- Совсем нет, Роберт. И уверена, ты добьешься своего.
- У меня не такая уж плохая голова, в ней полно всяческих планов. Когда я прочитал в твоем письме о рудной толчее, то сразу решил: вот для меня шанс! Может быть, даже один из редких в жизни. И если сумею найти средства для осуществления, подумал я, возможно, исполнится моя мечта о безбедном существовании. Я сумел сделать так, что мне поверили другие люди, и вот теперь я должен доказать им и себе, что не обманулся в своих надеждах и расчетах.
- А что потом, Роберт?
- О чем ты спрашиваешь?
- Если ты... если Адди уйдет из дома Розы, ты женишься на ней?
- Не знаю, Сара. Когда ехал сюда, все время думал об этом. Представлял себе, как заберу ее из публичного дома, как снова она с моей помощью станет такой же чудесной девушкой, как раньше. Воображал себя этаким благородным рыцарем, спасителем заблудших душ... Но когда увидел ее... какой она стала сейчас... Честно скажу тебе - не знаю.
- Наверное, нужно быть каким-то особым мужчиной, - не сразу заговорила Сара, - чтобы суметь забыть об этом... О ее прошлом.
- По правде говоря, не уверен, что смогу забыть когда-нибудь.
Внезапно ее пронзила мысль, от которой некуда было деться, да она и не хотела этого: "Если ты не сумеешь, то здесь нахожусь я... которая ждет... Быть мотет, однажды ты сам заметишь это..."
- Но довольно обо мне, - сказал Роберт. - Как ты сама, Сара? Расскажи про себя: что произошло со дня твоего приезда сюда?
- Ну, я пока не разбогатела, да и не мечтаю об этом. Но я счастлива, что занимаюсь тем же делом, что отец. Начала газету с одной страницы, теперь их целых четыре. Газета себя окупает, но я, конечно, печатаю и многое другое, от театральных билетов до частных объявлений, это приносит дополнительный доход. И весьма неплохой. Многие предприниматели дают у меня свою рекламу, и я наняла неплохих помощников - ты их видел в редакции. Не представляю, что бы я без них делала.
- А как у тебя со знакомствами? В городе так мало женщин, и, наверное, все мужчины только и делают, что глазеют на тебя и навязываются в друзья.
- Ну... отчасти так оно и есть. Ты прав. Мне уже не раз предлагали поиграть на домашнем органе, а также взглянуть на Тадж-Махал через стереоскопический фонарь.
Они оба рассмеялись. Сара продолжала:
- А еще меня приглашали на обед с настоящим говяжьим ростбифом, что здесь крайняя редкость, и преподнесли фисташковый зонтик с белыми полосками. Последний подарок я получила в середине ноября от человека моложе меня на четыре года. Одновременно он сделал мне как бы предложение выйти за него замуж.
- Как бы?
- Нужно получше знать этого Ардена... Но это еще не все. Кроме того, меня здесь арестовали и посадили в тюрьму за содействие в разжигании мятежа, за выстрел, которым был ранен один человек, и шериф угрожал мне, что протащит меня за волосы по главной улице города, а судил меня хозяин овощной лавки. Так что я здесь не скучала.
- Сара, все это правда - то, что ты говоришь? - Роберт смотрел на нее во все глаза. Они уже подошли к редакции "Кроникл" и остановились у дверей.
- До единого слова. Клянусь! - серьезно сказала она.
- Ты не собираешься посвятить меня поглубже в жизнь этого замечательного города?
- Обязательно, Роберт. Но это требует времени. А пока не хочешь ли зайти в помещение, где немного теплее?
Они вошли, Сара зажгла настенную лампу, подложила дров в тлеющую печку. Роберт уселся на высокий стул, где обычно сидел Патрик. Сара опустилась в свое крутящееся кресло.
Они проговорили еще часа два, если не больше...
***
Шериф Кемпбелл увидел, что окна редакции "Кроникл" освещены, и, перейдя улицу, подошел поближе.
Он вспомнил о вчерашней беседе с Сарой, вспомнил, что, пожалуй, никогда раньше не получал от их общения такого удовольствия. Сегодня во время завтрака она тоже держала себя вполне дружелюбно по отношению к нему, и за ужином - так же.
Он было уже собрался зайти к ней в контору, пожелать доброго вечера, сообщить, что, как всегда, делает обход города, провести, быть может, несколько минут в приятной беседе. Ее ведь интересует все, что происходит вокруг, обо всем хочет составить свое мнение, и хотя оно порою значительно отличается от его собственного, он, кажется, научился ценить серьезность ее мыслей и чувств.
Он подошел ближе к окну, глянул в него и тут же отпрянул в тень.
Сара была там не одна, неподалеку удобно устроился на высоком стуле не кто иной, как мистер Бейсинджер, в то время как Сара сидела на своем обычном месте, поставив ногу на открытый ящик конторки, слегка поворачиваясь на крутящемся сиденье - влево, вправо. Пальто они повесили на стенку - так что, видимо, сидят уже здесь достаточно долго. И ни о какой вечерней работе речи нет, потому что на столе у Сары все убрано, даже не видно ручки и чернил.
Все это Ноа сразу заметил, бросив один лишь взгляд на освещенное окно, и ощутил какой-то укол. Неужто ревность?
Ревность? Откуда ей взяться?..
Бейсинджер говорил что-то, кивая на побеленные стены. Сара смеялась. Ее собеседник тоже смеялся, затем она встала, подошла к печке в другом конце комнаты, открыла дверцу. Он пошел за ней, подложил еще поленьев. Сара стояла спиной к окну, сложив руки на груди. Бейсинджер - лицом к печке, засунув руки сзади за пояс брюк. Они стояли, глядя на огонь, и разговаривали... О чем, интересно знать?..
Кемпбеллу надоело стоять, ожидая, чтобы они сделали какое-то движение, и он сделал его сам в конце концов, отвернувшись от окна и направившись дальше по улице.
Он так и не вошел в помещение редакции.
***
Роберт и Сара заключили в тот вечер устное соглашение: почти ежедневно, невзирая ни на что, приходить к Адди. Не обращая внимания на ее отношение к их визитам, на отвратительную обстановку, они будут продолжать появляться там и каждый раз предлагать ей куда-нибудь выйти с ними: пообедать, просто на прогулку, в редакцию газеты, в театр, прокатиться верхом. Они будут дарить ей небольшие подарки - как знаки внимания и любви, Окружат ее поклялись они друг другу - постоянным вниманием и заботой.
Тем временем в город Дедвуд проникла весть о том, что вскоре тут начнет работать первая рудная мельница. Имя Роберта Бейсинджера появилось почти у всех на устах еще до того, как Сара напечатала у себя в газете статью, где писала о его прибытии и намерениях.
Роберт привез с собой из Денвера "башмаки" для толчения руды - целых сорок штук. Их начали немедленно устанавливать на крутом склоне Медвежьего Ручья. Крепкое деревянное сооружение призвано было поддерживать огромные стальные песты, доставленные сюда с помощью паровой машины. Эти песты поднимались и опускались в медных ступах и измельчали руду. При этом мелкие частицы золота прилипали к покрытой ртутью поверхности, а более крупные скатывались ниже. Мельница должна была работать на условиях, что десять процентов добытого металла остается у ее владельца.
