— Удивительно, как все хорошо сохранилось. Ни обвалившейся штукатурки, ни мусора... даже паутины нет. Как будто здесь бывают люди и поддерживают дом в приличном состоянии.
Корнелиус искоса посмотрел на меня, словно его озадачило мое предположение.
— Люди? Жители Крипвуда не пойдут сюда добровольно. Добраться из города сложно. Есть старая дорога через болота, но она почти непроходима. Та дорога от насыпи, по которой мы шли, расположена далековато для пешей прогулки.
— Тогда дом охраняют защитные чары. Они не дают ему развалиться окончательно.
— Еще недавно ты возмущалась, когда тебе говорили о магии, и утверждала, что чудес не бывает, — Корнелиус повел меня по залу. — Грабб пользовался услугами ведьм и колдунов — то есть, сенситивов. Если его подручные баловались с эфирными полями и потоками, не исключено, что дом обладает какими-то особыми свойствами. Мы еще многое не знаем об Одаренных и не изучили все их возможности.
— Я помню рассказ о Граббе. В легенде говорится, что Жакемар заключил его душу в кристалл, и это позволяет Граббу возвращаться из запределья и творить новые непотребства. А что, если этот кристалл спрятан где-то тут?
— Хочешь его отыскать и выпустить разбойника на волю? Взять у него интервью для «Вестника оккультизма»?
— Вот еще! Хотя эксперимент был бы интересный. Помнится, когда я отрицала возможность сохранения ауры Одаренных, ты заявил, что нет ничего невозможного, и в столице ведутся исследования в этом направлении. Ты много знаешь об Одаренных. Наверное, ты разделял интересы твоей жены, много читал об этом...
— Эрика, оставим наш ученый спор на потом, — он улыбнулся и подхватил меня за талию, чтобы помочь перешагнуть через обвалившуюся часть камина.
* * *
Я медленно шла вдоль стены, касаясь ее пальцами. Холод камня пронизывал руку и доходил до самого сердца.
Неужели предок Корнелиуса и впрямь жил в этом мрачном, пышном лесном доме? Какие преступления и пороки видели эти стены? А вот темное пятно на полу: не пролитая ли это кровь?
Однако я не могла не признать, что окутанный страшными легендами особняк в целом выглядел вполне обыденно. Просто старый дом, в котором долго никто не жил. Не знай я о легендах, ничего особенного бы в нем не разглядела. Видала я развалины помрачнее и поживописнее, когда ездила с девочками из пансиона на экскурсии по историческим местам.
Корнелиус подвел меня к парадной лестнице. Ступени были ладные, лишь кое-где тянулись трещины с проросшими в них сорняками.
Эхо на галерее было громче, шорох и попискивание летучих мышей звучали отчетливо, и в веселой ругани рабочих, которые бродили снаружи, можно было разобрать каждое слово.
Мы заглянули в темные коридоры, но исследовать комнаты не стали. Корнелиус достал фонарь и посветил вглубь. Вот тут было полно паутины, остатки обивки свисали со стен неопрятными лохмотьями, до дрожи напоминающими куски содранной с тела кожи.
Спустились в зал и Корнелиус показал мне проход в подвал. Он был закрыт железной дверью. Я потянула за кольцо, дверь неожиданно легко отворилась, старые петли даже не скрипнули.
— Ты был в подвале?
— Был, — сказал Корнелиус и прикрыл дверь. — Там полно рассохшихся бочек. Безглазый был не дурак выпить. Вернемся. Мне надо дать указания рабочим.
— Ты и правда хочешь восстановить этот дом, чтобы жить в нем? Зачем? Твой городской дом куда удобнее и уютнее.
Корнелиус рассмеялся:
— Нет, жить в нем, пожалуй, не стану. Но послушай...
Мы устроились у небольшого окна, узкого, как амбразура. Корнелиус поставил ногу на приступку у стены, оперся локтем на колено и глянул на меня, словно оценивая мое настроение.
— У меня в столице есть знакомые, которые очень интересуются мистикой. С удовольствием читают «Вестник оккультизма» — тот самый журнал, куда ты хочешь отправить статью. Ходят на заседание общества мистиков, проводят спиритические сеансы... Среди них и Одаренных немало. Некоторые сенситивы склонны считать свои способности чем-то недоступным человеческому пониманию, божественным или дьявольским даром. Как правило, это не самые талантливые сенситивы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Этим они стараются придать себе важности.
