Сумгаите тоже. Слышишь меня, тупорылый? Или ты сделаешь дело за три дня, или всей твоей семье конец.
Она замолчал, а Мага таращился на него, и Роэ не мог понять, чего в том взгляде было больше, страха или ненависти. Поэтому Виталий Леонидович решил уточнить:
— Ты всё понял, — и добавил с акцентом, похожим на акцент Маги. — брат?
— Три дня? Это мало, — наконец произнёс предприниматель. — Я даже людей за это время не найду.
— И хорошо, эти твои люди всё равно опять налажают, поэтому ты сам всё сделай. Да, сам, сам… Бери волыну, бери какого-нибудь своего холуя на руль и езжай вечером к её дому, она каждый вечер ходит куда-нибудь. Вычисли, дождись и хлопни девку. Чтобы больше не было косяков, сделай всё сам. И тогда у меня к тебе больше не будет вопросов. А иначе… Ну, ты сам понимаешь…
Договорив это, Роэман встал и, перешагнув через копошащегося на полу охранника, пошёл к двери. Ему никто не возразил, и никто его не остановил. Теперь он был уверен, что коммерсант Мага что-нибудь предпримет. Он был напуган. Напуган как следует.
⠀⠀ ⠀⠀
* * *
⠀⠀ ⠀⠀
Вечер и дождь. Набережная канала Грибоедова в районе Казанского собора — наверное, единственное место в центре города, где велика вероятность найти парковочное место. Лёлик такое место отыскал, они вышли из машины. Вечер, дождь, по улице медленно ползёт непрерывный караван машин. Пока Роэман, подняв воротник плаща, курил, глядя в зелёную воду канала, Лёлик прошелся вдоль воды и, вернувшись, сказал:
— Сам он в «Не баре», его машина чуть дальше.
— Отлично, — произнёс Виталий Леонидович. — Я не хочу, чтобы меня видели с ним. Приведёшь его сюда?
— Хорошо, — произнёс Митрохин и хотел было уйти, но Роэ его задержал:
— Я с ним поговорю, но дела придётся вести тебе, дам тебе три миллиона, сам решишь, сколько кому платить.
Конечно, капитану всё ещё не хотелось влезать в это дело, но распорядиться тремя миллионами… Он молча кивнул. Хотя подумал, что сумма могла быть и побольше. А Роэ, словно уловив эту его мысль, добавил:
— Когда всё будет сделано, ты получишь премию.
Лёлик снова кивнул, такой расклад его устраивал. Он только постеснялся спросить о размерах премии. Но зная, что заказчик денег обычно не считает, подумал, что и в будущем он будет щедр. Ещё полицейского интересовал вопрос о девке. Ну в самом деле, чего Виталий Леонидович взъелся на эту деваху, что она такого ему сделала? Но этот вопрос заказчику задавать не стоит, даже если тебе очень интересно; надо — значит, надо. И Митрохин пошёл в клуб, оставив Роэмана у машины.
Ещё было рано, и в клубе было немноголюдно, ещё не настал тот момент, когда уши закладывает от омерзительной музыки, которую и музыкой-то можно считать с натяжкой. За одним из столов сидело четыре человека, три парня и одна девица, все молодые, не больше двадцати пяти лет. Один из них, в идиотской бейсболке с плоским козырьком и прочей дурацкой одежде чёрно-белого цвета, выделялся из всех поведением.
Он сидел развалившись и что-то важно вещал остальным, те слушали его внимательно. Митрохин к столу подходить не стал, но остановился так, чтобы тип в бейсболке его заметил и рассмотрел. И когда это случилось, кивнул на дверь: давай выйдем.
Парень в бейсболке скривился, весь его вид говорил: ну что тебе от меня опять нужно? Но так как Лёлик уходить один не собирался, стал вылезать из-за стола.
⠀⠀ ⠀⠀
Глава 29
Было темно, сыро и холодно. Роэман встал у ограды набережной и мешал людям пройти, но это его мало заботило. Он курил и смотрел вдоль канала, ждал, пока Митрохин подведёт к нему молодого, судя по одежде, человека.
Капитан подвёл его и произнёс:
— Это Тарик.
— Тарик? — повторил за ним Виталий Леонидович. — Это такое у вас прозвище?
— Да ладно, мужик, ты чё в натуре…, — развязано и с вызовом заговорил молодой человек.
И тут же получил от полицейского затрещину, да такую, что бейсболка чуть не слетела с его головы.
— Ну хорош! — резко возмутился молодой человек, поправляя головной убор.
А Лёлик пояснил Роэману:
— Тарик — это Тарас.
— Ах вот оно как, — понял Виталий Леонидович. — Хорошо, Тарик, — и сразу перешёл к делу: — Мне нужно убрать одного человека, и капитан сказал мне, что у вас есть знакомые, которое смогут это сделать, не приближаясь к цели.
— Чего? — не понял молодой человек.
— Дебил, — полицейскому снова приходилось выступать в роли толкователя. — Ты хвалился, что у тебя есть знакомый снайпер.
— А… Ну, это есть, а что, тебе нужен снайпер?
— Нужен, — отвечал Роэман. И, глядя на Тарика с сомнением: — А у вашего снайпера есть хоть какой-нибудь опыт работы?
— Слышь, мэн, — Тарик снова стал говорить с вызовом, — их двое, они работают вдвоём. Реальные люди. Хлопцы из «правого сектора», они с майдана начинали, а потом добровольцами на Донбассе два года отработали. Они сепаров человек сто замочили.
Роэман плохо понимал то, что говорит молодой человек. Какой-то правый сектор, который с какого-то майдана.[6] Виталий Леонидович взглянул на капитана полиции: что скажешь?
И тот произнёс:
— Надо их пригласить.
— Ну давайте, — Роэману было не всё равно. — вызывайте их.
— Ладно, позвоню им, — произнёс Тарик.
Но это его неопределённое «позвоню» не понравилось Виталию Леонидовичу, и он настоял:
— Вы сейчас звоните.
— Что? Прямо сейчас? — переспросил молодой человек.
— Ты глухой или тупой? — не очень-то доброжелательно поинтересовался Митрохин.
Тарик достал из кармана широких штанов телефон, стал копаться в абонентах:
— Что сказать им?
— Скажите, что есть работа в Санкт-Петербурге. Хорошо оплачиваемая работа, — произнёс Роэман. И, чуть подумав, добавил: — И срочная.
— Скажи, чтобы инструмент с собой привезли, — добавил Лёлик.
— Инструмент я им тут найду, — заверил его Тарик. — А деньги, деньги вперёд
