договор, даже если не прописано в договоре.
Пример первого случая – дело Oscar Chess Ltd v. Williams [1957] 1 WLR 370 1. Ответчик продал истцу машину марки «Моррис», год выпуска – 1948-й. Год ответчик честно списал с регистрационных документов на машину.
Ответчик – обычный гражданин, никакой не механик. Истец – профессиональный торговец автомобилями и запчастями, эксперт. Поэтому именно истец позже, благодаря специальным знаниям/опыту, установил: а машина-то 1939 года выпуска! Документы кто-то когда-то подчистил. Истец заявил иск о взыскании убытков, потому что: «Если бы истец знал, что машина 1939 года выпуска, он уплатил бы ответчику не 290 фунтов, а 175. Эти 115 фунтов разницы истец просит взыскать с ответчика».
Первая инстанция, не разобравшись, иск удовлетворила. Вторая – отменила решение и отказала в иске. И вот почему.
«Обе стороны полагали, будто машина и в самом деле 1948 года выпуска; это предположение легло в основу договора. Между тем из предположения не следует, что заверение о годе было условием договора (т. е. что заверение о годе вошло в договор). <…> Стороны допустили фундаментальную ошибку.
Последствия ошибки таковы: ошибка не влечет ничтожность договора, но в некоторых случаях, согласно праву справедливости, позволяет стороне отказаться от договора. Если бы покупатель сразу спохватился, может быть, ему бы удалось признать договор недействительным как заключенный по ошибке, см. дело Solle v. Butcher 1950 1 KB, стр. 671, но покупатель не спохватился, время прошло, и сейчас уже поздно – Leaf v International Galleries. L950 2 KB стр. 86. Единственное средство правовой защиты, доступное покупателю, – убытки, и, чтобы получить убытки, покупатель должен доказать гарантию.
Я использовал слово “гарантия”, которое в обычном английском языке означает связывающее обещание. Каждый знает, что имеет в виду человек, когда говорит “я гарантирую то”, или “я ручаюсь за это”, или “я даю вам слово”. Человек имеет в виду, что он связан этими словами. Такой смысл родился в английском праве 300 лет назад, ведущее дело – Chandelor v Lopus (1603).
В последние пятьдесят лет, однако, некоторые юристы стали употреблять слово “гарантия” в другом смысле. Гарантией назвали дополнительное (несущественное) условие договора, чтобы отграничить дополнительное условие от жизненно важного (существенного) условия договора, которое те юристы именуют “condition”.
В итоге они ушли от обычного значения и слова “гарантия”, и слова “condition". Вреда от такого подхода нет, пока этот подход ограничен техническим использованием: к примеру, чтобы отделить жизненно важное (существенное) условие договора, нарушение которого дает право считать договор прекращенным, от дополнительного условия (несущественного), нарушение которого такого права не дает.
Беда приходит, когда один человек употребляет слово “гарантия” в обычном смысле, а другой – в техническом. Когда судья Хольт вынес знаменитое решение: “Заверение во время продажи – гарантия, если есть доказательства считать, что заверение сделано с намерением дать гарантию”, – он употребил слово “гарантия” в обычном смысле английского языка, в смысле – связывающее обещание.
Когда судьи Халдейн и Мултон в 1913 году в деле Heilbut Svmons & Co. v Buckleton (1913 AC, стр. 30) применили принцип Хольта, они тоже исходили из общепринятого значения слова “гарантия”.
Похоже, путаница в данном деле происходит от разного понимания слова “гарантия”. Суд первой инстанции не спросил себя: было ли заверение (что Моррис – 1948 года выпуска) гарантией? Он спросил себя: “Было ли заверение фундаментальным для договора?” И ответил: да, было. А значит, заверение было существенным условием (condition) договора, а не дополнительным (warranty). Суд слишком сосредоточился на фундаментальности и, как мне кажется, проглядел важнейший вопрос: а вошло ли заверение в договор, стало ли вообще условием договора? Принципиальный вопрос: было ли заверение связывающим обещанием или добросовестным заблуждением (innocent misrepresentation)?
Техническая разница между существенным и несущественным условием в данном деле значения не имеет, потому что покупателю слишком поздно отказываться от автомобиля. Возможны только убытки.
<…> Судья Мултон сказал предельно ясно: “О намерениях сторон можно судить только из совокупности доказательств”. Вопрос, сделано ли заверение с намерением дать гарантию, зависит от поступков сторон, слов и поведения, а не от мыслей сторон. Если умный прохожий, глядя на отношения сторон, может разумно счесть, что сторона намеревалась дать гарантию, этого будет достаточно. О фактах в данном деле никто не спорит, не ясен вопрос права. Такой подход сформирован в деле Heilbut v Buckleton, который палата лордов поддержала.
… В нашем деле многое зависит от слов, из которых состояло заверение. Если продавец говорит: “Я верю, что это Моррис 1948 года выпуска. Вот документы, смотри”, – это однозначно не гарантия. Слова заверяют о вере, а не о договорном обещании. Но если продавец скажет: “Я гарантирую: пред тобой Моррис 1948 года выпуска. Я так считаю исходя из документов, но ты можешь полагаться не только на документы. Я даю тебе еще и свою гарантию”, – это однозначно гарантия. В таком случае продавец будет отвечать по договору, даже если документы ошибочны.
…Очевидно, что продавец не знал об истинном годе выпуска машины, потому что был очередным собственником, а не первым. Продавец всецело полагался на документы. Вряд ли такой собственник даст гарантию. <…> При таких обстоятельствах умный прохожий, думаю, скажет: продавец не намерен связывать себя гарантией. Если бы продавцу прямо предложили дать гарантию, он бы ответил: “Не могу. Я в таком же положении, как и вы. У меня только документы”.
<…> Мне очевидно, что истец полагался на документы и возраст машины устанавливал по документам. Если бы истец хотел быть уверен в возрасте – проверил бы в день покупки, переписал бы номера рамы и двигателя и списался бы с производителем. Истец так и сделал, но – через восемь месяцев после покупки. Истец – эксперт, профессиональный торговец автомобилями, и раз не проверил – думаю, истцу нельзя присудить убытки».
Решение вошло во все учебники еще и по другой причине. Суд впервые разграничил понимание слова «гарантия». Это очень важно, потому что если раньше лишь некоторые юристы употребляли слово «гарантия» в другом, узком смысле, то теперь этот подход стал общепринятым. Подробнее смотри раздел
