Выйдя из ступора, Николас подскочил и выхватил из ножен оружие, но брат уже распластался на земле мёртвым.
Лучезарные волокли на улицу сопротивлявшихся мать и Лизи. Надо защитить хотя бы их, защитить во что бы то ни стало!
Охотник раскрутил клинок вокруг себя, пытаясь поразить как можно больше врагов, но лезвие проходило сквозь них. Николаса даже не замечали, словно он стал незримым призраком.
На пороге показался отец с перекошенным лицом. В спину его толкал лорд Веломри в непревзойдённо белом. Остриё его меча упиралось между лопатками отца.
– Шевелись быстрее! – гаркнул Белый Палач, направляя пленника к жене и дочери.
Лучезарные заломили им руки за спины и прижали к горлам ножи. Лизи плакала, мама стискивала губы, с отчаянием глядя на отца. Николас ничего, совсем ничего не мог сделать!
– Говори, где он?! – выкрикнул лорд Веломри, поставив пленника лицом к женщинам. – Если хочешь, чтобы их смерть была быстрой, говори, где твой выродок! Тот, у которого глаза Утреннего Всадника.
– Далеко! Ты никогда его не получишь! – с ненавистью выплюнул отец.
Что ты делаешь?! Скажи ему, скажи, если это спасёт хоть Лизи с мамой!
– Что ж, во всём, что с нами происходит, виноваты только мы сами, – рассмеялся Белый Палач. – Действуйте!
Лучезарные ударили одновременно. Хрупкая Лизи как мотылёк взмахнула руками и опала. Мама продолжала бороться, даже рухнув на землю, кровь пенилась и заливала её белое платье.
– Ты знаешь, что твой недоносок уже здесь? – Белый Палач развернул отца лицом к Николасу. Разноцветные глаза разглядывали его с шальной улыбкой. – Ты кормил меня своими милостями, ты вливал мне в уши яд, я целовал твои запятнанные кровью руки. А ведь ты с самого начала знал, с самого начала предал меня и обрёк на эти муки. Скажи, ты этого хотел?
Почему он говорил так, будто видел здесь деда?
Николас встал на колени, щёки горели от слёз:
– Если… если вы слышите меня, молю, пощадите моего отца! Я готов сдаться. Я сознаюсь во всём, в чём меня обвинят, и с развязанными руками взойду на костёр, как мой дед. Не убивайте его, пожалуйста, не убивайте! Он ни в чём не виноват!
Охотник протянул к Палачу дрожащие руки, но тот лишь безжалостно оскалился. Сильные ладони обхватили голову отца и дёрнули набок, шея с хрустом переломилась. Безвольной грудой он упал к ногам Николаса.
– Теперь ты – последний лорд Комри. Тебе так же больно, как мне? – лорд Веломри протянул руку и их пальцы почти соприкоснулись. – Во всём, что с нами происходит, виноваты только мы сами, правда ведь? Не надейся уйти так же легко, как твой предшественник. Мучиться ты будешь долго.
Белый Палач повернулся к Лучезарным:
– Поджигайте!
Те приложили горящие факелы к ведшей от дома мокрой дорожке. Огонь вспыхнул и побежал к постройке прожорливой волной.
Николас взревел и бросился на Палача, молотя его мечом и ветроплавом одновременно, но ни один удар не достигал цели.
– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!!!
Охотник кричал и бился ещё яростней, желая разорвать злобную тварь на ошмётки. Лорд Веломри лишь хохотал, хохотал всё громче и безумнее, заглушая все остальные звуки.
Из тел отца, Лизи и Эдварда вырвались шары белого света и ударили Николаса в грудь. Он замер, оглушённый болью, вглядываясь в своё отражение в глазах Палача.
Такая ли большая между ними разница?
Николас рухнул в онемелом бессилии, прижал к себе колени и, обхватив их руками, спрятал лицо. Плечи дрожали от всхлипываний, щёки горели так, словно по ним прошлись точильным камнем, стучали зубы. Пустота из снов обволакивала стылым туманом. Ни одной мысли не пробегало в голове, не получалось даже шелохнуться, словно его намертво сковало параличом. Даже выдохнуть боль вместе с криком не выходило.
Что он здесь делает? Какой смысл был отправляться на край света, если дома больше нет? Лизи так и не дождалась его возвращения. А ведь он сделал для неё столько рисунков, целый альбом. И отец, так много хотелось ему сказать, показать, каким сильным он стал. К чему теперь этот глупый титул Сумеречника? Ведь Николас даже не сможет похвастаться им перед Эдвардом. Мама уже никогда не приготовит его любимый пирог с яблоками. Полтора года Николас ждал, когда испытание закончится и он вернётся домой. Но теперь от дома остались лишь головешки.
