по соседству работали за куда меньшую плату. Выходит, я был не прав, недолюбливая их и остерегаясь?
— Всего шесть шиллингов! Я рассчитывала на большее, — отозвалась матушка.
Меня это рассердило, но я понадеялся, что из-за ее невежества сделка сорвется.
— Большее? — Миссис Избистер осеклась и осушила свой стакан.
Мистер Избистер быстро склонился вперед:
— Неужели, Молли, ты не сможешь наскрести еще хоть чуток?
Миг-другой жена смотрела на него, потом чопорно обратилась к матушке:
— Для настоящей леди, вроде вас, у меня найдется и семь шиллингов.
Не слишком обрадованная, матушка все же согласилась на эти условия. Сделку нужно было обмыть, и за выпивкой мой новый хозяин несколько раз улыбался мне и говорил:
— Ну что, теперь вы будете как сыр в масле кататься. Когда мы вернулись наконец к себе в комнату, матушка выглядела такой веселой, какой я ее не видел с тех пор, как мы бежали с нашей предыдущей квартиры. Она заметила, что нам повезло встретить таких людей, и радостно добавила:
— А ведь вначале, признаюсь, миссис Избистер мне не понравилась, внешность у нее не самая располагающая. Но, думается, в глубине души она очень добрая.
— Ты обещала, что мы уйдем, — упрекнул я ее.
— Ну вот, только не начинай!
Я промолчал, но когда она потушила свечу и пожелала мне доброй ночи, я не отозвался.
На следующее утро матушка проснулась поздно, и, спустившись вниз, я, как обычно, обнаружил, что единственные бодрствующие в доме — это мы с Полли. Я снова попытался ее разговорить, но она была как глухая; даже когда я заступил ей дорогу, она обошла меня, не поднимая глаз. Лишь к девяти появились Избистеры, оба в очень плохом настроении. Одновременно с ними спустилась в кухню матушка, и миссис Избистер, выругав ее за позднее появление, всучила ей работу — шить воротнички к рубашкам, — хотя та говорила, что еще не позавтракала. Потом она давала мне поручение за поручением, и я пробегал все утро.
Днем мы с мистером Избистером отправились куда-то с повозкой, а когда вернулись, матушка и миссис Избистер все еще сидели в кухне. Матушка шила; меня она встретила усталой улыбкой. Наша благодетельница (перед ней стоял кувшин и стакан джина), ворча, согласилась, что на сегодня работа закончена, и дала матушке шиллинг. Когда мы водворились у себя наверху, матушка рассказала, как миссис Избистер заставила ее работать до изнеможения. Удержав при себе слова, которые так и рвались с языка, я удовольствовался тем, что взял с нее обещание: как только нам Удастся скопить несколько шиллингов, мы отсюда уйдем. Оба мы слишком устали, чтобы ужинать, и вскоре уснули как убитые.
Следующие две недели прошли точно так же. Временами миссис Избистер бывала очень груба, и матушка жаловалась мне на нее со слезами на глазах, иногда же наша хозяйка проявляла преувеличенное дружелюбие. Я возвращался в кухню с корзиной и заставал ее в самом елейном расположении духа, с бутылочкой джина; она вела речи, обращаясь к моей матушке, которая работала тут же.
— Эта девчонка, — часто начинала миссис Избистер. — Ума не приложу, что с нею делать. Правильно, правильно, подлейте себе еще. Со слугами бед не обобраться, вам то уж это известно, миссис Оффланд.
Чтобы пояснить свою мысль, она нередко щипала Полли и таскала за волосы, но та никогда не жаловалась и не сопротивлялась. По понедельникам приходила, чтобы помочь со стиркой, красноглазая старуха миссис Пеппиат, ужасно шмыгавшая носом, и тогда доставалось с двух сторон не только злополучной прислуге за все; от их язвительности приходилось страдать и моей матушке. Мне было ясно, что миссис Избистер нравится унижать и миловать настоящую «леди», я злился на матушку, которая позволяла все хуже и хуже с собой обращаться. Не знаю, что раздражало меня больше: матушкина бессловесная покорность хозяйке или жалобы, которые она обращала ко мне потом, однако, досадуя на нее за эти жалобы, я вначале умалчивал о том, чему был свидетелем в округе. Когда же я наконец взялся описывать свои наблюдения, матушка либо отказывалась слушать, либо обвиняла меня в том, что я все это выдумал.
Развозя грузы, хозяин нередко бывал в пивных, мне же приходилось ждать снаружи с лошадью и повозкой. (В дождливую погоду мы с Порохом промокали до нитки, неудивительно, что на плетку лошадь откликалась отнюдь не с быстротой взрыва.) Почему мистер Избистер проводит время в пивных, было понятно: где бы он иначе получал заказы; однако я начал осознавать, что основной маршрут пролегает от бара к его глотке и маршрут этот хорошо накатан.
