влажных любопытных глаза.
Бабочки-ресницы хлопнули, и маленькие брови поползли вверх от удивления.
– Ма-ма, – девочка бросилась вперед, остановилась, разглядывая девушку, и спросила недоверчиво: – Тетя, мама?
Гульшан покачнулась, вытерла мокрый лоб. Опомнившись, села на корточки, протянула руки.
– Иди. Иди ко мне, милая.
Девочка доверчиво кинулась в объятья. Маленькое теплое тельце прижалось к груди гостьи, затрепетало.
Гульшан держалась, чтобы не разрыдаться, не напугать ее. Но когда почувствовала, как крохотные ладони гладят ее волосы, вплетают в локоны пальчики и держат крепко-накрепко – не выдержала, заплакала.
Кажется, плакала и девочка. Но уже другим, теплым плачем.
Гульшан отняла ее от себя, внимательно осмотрела.
Девочка выглядела года на три. Точно Гульшан определить не могла, она нечасто общалась с детьми. На губах ребенка виднелось что-то красное. Кровь? Нет, не кровь. Девочка ела малину. Полудница приносила ей сюда ягоду. Неужели подкармливала? Интересно, вода в ковше тоже предназначалась девочке?
Только теперь Гульшан поняла, что никогда не видела дочку доктора и не знает, Зарина это или нет. Зато ее видел Азим, он сейчас подскажет… Она осеклась, наконец до нее дошел весь ужас произошедшего. Его больше нет! Как же Дэн? Что она ему скажет?
Ладно, об этом потом. Сейчас нужно вывести девочку, отыскать монахинь и попытаться не рухнуть в обморок.
– Как твое имя?
Девочка не ответила, приложив к уголку рта пальчик.
– Я Гульшан. А тебя как зовут?
Девочка нахмурилась, показала на рот.
– Хочешь пить?
Малютка кивнула.
У двери Гульшан на мгновение задержалась. Еще раз оглядела лавку с расставленными на ней предметами.
Значит, полудница находила все это и приносила ребенку, как сорока, падкая на блестящие вещицы. Неужели играла в няньку?
Девочка крепко вцепилась в штанину Гульшан.
– Ма-ма, там! – она указала на дверь, подняла вверх руки с раскрытыми ладошками, расширила глаза.
Гульшан покачала головой:
– Не бойся. Я ее прогнала.
Девочка кивнула, но штанину не отпустила. Тогда Гульшан осторожно взяла в руку ее кулачок и разжала удивительно сильные пальцы. Ладошка была мокрой.
У выхода малышка остановилась, указала на лавку.
– Что ты хочешь?
Девочка потянула Гульшан за собой, взяла с лавки куклу без головы, прижала к себе, покачала, снова указала пальцем на дверь.
– Ты хочешь взять с собой куклу?
Девочка повертела головой: «Нет».
Снова указала на дверь.
– Там! Эта. Я.
Она хлопнула себя по груди. Покачала куклу.
– Эта носила тебя на руках?
Девочка усердно закивала.
Потом показала на открытый ротик.
– Ты хочешь есть?
– Угу. Ам-ам.
Девочка улыбнулась, потянулась к ней.
Гульшан взяла ее на руки и заговорила, скорее успокаивая себя, чем ее:
– Видишь, я уже начала тебя понимать. Сейчас мы найдем лодочку, поплывем на другой берег, и там нас накормят.
Девочка снова закивала, хотя на этот раз Гульшан не была уверена, что ее поняли. Малышка прижалась к ней и теребила ручкой ворот футболки.
Гульшан вышла на воздух и зажмурилась от яркого света. У дерева все так же сидел Азим с опущенной головой. Она старалась не смотреть в его сторону и повернула девочку так, чтобы ей не видеть старика, – хватит с нее страхов. За телом нужно будет прислать монахинь и кого-нибудь из мужчин, но сначала – лодка.
Гульшан прошла совсем немного вдоль реки и увидела за кустом старую лодку. Она опустила ребенка на песок, отвязала канат и с трудом перевернула судно. С третьей попытки тяжелая посудина сдвинулась с места и встала на воду.
– Теперь мы немного прокатимся, – сказала Гульшан девочке, через силу улыбнувшись.
Малышка задумчиво сосала палец, потом вынула его и указала на реку. Гульшан оглянулась и охнула – лодку оторвало от берега и медленно уносило течением. Девушка сделала два шага, чувствуя, как вода намочила кроссовки, протянула руку, но не достала до борта. Зашла по колено, потянулась и вдруг с ужасом увидела, как чья-то волосатая рука показалась из-за куста и схватила канат.
Гульшан вскрикнула и отпрянула назад. Девочка тоже закричала, шмыгнула ей за спину.
Волосатая рука рывком притянула веревку, и лодка пристала к берегу. Из-за куста вылез тучный кудрявый мужчина с обвисшими щеками и хищным носом. Глаза его лихорадочно блестели, он показал раскрытые ладони и выпалил:
– Не кричите, прошу вас! Это я! Я!
Гульшан обмерла, закрыла собой девочку.
Азим расхохотался, похлопал себя по груди:
– Сердце! Оно больше не болит! Не знаю, что случилось, но я чувствую себя чудесно, как новенький!
Девушка испуганно следила за стариком, пытаясь уловить несвойственные ему движения, перемены в голосе. Она внимательно вглядывалась в его лицо, выискивая в нем хотя бы малую фальшь. Но старик широко улыбался: и морщинки возле рта, и выражение глаз говорили о том, что это он. Ни морок, ни речной дух, ни привидение.
– Азим… – прошептала она.
Он поднял брови.
– А что? Без шляпы не похож?
– Я измерила пульс, вы…
– Умер? Ну, я же ненадолго. Недаром в песне поется, что лето – это маленькая смерть.
– Вообще-то, жизнь.
– Правда?
– За последние двадцать минут я постарела лет на десять. И уже не знаю, во что верить. Если вам несложно, ответьте на один вопрос.
– С радостью, Гульшан.
– Опишите мой дом.
– Желтый, обитый деревом, с резными подоконниками. Во дворе у вас стоит беседка, и вы любите завтракать в ней по выходным. Там я вас нашел, когда узнал, что у доктора беда. Да, еще цветы в горшках. Очень много у вас цветов. И когда вы успеваете следить за ними, с вашей-то работкой? Где моя шляпа? Вы не видели мою шляпу? Она мне дорога как… как шляпа.
– Да, это точно вы.
Азим вдруг примолк. Уставился на ребенка. Девочка смущенно попятилась. Он вошел в реку по колено, умылся.
– Вы помните то, что произошло там, у осины?
Он распрямился, вытер лицо:
– Ничего не помню. Кроме того, что мне стало совсем худо в камышах.
Старик растерянно огляделся. Снова взглянул на прячущуюся девочку, коротко спросил:
– Где?
Гульшан указала взглядом на рыбацкую хижину.
Азим поглядел из-за плеча, нахмурился. Долго рассматривал темное пятно возле дерева. Произнес глухо:
– Мне приснилось, что я видел Марию, мою дочь.
– Вам не приснилось. Я тоже видела дорогих мне людей.
Они молча переглянулись. Непреодолимое желание поскорее убраться из этого места заставило их сесть в лодку, оттолкнуться от берега. Девочка свернулась комочком у Гульшан на коленях.
Азим греб бодро, даже чересчур, весла жалобно скрипели в уключинах…
– Что там произошло? – спросил он, растерянно глядя на оставленный берег.
– Мы повстречали полудницу. И были к ней ближе, чем кто-либо.
Азим опустил голову и
