Вне зависимости от причины, Чевак решил, что либо при входе в варп, либо при попытке покинуть его «Малескайт» застрял во времени, где-то между реальностью и психическим пространством. Почему же тогда он сам не попал под эффект этого странного феномена? В Оке Ужаса Чевак видел и более загадочные явления, ведь в этом краю вселенной законы физики, реальности и здравого смысла, похоже, просто не действовали. Может быть, это было вызвано слишком долгим пребыванием в Паутине чужаков, которая обращала старение вспять, или, возможно, высший инквизитор просто видел сон.
И тут что-то смело его измышления и догадки прочь. Желудок скрутило от ужаса. Что-то двигалось. Внизу, в трансепте, появились фигуры, скользящие по застывшей диораме, в которую превратились команда корабля и техника. Чевак отшатнулся и побежал к перилам вокруг возвышения. Они были здесь, и в то же время их здесь не было, они постоянно переходили из реальности в нереальность и обратно. Кошмарный цирк явился сюда за ним. Арлекинада намеревалась снова забрать его в Черную Библиотеку Хаоса и навеки заточить его там. Или, начал в панике осознавать Чевак, даже хуже — возможно, они пришли убить его. Забрать «Атлас Преисподней» и оборвать его жизнь, чтобы опасные секреты в его голове больше не тревожили вселенную.
Высший инквизитор чувствовал, что уже не может контролировать себя. Мгновениями ранее он хладнокровно анализировал ситуацию, но теперь все стало иначе. Сердце колотилось в груди, весь мостик пронизало зловоние страха. Он чувствовал себя, как животное в клетке, ожидающее забоя, разум одновременно охватило отчаянное желание сбежать и понимание тщетности этого замысла.
Тонкий, как веретено, предводитель крался вперед, его шлем — морда горгульи — скалился голодной ухмылкой, будто собираясь пожрать душу человека. Из шлема торчал розовый гребень волос, в каждой руке чудовищный чужак сжимал по тонкому плазменному пистолету. Из-за застывшего лексомата неподалеку появилась женщина в полумаске, карнавальный скорпион с расщепляющими клинками и трубчатым шипом, из-за которых ее руки походили на клешни. Застывший на фоне темного, отключенного сводчатого экрана Шут Смерти вперил в Чевака пустой взор своей ужасной маски-черепа. Он прижимал длинную отвратительную визжащую пушку к ребристому панцирю, держа перепуганного инквизитора на мушке.
Чевак повернулся и побежал. Это было единственное, что пришло в его обычно изобретательный ум. Потоком меняющихся форм и цветов Чевак мчался мимо неподвижных фигур Торрес, Гвидетти, Клюта к дверям лифта, и домино-поле оставляло позади шлейф остаточных изображений. Но двери оказались закрыты, как это было в тот момент, когда «Малескайт» совершил свой неудачный прыжок в варп-пространство. Чевак с тошнотворным ужасом осознал, что никакие манипуляции с электричеством и гидравликой не могли их открыть. Двери застыли во времени. Инквизитор ударил кулаком по металлу и развернулся, в страхе прижимаясь спиной к двери. Взгляд метался по сторонам, выискивая хищные силуэты эльдаров-убийц. Его разум, переполненный иррациональным ужасом, отчаянно пытался придумать возможные выходы. Он начал искать источник страха, эпицентр того урагана психоэмоционального воздействия, который бушевал в помещении, и нашел его в углу мостика. Там, на окружающих возвышение перилах, восседал Провидец Теней в зеркальной маске, непринужденно опершись на одну ногу и свесив вниз другую. Колдовской клинок, покрытый дымящимися рунами, лежал на плечах потустороннего создания, которое одними пальцами придерживало оружие за рукоять и острие. Провидец соскользнул с перил и начал надвигаться на беспомощного Чевака. Плащ арлекина, очень похожий на одеяние самого Чевака, развевался за спиной, подчиняясь законам драмы.
Чевак увидел отражение собственного лица в зеркальной маске эльдара и осознал, что арлекин теперь имеет полную власть над его пронизанным ужасом разумом и сжавшимся в страхе сердцем. Инквизитор развернулся и начал отступать к трону капитана, Провидец Теней, играя, преследовал его по пятам. Чевак оказался рядом с Клютом, и в его помутившемся сознании мгновенно вспыхнула мысль, продиктованная инстинктом выживания. Инквизитор выхватил у друга кадианский уличный пистолет и направил его на Провидца. Арлекин театрально поднял листообразный колдовской клинок. Вес пистолета в руке ощущался как-то необычно. Высший инквизитор не был прирожденным стрелком и обычно избегал личного участия в насилии, предпочитая в случае необходимости использовать более склонных к грубой силе окружающих. Крепко стиснув оружие и прицелившись в Провидца Теней, Чевак нажал на спуск. Ствол не полыхнул огнем и не дернулся в руках, как он ожидал. Оружие дало осечку. Высшего инквизитора снова захлестнула паника. Опасаясь, что по неопытности что-то сделал не так, он попытался передернуть рычаг, но и тот не двигался с места.
