Васко постанывала — негромко, но чрезвычайно волнующе. Ее шелковые ножки, озаренные светом лампы-ночника, вздрагивали и стремились подняться повыше. В кресле, заполненном не совсем снятой верхней одеждой и местными подушечками, было тесновато, но жаловаться никто не думал. Двоечница в истоме закидывала руки за встрепанную, но аккуратную голову, Бро обнимал обожаемые бедра, гладил кружева и все остальное, священнодействовал языком. Вот не был князь Волков сатиром-казановой, сверхъестественно одаренным любовными умениями, но некую тень божественного таланта в блужданиях по сдачам тестов приобрел.
…— Нет! Нет же! Я не хочу так быстро! — лепетала партнерша, выгибаясь в кресле и теоретически пытаясь освободиться. Но князь и его язык был суров, непреклонен и невыносимо нежен. Иной раз не стоит бояться опередить события, пусть девушка взлетит и слетит с апогея ощущений.
— Оооооо… — каблучки полусапожек опустились на плечи двоечника, чувствовать их слабость, обессиленное дрожание, было просто счастьем. — Да вы, князь, совершеннейший мерзавец.
— Ах, ваше сиятельство, со мной такое случается, — скромно признался Бро.
— Гад! — сказала Васко абсолютно счастливым голосом. — Дай я хоть шубу сниму.
Бро, которого и самого порядком опьянило, принял пушистый предмет верхней одежды и хотел сказать, что на постели в данный момент совершенно чистое, нетронутое белье. Но напарницу всякие морально-аморальные стороны распутной обстановки уже перестали волновать:
— Да иди же сюда, — увлекая за руку, повалилась на постель лицом вниз.
Оказавшийся рядом Бро одновременно освобождался от пиджака, вскрывал упаковку «Супер-Тюрекс» и целовал восхитительный затылок возлюбленной.
— Слушай, я хотел спросить…
— Про прическу? Эта здешняя, для сдачи конкретного поэтического задания. А оболванилась я в реале. Было у меня такое настроение…
— Класс!
— Что, правда? Лысая лучше? Да, вы, князь совсем переучились.
— Ну, возможно. Но повторюсь: я от тебя любой дурею. От радикальной прически почему-то действительно сильнее, — Бро притянул к себе напарницу, не собираясь скрывать очевиднейшее состояние жаждущего одурения.
— Мерзавец! — с восторгом напомнила Васко, шире раскинула руки по покрывалу и прогнулась.
Князь замычал — ощущение единения было настолько ослепительно прекрасно, что впору немедленно сдохнуть. Вот бы жизнь так окончить! Ну, лет через восемьдесят, можно через девяносто…
Двоечники, издавая довольно несвязные звуки и терзая покрывало, насладились моментом, но пришлось приостановиться — пружина блаженства оказалась взведена до предела. Васко осторожно освободилась и повернулась:
— Что же ты такой… идеально подходящий? — в голосе ее, еще задыхающемся, мелькнула грусть.
— Вовсе не идеальный. Но очень-очень подходящий, — с трудом выговорил Бро. — А еще догадливый. Не вообще, а опять же с тобой. Посему знаю, что ты думаешь. Но мы потом решим. Сейчас убеждать и уговаривать не собираюсь.
— Это да, сейчас меня уговаривать не нужно, — двоечница скользнула ниже, и Бро попал в плен ее пальцев и тут же горячих губ…
Князь Волков пытался не выть. Всё же находились на «деле», в строгой криминальной обстановке. Но не выть от восторга было сложно — графиня превзошла себя. Бро и не подозревал, что эту часть эротической программы девушка может исполнять всем телом, прямо от точеных каблучков до ритмично метущих локонов прически, уж не говоря о пальцах, руках, напрягшейся попке и алчном, с жадным языком, рте.
Господи, да как же она неординарна и талантлива⁈ Ведь еще и поет чудесно.
Нет, про пение Бро подумал гораздо позже, а в тот момент думать не мог по объективным причинам, а мог только кусать губы, пытаться не выть в голос и блаженно сходить с ума. Наверняка бы и сошел — счастливый и безмозглый — но в это время треснула выбиваемая дверь спальни. Или перед этим кто-то снаружи закричал и чем-то громыхнули?
Все было как-то быстро: Василиса рывком натянула на себя (и частично напарника) покрывало, в спальню ввалились двое мрачных типов в масках и с револьверами в руках, а сам Бро вульгарно, но от души, выматерился.
