Шесть девчонок. «Свою» он заметил сразу. Малая оказалась единственной шатенкой на всю группу.
Заняв удачно пустующее местечко прямо под окнами, Егор заглушил мотор, спешился, глянул на часы, достал пачку и закурил. До конца занятия оставалось десять минут. Пока они закончат, пока она переоденется, пока выйдет… Двадцать. Если там есть душ – тридцать. Зачем он сюда в такую рань припёрся? Оценить обстановку, что царит тут вечерами.
Оторваться от зрелища оказалось фактически нереально, и в то же время уши ловили каждое доносящееся с площадки слово. Расслышать диалог труда не составляло: парни гоготали, совершенно не выбирая слов и не регулируя громкости звука.
— Смотри, какая задница у этой, в красном! Давай подкатим.
Голоса слишком молодые. У стоящего лицом к школе, спиной к двору Егора складывалось ощущение, что языками мелет школота: вот только-только домашку сделала и гулять. Хотя какая домашка? У школьников и студентов в разгаре летние каникулы. Значит, скукой маются.
— Серый, ты чо, ослеп? Она ж страшная, как моя жизнь. Вон зато какая, с хвостом! Смотри, чё вытворяет! Прикинь, чё она в кровати может! И жопа таки поаппетитнее, чем у той.
С хвостом – это «его».
«А землицы пожрать не хочешь?.. Таки поаппетитнее, чем асфальт»
Недолго думая, Егор отлепился от мотоцикла и выдвинулся в сторону ничего не подозревающих юнцов, на ходу доставая из кармана куртки телефон. Если по-хорошему не поймут, то действительно наедятся газона, но стоит хотя бы попробовать обойтись малой кровью. Руки марать не хочется.
— Не, в красном мне больше нравится, — безапелляционно возразил предъявленным аргументам желающий подкатить. — У неё буфера больше.
«Всего двое?..»
— Тебе, короче, в красном, мне в черном. Сейчас уже вый… -дут, — внезапно заметив, что в их компании нежданно-негаданно прибыло, желторотик осекся и в недоумении уставился на незнакомца.
— Улыбочку, — произнес тот без тени улыбочки, вскидывая камеру и делая единственный кадр. Да, можно было и иначе. Можно было бы без лишних прелюдий за грудки одного из этих сопляков с лавки вздернуть и объяснить, покуда он ножками в воздухе сучить будет, куда именно ему надобно засунуть свой язык. Но черт возьми! На вид обоим – ну, по восемнадцать-двадцать? Таких даже пиздить как-то… Кхм… Неудобно. Перед самим собой. Избиением детей он не занимается. А еще Егору нужна гарантия, что посыл, который он собирается озвучить, будет усвоен наверняка, а не выветрится из их пустых голов на утро.
Приятель желторотика – точь-в-точь такой же желторотик, только чуть покрепче на вид, вскочил на ноги.
— Эй, мужик, ты че?
«Хуй через плечо…»
— Если хоть с одной из них, – в красном, черном, зеленом, серо-буро-малиновом, – хоть что-нибудь однажды случится, изображение ваших рож будет отправлено прямиком в ментовку, — холодно уведомил вмиг растерявших весь свой гонор парней Егор. — Без суда и следствия. Это ясно?
— Бля, да мы просто прикалываемся! — закатил глаза желторотик номер два. Первый же, которому «с хвостом» подавай, по-прежнему предпочитал не отсвечивать. — Что, помечтать уже нельзя?
— А я – нет, — равнодушно сообщил Егор, сканируя взглядом сразу обоих. — PornHub вам в помощь, мечтайте, пока рука не отвалится.
— Чувак, удали! — любитель «хвостов» наконец ожил. — Это же просто шутка была!
— Я вам обоим зубы удалю, если еще раз вас тут замечу. Приятного вечера.
Стерев с лица приторную улыбку, Егор развернулся в сторону школы. Ставка на то, что никто вслед за ним с выкидным ножом не кинется, оправдалась: мелочь так и осталась обтекать на лавке, так что он беспрепятственно вернулся к мотоциклу, собрался было перекурить, но передумал и направился прямиком в здание. Как минимум еще одному человеку ему есть что сказать.
Рыжий затылок было видно издалека. Администратор что-то увлеченно строчила в телефоне, но и на этот раз вежливо ждать, когда его соизволят заметить, ни времени, ни настроения не обнаружилось.
