Ему казалось, ей лучше знать о том, что Виктор жив. Иначе мысли о том, жив он или мертв, будут постоянно преследовать ее, как беспокойный дух.
– Он в порядке, – сказал Морис. – Передает тебе привет.
Это была ложь, потому что Виктор ни словом не упомянул о ней. Ясмина продолжала мыть посуду.
– Слив снова засорился, – сказала она, и Морис достал плоскогубцы, чтобы открутить трубу.
Вот и все. Никаких вопросов о том, когда он уволится из порта, когда сможет открыть студию или доволен ли он. Разумеется, у него на лице было написано, как ему хочется разделить с ней эту радость. Но она не собиралась давать ему эту возможность.
Уже на следующий день Морис отправился в жилищное ведомство, чтобы оформить ателье в Немецкой колонии, но Ясмина находила любые предлоги, чтобы не включать эту точку в свой мир, хотя ателье находилось всего в нескольких минутах ходьбы от дома. Ее логика была невероятно проста: раз Виктор для нее не существует, значит, ателье тоже не может существовать. Когда Морис сообщил, что подписал договор аренды в присутствии Виктора, она кивнула, но не проявила никакого интереса. Пока Морис проводил все вечера и выходные, ремонтируя будущее фотоателье, она ни разу не заглянула к нему. Когда он сказал, что ему помогает Виктор, она занялась стиркой. Морис уже жалел, что сказал правду. Он понимал истинную причину этого игнорирования, хотя никогда не заговаривал о ней, – то была не обида на Виктора, а ревность к его дружбе с Морисом. Неважно, что связывало двух мужчин, но Ясмина считала, что Виктор принадлежит только ей.
* * *
Морис верил, что все получится. Вдохновленный тем, что у него появился свой маленький островок в море неопределенности, он выгреб горы мусора, застеклил разбитые окна, заложил кирпичом дыры, оштукатурил, покрасил, выложил плиткой пол, нашел мебель на аукционах и возвращался домой только поздно вечером, запыленный, с израненными руками. Русские соседи, пекарь Абель и Джеки из порта помогали ему. Морис осознавал иронию: наибольшую поддержку он всегда получал от евреев. Родители Ясмины, прятавшие его от союзников в Пиккола Сицилии. Соседи с улицы Яффо, которые сами мало что имели, но несли ему все, что могли где-то достать. И конечно, Виктор, который взял его под крыло, защищая от любых ведомств. Морису не нужно было звезд с неба. Все, чего он хотел, – это немного нормальности. Возможность начать с того места, где у него отобрали его жизнь, одев в военную форму и отправив на самолете в чужую страну. Благодаря студии он сможет вернуть собственную жизнь. А когда снова станет ее хозяином, думалось ему, он сможет обеспечить семью.
Глава
22
Все получилось совсем не так, как надеялся Морис. Известие о том, что Виктор жив, вовсе не успокоило Ясмину. Наоборот. Новость о том, что он в Хайфе и общается с Морисом, выбила ее из равновесия. Возвращаясь домой с рынка, она боялась обнаружить в своей кухне Виктора, потому что Морис не смог ему отказать. Ее приводила в ярость мысль, что именно Морис позволил Виктору вернуться в ее жизнь. Но виду она не подавала. Вместо этого часами бродила по городу, лишь бы не возвращаться домой.
Однажды в своих бесцельных скитаниях Ясмина шла вдоль гавани, наблюдая за приближающимся кораблем. Он был белым и отличался от других кораблей, потому что люди, стоявшие на палубе и смотревшие на город, едва возвышались над перилами. Это были дети. Когда лини полетели на причал и корабль медленно пришвартовался, внимание Ясмины привлекла девочка с черными волосами, которая не махала руками, а просто удивлялась, будто не понимая, где она находится. Ясмина попыталась представить себе, откуда прибыла эта девочка, и вдруг увидела себя, это было, наверно, ее самое раннее воспоминание, и скорее даже не воспоминание, а ощущение – пронзительное, похожее на сон: длинный холодный коридор детского дома в Карфагене, другие дети вокруг и семья, входящая в дверь – отец, мать, сын. Она инстинктивно поняла, что это семья, хотя у нее самой никогда семьи не было. Отец, перекинув через руку зимнее пальто, беседовал с монахом, мать в мехах и сын, которому едва исполнилось семь лет, в большой кепке, коричневых ботинках и со взглядом, в котором читалось превосходство: он был здесь самым старшим, и у него имелись родители. Хорошие родители. Казалось, ему разрешили выбрать себе братика или сестренку, потому что он указал на мальчика рядом с Ясминой, но отец одернул его и указал на нее, Ясмину, и сказал слово, которое все изменило: Ebrea, сказал он. Еврейка, как и мы. Одно-единственное слово, которое отличало ее от всех остальных детей. Волшебное слово, как ей тогда показалось, способное подарить ей новую жизнь. В этот момент она родилась, ни часом раньше, и, несмотря на все, что случилось потом, она всегда будет благодарна, что среди всех детей они выбрали именно ее, – мужчина с пальто через руку, его жена в мехах и мальчик с превосходством во взоре, Виктор.
* * *
Ясмина прошла вдоль ограждения, чтобы посмотреть, как дети спускаются по трапу. Их сопровождали женщины, а на набережной встречали медсестры. Они повели детей к старому автобусу, который подъехал к воротам, был пропущен охранниками и затем свернул на дорогу на север. Когда он проезжал мимо Ясмины, она пыталась отыскать среди детей у окон ту черную кудрявую девочку.
– Куда везут этих детей? – спросила она охранников у ворот.
– В Шаар ха-Алия.
Ясмина пешком пошла следом. Первый раз с момента приезда она покинула город. А когда вернулась, то знала, для чего судьба привела ее в Хайфу.
* * *
Уже стемнело, когда Морис увидел ее. Воздух был душным и влажным, поэтому многие соседи еще сидели на стульях у дверей домов. Жоэль играла с другими детьми, и вернувшийся со стройки Морис удивленно спросил ее, где мама. Он расспрашивал соседей и искал Ясмину в квартире. А потом приготовил яичницу с помидорами и накрыл стол на троих, стараясь унять беспокойство. Наконец в дверях появилась Ясмина.
– Где ты была? – спросил он, но она лишь коротко поздоровалась и ушла мыть руки.
Только когда они втроем уже сидели за столом, Ясмина объявила:
– У меня новая работа.
– Где?
– В Шаар ха-Алия.
У Мориса кусок застрял в горле.
– Но…
– Начинаю завтра.
– Что это такое? – спросила Жоэль.
– Это не лучшее место для тебя, – сказал Морис.
– Ах, и кто же это решил?
– Тот, кто знает.
– Ну да.
– Ясмина, они привозят людей из стран, где нет современных стандартов гигиены. Они приносят с