– Вставай! Я помогу тебе, – послышался чей-то голос. Николаса пихнули в бок босой ногой. – Только не хнычь, как девчонка. Противно смотреть!
Его приподняли за ворот халата и хорошенько встряхнули. Как же тяжело не смотреть вдаль на десять тысяч ярдов, а сосредоточиться на лице пришельца! Оно оказалось закрыто белой маской с тремя красными царапинами как от когтей. Это же тот спящий незнакомец из видения в Волынцах!
Охотник вырвался и шарахнулся в сторону. Незнакомец был высокий, из прорезей мешковатого одеяния выглядывали натренированные жилистые руки, чёрные волосы собраны в пучок на затылке, горели зимней синевой глаза в прорезях маски.
– Что под ней? – настороженно спросил Николас.
– Хочешь её снять?
Охотник потянулся к маске пальцами. А если там зубастая пасть бездны, как у Предвестников? Или что-то ещё более жуткое? Он опустил руку. Чутьё подсказывало, не каждое знание – на пользу.
– А вот Белый Палач не побоялся её сорвать, когда его поглощал Мрак. Знаешь, что он пожелал? Увидеть моё лицо. В этом и кроется всё его могущество.
Сомнительное удовольствие, раз никакого успокоения оно лорду Веломри не принесло. Он мучился, даже когда убивал и заходился безумным хохотом.
– Так что же ты за страшное создание такое? – Николас скрестил руки на груди и свесил голову набок, внимательно его разглядывая.
– Духи зовут меня Западным Ветром, матушка Умай – сыном, а люди – Безликим. Но ты волен дать мне любое имя, какое захочется. Я расскажу тебе свою историю, и быть может, ты поймёшь, как жить дальше.
Легендарный основатель ордена Сумеречников? Значит, он и правда бог? Почему он здесь? Придётся всё же послушать его: сбежать из этой пустоты не получится, прогнать Безликого – тоже. Меч пропал бесследно, как и ощущение дара в груди.
– Я младший сын Небесного Повелителя. Жил вместе с родителями и тремя Братьями-Ветрами в Благословенном граде на Девятых небесах. Кусок тверди, парящий в облаках, там всегда было ясное небо, цвели жасмин, яблони и вишня. Свечные башни верхушками уносились в космические дали. Танцевали на площадях вокруг фонтанов прекрасные апсары в одеждах из цветного шёлка. Не было в мире места прекраснее. Но мне всегда хотелось большего.
С утренней зарёй мы с братьями спускались на землю и защищали людей от демонов до зари вечерней. Одну деревушку я спасти не успел, потому что демоны напали ночью. На самом деле таких разорённых поселений было великое множество, но запомнилась именно эта. Там, посреди пепелищ и гор трупов я нашёл девочку. Мрак не успел пожрать её душу, но почти убил тело. Мне так хотелось её спасти, что я поделился с ней частичкой своей божественной сущности. Тогда я ещё не знал, но это изменило мою судьбу и судьбу всего мира.
Николас удивлённо распахнул глаза. Ведь он видел всё это в своих снах! В них он был на месте Безликого.
– Девочка следовала за мной повсюду. Она показала мне, что можно жить иначе, свободно, стремиться к новому и неизведанному, а не ходить по проторённым родителями тропам. Я понял, что люблю и не могу её бросить, как любил и не мог бросить всех людей. Я отринул божественную благодать и покинул Благословенный град, чтобы жить среди них и защищать ночью. Я объединил племена Сумеречников в орден и повёл их отвоёвывать северный Мунгард у демонов, чтобы люди переселились туда из гиблого Гундигарда.
– А потом ты встретил демона, которого не смог одолеть, и погиб. Я всё это знаю! – оборвал его Николас.
– Какой же ты несносный! Погоди, я подхожу к сути, – посетовал Безликий. – Тот демон… это был Мрак помноженный на безумие. Он прокрался в мою семью, пока меня не было рядом. Нет, даже не пока, а потому что я бросил их. Повелитель Мрака погубил моих братьев, но один из них успел предупредить меня об опасности. Я сразился с Мраком и победил, потому что перестал быть богом. Я заточил Повелителя в темницу глубоко в земном чреве, но и сам получил смертельную рану. Меня мучила вина за гибель родных, и я желал смерти как избавления, но мой отец распорядился иначе. Он передал мне свою силу и погрузил в сон, а сам растворился в космических просторах.