— Маша, я так понимаю, на пилоне в парандже не позанимаешься, да? — перегнувшись через стойку, негромко уточнил Егор у затылка.
— Ой…
Девушка вскинула на визитера удивлённый взгляд: вроде и обрадовалась столь скорой встрече, а вроде и озадачилась странным вопросом. По крайней мере, в глазах плескалось явное непонимание. Придется развернуть мысль.
— У вас там прямо сейчас зрителей полдвора, и обзор у них просто отличный. Раз уж вы ставите занятия на такое время, то и о безопасности своих клиентов позаботьтесь. Плёнкой матовой окна заклейте, что ли. Не знаю, сами придумайте.
Сдулась Маша. Кивнув, без энтузиазма ответила, что передаст пожелание начальству. Распахнутая настежь дверь в зал, перекрикивающие музыку вопли: «Уля, носки!», манили.
— Посмотреть можно? — уточнил Егор, указывая взмахом головы в сторону зала. Девушка пожала плечами, давая понять, что лично она не запрещает. Ну и отлично. Сейчас он поглядит, ради чего так собственной шкурой трижды в неделю рисковать. Преодолев пять метров, прислонился к стене со стороны коридора в попытке не попасть в поле зрения занимающихся.
«Эм-м-м… Хм-м-м… Нет, ну…
… … … … … … … … … … … …
Да ты че творишь?!»
Говорят, к некоторым вещам в жизни подготовиться нельзя. А к такому жизнь Егора и сама не готовила, так что он натурально завис, загипнотизированный картиной. Мозг в вялотекущем режиме обрабатывал единственную догадку – о том, что малая решила заделаться новой Терешковой, но признаться постеснялась. От бесконечного мельтешения рук, ног и волос аж в глазах зарябило. Видно, что соседке все эти фокусы давались не так уж и легко, видно, что силенки закончились, но она с завидным упорством продолжала свой танец. Чем она там вообще держится? Как можно так бесстрашно и отчаянно оттягиваться от шеста лицом в пол, цепляясь за снаряд единственной пяткой? Ну ладно, обе руки здесь заняты, но все равно! Весь вес тела на них приходится! Не успел опомниться, она уже в горизонталь из вертикали влетела, не успел выдохнуть – уже повисла, удерживаясь за пилон в буквальном смысле одной только подколенной ямкой.
Вот она, которую каких-то два месяца назад не было ни слышно, не видно, а если и видно, то с книжкой на лавочке или у мольберта – в окне третьего этажа. Вот она – в розовой пижаме с мишками. Забудь про пижамку. Вот она – с васильковыми глазами – не такая уж домашняя тихоня. И совершенно точно умеет совсем по-другому. И когда-нибудь всё же прогнет гребаный мир к чертям собачьим, без сомнений. Уже в процессе.
Наверное, не отвечай Егор за её сохранность на протяжении части своего детства и всего отрочества, сейчас за происходящим наблюдал бы куда хладнокровнее. Не отвечай он тогда, сейчас тут вообще бы не стоял. А жизнь говорит: «Бесследно не проходит ничего». Паттерны поведения и привычки годами закладывались, годами отрабатывались реакции, годами тратились эмоции – и вот, пожалуйста: он второй месяц отчетливо слышит скрип старого, казалось, давным-давно заржавевшего механизма. Смазанный маслицем все новых и новых событий, неожиданных открытий, он работает всё увереннее и слаженнее, разгоняется. И как бы… По ходу, поздняк метаться. Да и, положа руку на сердце, что-то особо и не хочется.
Малая чуть замедлилась, повиснув на одной ноге и обхватив ступню второй обеими руками, и его взгляд, оценив и согласившись с красотой такого положения, зацепился за гематому размером с тарелку – видимо, следствие того самого падения, в которое он три дня назад с трудом поверил. Да и вообще – кожу щедро «украшали» рассыпанные тут и там синячки и синячищи. Значит, всё-таки правда, Стриж тут и впрямь ни при чем. Если верить глазам своим – а поверить придётся, ничего тут не поделать, – то на ней вообще живого места не должно было к этому моменту остаться. И ничего, осталось. Даже вон – вертится себе вниз головой, как ни в чем не бывало. Все медленнее и медленнее, правда. Медленнее и медленнее, явно о чем-то задумалась. С фигурой повезло. А шпане той надо было все же накостылять, вдруг не дошло? Медленно вертится. Остановилась.