— Так вот, когда мои знакомые узнали, что я стал владельцем этого окутанного легендами дома, — он взмахнул рукой, обводя каменные стены зала-склепа, — они пожелали навестить меня и заглянуть в особняк Грабба.
— Чего доброго, ты еще сделаешь его туристической достопримечательностью.
— Скоро состоится праздник города — будут отмечать двухсотлетний его юбилей. К нему приурочена и школьная ярмарка, ради которой Регина изрезала хорошие платья на тряпки для поделок. Можно устроить для горожан экскурсию в особняк Грабба. Пусть своими глазами увидят и убедятся, что легенды — это лишь легенды. Эту идею мне подкинул директор Степпель. Приедут и мои городские знакомые. Довольно важные люди.
— Неплохая идея... и при этом странная. Отдает легким безумием.
— Не скажу, что принял ее с энтузиазмом. Но отказываться не стал. Мои городские знакомые отличаются редкой настойчивостью. Конечно, сначала надо немного привести дом в порядок. Чем я и собираюсь заняться. Как-никак я уже привык к роли городского благотворителя. Надо поддерживать репутацию.
— Не думаю, что горожане с радостью отправятся в логово Грабба! Они же до дрожи боятся леса и связанных с ним легенд.
— Не представляешь, на что способны тщеславные люди. При определенных условиях они легко забудут о страхах и суевериях. Еще и будут биться за право быть приглашенными.
— Задумка может принести кое-какие плоды... — я прикрыла глаза, представляя. — Если украсить этот зал светильниками, расставить канделябры, положить на пол ковер… зал будет выглядеть таинственно и интересно. На галерее будут играть музыканты… а приглашенные будут танцевать! — я раскинула руки и закружилась по залу. — Да! Устроить праздник в мрачном месте, привести сюда жизнь и веселье — отличная идея. Так и нужно бороться со злом и темными силами... музыкой, светом и весельем!
Но Корнелиус не улыбнулся. Он хмурил лоб, как будто что-то его беспокоило.
— Да. В любом случае, эта часть леса скоро перестанет быть дикой. Думаю наладить здесь еще один лесопильный завод.
— Вот так и умирают мрачные легенды — под шум и грохот паровых машин.
Смеясь, я положила ладони на его плечи и потянула, приглашая танцевать со мной, но он не двинулся с места. Мы стояли в квадрате света, который лился в окно — а вокруг были тени и мрак.
Я подняла голову и замерла, всматриваясь в его черные глаза, в которых появилось новое для меня выражение. Тревога, нежность, досада.
— Что? — спросила я. — Почему ты так смотришь? Что у тебя на уме?
Он протянул руку и осторожно заправил локон за мое ухо.
— Ты так легко увлекаешься всем, что для тебя интересно, — сказал он тихо. — Любишь неожиданные решения и идеи, строишь грандиозные планы, но тщательно их обдумываешь. За обликом строгой учительницы прячется авантюрная девочка.
— А что прячется за твоим обликом богатого промышленника, Корнелиус? Разбойник, каким был твой предок? Он заманивал ведьм в свой особняк. И вот я тут — Одаренная, ведьма. Зачем ты привез меня в особняк Грабба? Только ли затем, чтобы утолить мое любопытство? Я стою перед тобой и пытаюсь угадать, что за участь ты мне приготовил. И что ты ждешь от меня...
Я пыталась шутить, но мой голос дрогнул — оттого, что Корнелиус смотрел на меня серьезно, и его глаза опять стали мертвыми и безжизненными. А когда он заговорил, мне и вовсе стало жутко.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Что жду от тебя? Я не жду, что ты останешься со мной на всю жизнь. Не жду, что ты скажешь, что влюблена в меня, — сказал он тихо.
— Корнелиус, послушай… — заговорила я обескураженно.
— ...Но я хочу, чтобы ты доверяла мне. Знаю, что пока не заслужил твоего доверия, и, наверное, прошу слишком многого. Но все же: пожалуйста, доверяй мне, Эрика. В малом и в большом. Что бы ни случилось. Не обещай ничего. Но поверь, что я не желаю тебе зла. Что я не использую тебя для своих целей. Мне хочется, чтобы мы стали друг для друга чем-то большим, чем просто мужчиной и женщиной, между которыми есть известное влечение.
