стукну. И будешь теперь ты ногами сучить, а я — стоять и смотреть. Понятно?
— Да ладно, — она махнула рукой, пытаясь понять, действительно ли ситуация опять развернулась. — Ты ж даже куда нажать толком не сообразишь.
В ответ он поднял ее пистолет и нажал спусковой крючок. В ночной тишине двора заложило уши, а пуля, с противным визгом жарко опалив волосы, ушла в дерево позади нее. Даже слышно было, как кора хрустнула.
— Все, все! — подняла Нина руку. — Я поняла, не надо больше.
— Ну, а раз поняла, — по-хозяйски сказал Том. — То веди нас теперь к себе.
Вылитый папенька. Чтоб им обоим пусто было. Впрочем, папеньке теперь и впрямь пусто.
— Пойдем! — План созрел мгновенно. Не собиралась же она и в самом деле тащить двух нахлебников? Им, конечно, казалось, что все блага в этом мире достаются даром. А это не так, к сожалению. Да и вообще, на что они ей сдались?
Она вышла на проспект, подняла руку, поймала такси. Втроем доехали до госпиталя.
— Это ты тут обретаешься? — с уважением спросил Том. — А я думал, что там, где мы тебя ждали.
— Нет, — отмахнулась она. — Там у меня просто склад, вещи храню. А, кстати, как вы меня нашли.
Теперь уже Том удивленно посмотрел на нее.
— Да никак. В речку прыгнули и сразу оказались возле дома. Стали ждать.
— А если бы я не пришла?
— А куда бы ты делась? — беспечно заметил парень. Вот уж действительно, дуракам счастье. А ведь хотела в процедурной заночевать!
— Здоровые тут у вас дома. — Обронил Том. — Это весь твой?
— Ты что?! — засмеялась она. — Тут нас много!
— Да? — разочарованно протянул Том. — И как вы в таких домах живете? Все вместе? Тесно же!
Она провела их в корпус, где работала, поднялась на лифте на свой этаж. Майя лифта немного испугалась, уж больно маленькая комнатка, но Нина ее убедила, мол, ничего страшного, у нас так комнаты вверх-вниз ездят. Том с уважением смотрел на нее. Он, судя по всему, не подозревал, что тут окажется такое количество непонятных вещей. Как-то сдулся даже, герой.
Ночью народу было мало, на это и рассчитывала. Провела их длинным подземным коридором к себе в процедурную. Майя сразу легла на кушетку, засмеялась, когда искусственная кожа прилипла к ее собственной, натуральной. Том уселся в кресло перед столом.
— Красиво тут! Все белое такое!
Майя играла занавеской, двигала ее туда-сюда, то закрывая, то открывая пространство у кушетки. Девчонка совсем, прости Господи. Только баловаться.
Нина достала пузырек со спиртом, пачку вафель, поставила чайник.
— Ну что, с прибытием?
Том радостно кивнул. Она разлила спирт, кивнула — и они выпили. Сама Нина только пригубила, думала, что деревенские гости поперхнутся, но, видно, забыла, какой убийственной крепости у них был там самогон. Майя только охнула, а Том вообще глазом не моргнул, выпил, закусил вафелькой:
— Вкусно!
Пожевал.
— Тут мы, значит, жить будем?
Нина неохотно кивнула.
— А где ж еще?!
— Так у вас тут смотри сколько комнат! А ты нам какую-то маленькую дала.
— Это все чужие.
Он недоверчиво покосился.
— А кто в них живет?
— Люди, — она копалась в сейфе, доставая ампулу и наполняя одноразовый шприц. Руки чуть дрожали, что она отметила с неудовольствием.
Взяла себя в руки. Улыбнулась Майе, подмигнула.
— Налей-ка еще по одной, — распорядился Том.
«А не пошел бы ты, братец, к свиньям собачьим?» — хотела ответить она, но передумала. Сунула шприц в карман.
— Коньяку хочешь? — спросила Тома.
— А что это?
Она налила. Том выпил и удивленно крякнул. Майя фыркнула и расплескала напиток. Виновато посмотрела на Нину: «Невкусно!».
— Какая вещь! — восхитился Том. — Давай еще!
Выпил снова. Заметно отяжелел.
— Хорошо тут! — развалился в кресле. — Мне нравится. Жить можно.
Нина присматривалась, выбирая удобный момент.
— Слышь, Хельга! Иди-ка сюда.
«Так, только не психануть раньше времени, все должно выглядеть естественно, можно и потерпеть, чуть-чуть осталось». Подошла к нему. Том неожиданно по-хозяйски схватил ее за ягодицы. Притянул к себе.
— Ишь ты, крепенькая какая! Сжалась вся! Да ты не бойся, Хельга. Ты все правильно сделала. Батя мой, надо сказать, большая был сволочь. Если б не ты, так бы и сидел, вон рядом с этой, — он кивнул на Майю. — Так бы и сгнил, ее мусоля в этой деревне проклятой.
Нина удивилась, с какой ненавистью он взглянул на Майю. Та сидела, сжавшаяся, притихшая. Даже жалко стало. Дура дурой, но ведь человек же. Живой. Обидно ей. Нина напряглась и вывернулась из лап парня. И снова с неудовольствием отметила, что ей, если быть до конца честной, понравилось, когда ее вот так вот властно схватили за зад. «Все же я ужасная шлюха!».
— Достала она меня, — вздохнул Том. — Мне б такую как ты — мы бы горы свернули. Ты бы меня к этой жизни приучала, а я бы тебя любил, ох, любил бы!
«Сговорились они, что ли? Вот и Демис такую же пургу нес».
— Майя, я тебе по секрету скажу, только с виду такая жаркая, да на все готовая. А как на нее заберешься — бревно бревном. Вот ты сразу видно — огонь!
— Ты проспался бы, а? — сказала Нина. — Такую ахинею несешь, противно слушать!
Майя заплакала.
— И ревет еще все время, — злобно сказал Том. — Ревет и ревет!
Он неожиданно вытащил пистолет и, почти не целясь, выстрелил в девушку. Майя опустила голову вниз, да так и осталась сидеть на стуле, как задремала.
«Вот же скот! — похолодела Нина. — Убил девчонку! А шуму-то наделал! Сейчас прибегут…»
И точно — через минуту отворилась дверь, заглянула удивленная дежурная сестра:
— Что тут у вас за грохот?
— Да разбила! — Нина демонстративно возилась у шкафа, что-то вытирая. Медсестра неодобрительно посмотрела на скалившего зубы Тома, на «спящую» на стуле Майю и закрыла дверь. «Наплевать, — равнодушно подумала Нина, выпрямляясь. — Хорошо хоть крови нет, а то сейчас было бы визгу, народу бы набежало. Молодец, Майечка, выручила. А ты, Томик — прощай!»
Она зашла сзади и всадила парню иглу в шею. Он судорожно вдохнул, удивленно обернулся.
— Ты чего? — прохрипел, побледнел, его начала бить мелкая дрожь.
— Все, — устало сказала Нина. — Давай, к папочке. Достал, убогий.
Том хотел что-то сказать, но уже не мог, только забулькал, заклокотал, изо рта пошла пена.
— Не нравится? — участливо спросила Нина. — Ты зачем, дурачок, жену убил? Надоела? В постели не нравится? А чего ты ее тогда не отпустил на свободу? Убить лучше, что ли? Вот теперь почувствуй, каково это, когда тебя предают. Нравится?