Провидец Теней уже возвышался совсем рядом с ним, и Чевак осознал, что происходит. Тяжелый дробовик выскользнул из ослабевших пальцев и с грохотом упал на палубу. Как и все остальное — команда мостика, инструменты, двери лифта — оружие застыло во времени, и внутренние механизмы не двигались с места. Еще одна мысль мелькнула в пораженном страхом разуме. Резко дернув рукой, Чевак активировал закрепленное на запястье жало. Он никогда не использовал эльдарский метатель моноволокна как оружие, но теперь для этого было самое подходящее время. Но, как и с пистолетом, ничего не вышло.
Чевак споткнулся о толстый кабель, лежащий на возвышении и подключенный к трону капитана, и упал. Все мысли о сопротивлении разлетелись, будто вспугнутая стая летучих мышей. Он лежал на спине, выставив перед собой руки в бессмысленной мольбе добычи, которую ждет смерть. Провидец Теней шагнул к нему и встал прямо над высшим инквизитором, крепко сжимая в обеих руках меч, готовый обрушиться вниз. Острие дымящегося колдовского клинка зависло над грудью Чевака. Инквизитор был пустым местом, незначительным созданием, съежившимся на полу командной палубы и дрожащим пред ликом смерти. Он повернулся к могучему арлекину спиной и спрятал голову в руках, будто ребенок.
Остается один
telethesiac — телетезиак (вероятно, от того же корня, что «анестезия»)
deepsoul truth mapping — глубокое сканирование души
Интерлюдия
Панкратитаф, боевая баржа «Невозможная крепость», над Этиамнумом III
ХОР
Чевак испытал на себе муки нескольких адов.
Рабы с землистыми лицами тащили старое изломанное тело инквизитора по искаженным коридорам боевой баржи Тысячи Сынов. Чудовищный корабль служил операционной базой лорда Хаоса Аримана, и все свободное место использовалось для хранения плодов его стараний, трофеев с всегалактической охоты за темным знанием и магией. Однажды это чудовище надеялось открыть секреты нематериального бессмертия и стать богом Хаоса. Корабль предателей походил на летающий музей, полный всевозможных находок, демонического оружия, проклятых книг, колдовских текстов, чужацких изобретений и истощенных узников, которым сохраняли жизнь лишь ради информации, кроющейся в их истерзанных умах. Пока рабы волочили его по безумному переплетению комнат и коридоров, сломанные кости Чевака терлись друг о друга, раны заново открывались и кровоточили, оставляя позади багровую полосу. В проходах толпились культисты-маньяки, опьяневшие от чародейской силы и темных откровений, орды серолицых рабов, всюду лежали реликвии, отчего корабль походил на переполненный археорынок. В то же время в темных и тихих углах колдуны-командиры планировали дьявольские махинации, где-то крались демоны, а за всем этим со своих постов наблюдали рубрикаторы Аримана, бесстрастно и молчаливо несущие стражу с болтерами в руках.
То теряя сознание, то снова приходя в себя, Чевак наконец оказался в панкратитафе, огромном пирамидальном сооружении, которое возвышалось над корпусом боевой баржи. Здесь размещались наиболее ценные реликвии Аримана, кроме того, архитектурные особенности сооружения усиливали его собственную связь с варпом, поэтому именно отсюда демонический чародей руководил сложным механизмом своей галактической кампании террора.
Чевака приволокли в зал, находящийся под хрустальным центром пирамиды, и привязали к жертвенному пьедесталу, украшенному циклопическими узорами. Рядом с ним встала почетная стража лишенных смерти рубрикаторов, застывших в молчании.
Там, на алтаре, Чевак проводил день за днем, с перерывами на жестокие, но тщательно отмеренные физические пытки. Эти мучения, изобретенные множеством рас и цивилизаций иных миров, варварски терзали плоть Чевака, как жертву мясника. Мучительно долгие страдания были почти невыносимы, и все, что мог сделать инквизитор — это вообразить, что у него нет больше тела, которое может испытывать боль. Он превращался лишь в разум и душу. К несчастью, именно они были подлинной целью всех стараний Тысячи Сынов.