— Вот, а ты говоришь, «пса заперли, пса заперли», — хохотнул один из незнакомцев. — Вот же он, кобелек, голодно подвывающий.
— А в чем, собственно, дело, господа? — спокойно спросил князь, проглатывая рвущееся матерное продолжение.
— Ишь, из благородных будут-с, шалун-с, — прокомментировал коренастый злоумышленник, поправляя по-ковбойски закрывающий харю черный платок. — А кто у тебя там, под одеялкой? Уж покажи, сделай милость, любопытно мне.
— Обойдешься, хамло любознательное. Что тут вообще происходит? — рыкнул князь.
— О, грубят-с, — оскорбился коренастый и направил дуло короткоствольного револьвера в лоб лежащему. — А вот стрельну с обиды.
— Спокойно! — призвал его высокий подельник. — И вы, милостивый государь, язык попридержите. Здесь не ограбление, а политическая акция по экспроприации ценностей, неправедно присвоенных аморальной танцовщицей Мариинского театра. Кстати, под одеялом не она, случайно?
— Еще чего! — возмутился Бро. — Очень-то надо.
— Согласен, у госпожи танцовщицы ноги совершенно иных пропорций, — согласился проницательный налетчик. — Тут вам повезло, примите мои искренние поздравления.
Васко постаралась поджать приоткрытые покрывалом ноги.
— Определенно не хозяйка, — сказал, подумав, коренастый налетчик. — Та в обувке бы вряд ли по простыням валялась.
— Товарищи и господа, давайте отвлечемся от сомнительной темы! — призвал его подельник. — Мы здесь не для обсуждения интимных подробностей жизни императорских и чьих бы то ни было иных любовниц. Нашему революционному делу нужны деньги и мы их изымем!
— Изымайте, — согласился князь. — Мы то здесь при чем? Бриллиантов не носим, портмоне я дома забыл. Вон, в кармане пальто есть рубль на извозчика и мелочь. Можете выгрести.
Предводитель экспроприаторов снисходительно хмыкнул, но маузер не опустил:
— Мелочиться не станем. Рубль вам останется, товарищи сейчас сейф вскроют, надеюсь, содержимое нас вполне удовлетворит. А вас, господа, придется связать. Иначе ведь немедля кинетесь «караул!» кричать и к городовым бегать. Не волнуйтесь, утром прислуга придет, вас освободит.
Насчет прислуги Бро не особо волновался, больше беспокоили осторожные маневры напарницы под одеялом. Васко решительная девчонка, но все же… Рискованно. С другой стороны, а каковы иные варианты?
— Короче, руки давай сюда, господин хороший — распорядился коренастый злодей, не особо ловко разворачивая обрезок толстой бечевы. Револьвер ему мешал, экспроприатору пришлось сунуть «бульдог» в карман поддевки.
Бро отследил направление ствола маузера — не особо оружие сдвинулся, грозит, но первая пуля в сторону изголовья уйдет.
— Что ж, вяжите, господа, — вздохнул князь. — Раз ВРЕМЯ пришло.
Васко все поняла верно: мгновенно откинулся край покрывала, высунулась изящная рука с браунингом, очаровательно встрепанная голова… Карманный пистолетик хлопнул выстрелом, еще одним…
Бро попытался прикрыть подругу телом от ответных пуль, но не особо прижимать, не мешать целиться. Подставлять маузеру задницу очень не хотелось, но что уж поделаешь…
Явление руки с крошечным браунингом и пальба заставила экспроприаторов на миг остолбенеть — по правде говоря, хлопки миниатюрного оружия сначала не показались особо внушительными. Но мысль о возможности схлопотать пулю дошла до сознания налетчиков, они дружно метнулись к двери. Коренастый уронил бечеву, высокий бахнул из маузера — почти не целясь, но вот этот ствол громыхнул на славу, на изголовье постели брызнули осколки фарфоровой вазы, князь невольно зажмурился.
Васко стрельнула еще разок, но обошлось без жертв — налетчики стремительно покинули спальню. Зато снаружи — в коридоре и дальше — слышались крики, выстрелы, вот звонко завопили «Ах, ты каналья, урод-fétide! Сюда иди!»
Бро пинком откинул покрывало, натягивая брюки, скатился на ковер:
