Если мои слова и его реакция лишь укрепят этот шалаш и не дадут ему разрушиться?
Я должна рассказать. Должна…
— Габи, все в порядке? — отвлекает от размышлений Стифлер.
— А? Да, все отлично.
И убегаю. Из кафетерия, из главного корпуса, из кампуса. Даже не забегаю в общежитие, чтобы скинуть рюкзак и переодеться. Бегу прямо так. Сначала на автобусную остановку, проклиная пробки, затем бегу по тротуару к клубу «Пороки», пересекаю черно-красные неоновые стены. Вот она, комната тридцать три. Замахиваюсь, чтобы постучать, но в последний момент останавливаюсь. Сейчас или никогда. Нужно посмотреть правде в глаза.
Он открывает дверь через пару секунд. Стоит в проходе. Осматривает меня запыхавшуюся. С головы до ног. Отходит, дав мне возможность шагнуть в комнату пороков и наслаждения.
— Ты вовремя, — произносит Адриан, закрыв за собой дверь.
Да. Я очень вовремя. Но не это меня сейчас беспокоит. Все происходит как обычно, и это меня сильно пугает. Слишком сильно. Адриан выглядит так же: в черном костюме и галстуке, говорит тем же тоном с мягким придыханием, пока мы не вошли в роль доминанта и сабмиссива, оставив за порогом преподавателя и студентку. Словно и не было этих дней волнения. Словно он не в курсе моего проступка…
Не в курсе…
— Слушай, я хотела кое-что сказать… — поворачиваюсь лицом к своему Профессору и натыкаюсь на похотливую черноту его глаз.
— Все разговоры после сессии, — поясняет строго.
— Но я…
— Послушай, — заставляет замолчать, прислонив указательный палец к моим губам. — Я хочу, чтобы ты разделась.
Его взгляд серьезный, требовательный. Теперь он Профессор, которому я служу больше месяца. Человек, которому отдала власть над собой. И отдам сейчас. Потому что он этого требует.
Раздеваюсь под его пристальным взглядом. Складываю блузку и джинсы на спинку дивана. Остаюсь перед ним абсолютно голая, за исключением кружевного ошейника. Между нашими телами почти нет расстояния, но я чувствую нарастающее напряжение. Непривычное. Как будто до этого момента между нами было затишье, а вскоре наступит самая настоящая буря.
Профессор ненадолго отходит от меня. Берет веревку с кофейного столика, которую я не заметила раньше, обходит меня сзади. Широкая спина Адриана спина загораживала всю «атрибутику», которую он приготовил. Кляп. Повязка на глаза. И плеть с тремя плетеными хвостами. Я видела ее, когда открывала ящики в комоде комнаты. На рукояти запечатана буква «S». Как у меня на ошейнике.
— Не двигайся, — говорит он хриплым голосом, связывая позади мои руки. Стояла в такой позе первоначально, когда он обошел меня и встал за спиной. Привычка.
Что-то не так. Веревка в этот раз почему-то стягивает не только запястья, но и предплечья, плечи. Несильно, но и пошевелить конечностями я не могу.
— Эта техника называется шибари, — поясняет он, перекидывая веревку через плечо. Теперь Профессор стоит передо мной и оборачивает веревку над грудью. — Это японская техника связывания. Ты будешь очень красиво смотреться.
Профессор произносит слова таким вдохновляющим тоном, словно должно произойти что-то волшебное. Что-то божественное. Только мне это чувство не передается. В голове все еще селятся сомнения, касательно нашего разговора. Почему мы его отложили? Не навредит ли это нашим отношениям? С одной стороны я была солидарна с Адрианом и желала отсрочить свою казнь на некоторое время, но сейчас невольно задумываюсь об обратном.
— Ты много думаешь.
— Простите, Профессор.
Он продолжает обматывать веревку вокруг меня, связывая ее в узел в некоторых местах. На груди, над пупком. Веревка стягивает тело, чувствую каждый виток, каждый узелок. Они давят на те точки, на которые должны давить, чтобы вызвать реакцию тела. Особенно это ощущается между половых губ. Сладко тянет там. Слишком сладко.
Мужчина останавливается, когда завязывает узел на щиколотке правой ноги, которая согнута в колене и теперь привязана к бедру. Он, конечно, здорово придумал — стоять на одной ноге не очень удобно. Равновесие устанавливается, когда мужчина соединяет веревку с цепью и страхует меня со спины. Более, менее можно стоять спокойно — стопа левой ноги полностью стоит на полу. Однако положение все равно неудобное. Не спрашиваю, в чем смысл. Больше не спрашиваю.
Профессор недолго любуется проделанной работой. Осматривает меня как редкий экспонат в «Лувре», прожигает своими черными глазами сверху донизу, только после этого берет со столика плеть и повязку.
— Сегодня нас ждет необычная практика, — произносит низким голосом, останавливаясь у меня за спиной. Он надевает на глаза повязку, плотно прилегавшую к лицу, и отходит на пару шагов. — Я покажу настоящую границу боли и удовольствие. Стоп-слово ты знаешь.
Вопросы вот-вот готовы сорваться с губ. Вертятся на языке. Но они моментально проглатываются, когда по бедрам прилетает первый хлесткий удар. Вздрагиваю. Выгибаюсь. Этот девайс бьет больнее. Примерно как во время сессии с его другом.
Ощущения другие. Более открытые. Острые. Раскрепощенные. Профессор не делает длительных перерывов между ударами. Наносит их снова и снова. По бедрам, иногда перепадает на попу, обходит меня по кругу, бьет по животу, по груди, попадает точечно на соски.
Во время сессий я чувствую себя свободной. Мне не нужно думать, как реагировать, не нужно вспоминать о проблемах, переживаниях, об учебе. Не нужно заботиться о чувствах. Только об одном. Чтобы Ему все понравилось. Для этого я сейчас терплю хлесткие удары по телу. Болезненные и приятные одновременно. На грани. Потому что знаю, что он никогда не перейдет границу. Потому что доверяю ему себя. Душой и телом.
Жаль, что сессия не может длиться всю жизнь…
Я даже забываю о нашем разговоре, о проблемах с братом. Обо всем. Сейчас меня волнует только мужчина, только его действия, увеличивающиеся с каждым разом. И ощущения. Я не пытаюсь отвертеться, вывернуться. Это сложно в моей позе. И я не хочу. Он вправе сделать со мной все что угодно.
Не знаю, сколько ударов он нанес. Много. Я снова сбиваюсь со счета. Чувствую, как капельки слез впитываются в повязку, потому что становится слишком больно. Но я терплю. Тело пронзает не только боль, то некое подобие наслаждения.
С каждым свежим ударом меня распирает странное ощущение. Мне приятно, между ног влажно, но в то же
