Ливерпульский университет, физическая лаборатория, 25 сентября 1943 г.
Дорогой мистер Бор, я услышал окольным путем, что Вы рассматриваете возможность приехать в нашу страну, если представится случай. Мне не надо говорить Вам, как я буду рад снова Вас увидеть; и могу сказать, что сотрудники нашего университета и общественность в целом будут приветствовать Вас, как ни одного другого ученого в мире. Может быть, на Ваше решение повлияет тот факт, что Вы будете беспрепятственно заниматься наукой. На самом деле я имею в виду конкретную проблему; Вашим участием в решении этой проблемы Вы окажете нам огромную помощь. Вы, надеюсь, понимаете, что я не могу подробно описать эту работу, но уверен, что она Вас заинтересует. Думаю, Вы правильно воспримете цель моего письма. С наилучшими пожеланиями на будущее и с глубочайшим уважением миссис Бор.
Искренне ваш,
Джеймс Чедвик
Нильс почувствовал, как Гют, Винкель, Нюберг, а также Харальд наблюдают за ним.
— Вы наверняка догадываетесь, — сказал Гют, — что профессор Чедвик всего лишь посредник. Вы понимаете, кто на самом деле стоит за всем этим?
— Конечно, — отозвался Нильс. — Должно быть, господин Черчилль.
Возникла пауза, и Нильс добавил:
— Я не прав?
Винкель кивнул.
— Да. Он хочет, чтобы вы подумали о приезде в Англию. Там в вашем распоряжении будут все научные ресурсы, которые могут вам быть необходимы. Ему доставит настоящее удовольствие предоставить вам такую возможность. И вы наверняка понимаете, о каком особом задании он говорит.
Нильс обменялся еще одним взглядом с Харальдом.
— Атомная ядерная физика, конечно… Атомная бомба.
Все молчали.
— Времени у нас в обрез, — сказал Винкель. — Мы не знаем, как далеко зашла атомная программа Гитлера. Мы должны его опередить. Ты можешь стать центром разработок в Англии.
— Я это понимаю.
Опять наступила тишина. Пятеро мужчин попеременно смотрели то в пол, то друг на друга.
— И, — спросил Гют, — что ты ответишь?
Нильс попросил дать ему время на размышление.
Через несколько минут он сказал:
— На самом деле этот вопрос мне уже задавали раньше, хотя в другой формулировке. Но мое отношение не изменилось. Я нужен здесь, в Дании, я должен помогать здесь. К тому же будет некрасиво, если я сбегу из страны. Часть моих друзей наверняка столкнется с трудностями. И многие другие евреи испугаются, если услышат, что я сбежал.
Гют, Нюберг и Винкель задумались над сказанным, а Нильс и Харальд обменялись друг с другом кивками.
— Понимаю, — произнес Гют. — Мы уважаем ваше решение.
— Хотите, мы вместе составим ответ? — спросил Нюберг.
— С удовольствием.
— Прямо сейчас.
— Пожалуй, так будет лучше.
— В таком случае я могу взять его с собой, когда сегодня вечером поеду обратно в Стокгольм, — предложил Нюберг.
Винкель сел за пишущую машинку и подал Нильсу знак.
— Dear mr Chadwick[48], — начал Нильс. — В первую очередь хочу выразить вам большую благодарность за ваше щедрое предложение. Но нынешние обстоятельства здесь, в Копенгагене, вынуждают меня…
— На улице появилась машина! — услышали они крик одного из охранников из-за двери в подвал. — Будьте готовы!
Все быстро собрались у внутренней перегородки. Гют, Винкель и Нюберг вытащили пистолеты из кобуры и сняли их с предохранителей.
С улицы донесся слабый шум мотора. Вслед за этим рядом с входной дверью раздались голоса, почти прямо над тем местом, где стоял Нильс. Входная дверь открылась, в тамбуре наверху послышались шаги.
В ту же секунду, когда шаги остановились у верхней ступеньки лестницы, ведущей в подвал, охранник прокричал:
— Опасность миновала.
Вниз по лестнице в подвал в сопровождении двух вооруженных охранников спустился мужчина с гладко причесанными волосами, в пятнистом галстуке и темном костюме.
— Господин Линдстрём, — сказал Нильс, протягивая правую руку. — Рад вас видеть.
Человек коротко приветствовал остальных; все собравшиеся были знакомы между собой.
— Господин Бор, — начал Линдстрём. — Сегодня в шведском посольстве мы услышали информацию, которую вам следует немедленно узнать.
— И что же это?
— Сегодня ночью немцы проведут в Копенгагене массовые аресты евреев. Одновременно они захватят ваш институт. А вас самого и всю вашу семью они с большой вероятностью собираются увезти в неизвестное место. Вы наверняка понимаете, о чем идет речь.
— В лагерь, что ли?
Линдстрём кивнул.
Нильс задумался.
— Уже сегодня ночью?
— Мы и раньше вас предупреждали, — сказал Линдстрём, — но сейчас все серьезно. Мы не можем терять ни минуты.
Нильс опять взглянул на Харальда.
— А что будет с нашими сыновьями?
— Очень скоро вы это узнаете.
— А где Маргрет?
— Она с Оле уже ждут на улице в машине, — сказал Линдстрём. — Мы подвезли госпожу Бор к вашему институту, и она уже забрала документы и прочее, что, по ее мнению, вы хотели бы взять с собой. К сожалению, у вас нет времени, чтобы снова вернуться в институт, мы думаем, немцы держат его под наблюдением.
Гют быстро задал Линдстрёму несколько практических вопросов, и все поднялись на верхний этаж.
— Мы сразу же отвезем вас в одно место в Фредриксберге, — сказал Линдстрём. — В машине шофер даст вам дальнейшие указания. То же самое касается тебя и Оле.
Винкель открыл дверь, и после того как охранники прошли вдоль улицы и подали знак, Нильс и остальные, один за другим, сели в «олдсмобиль».
Нильс обнял Маргрет и посмотрел на маленькую черную сумку, которая вместе с ее дамской сумочкой стояла на полу машины.
— Ты все взяла со стола? — спросил он.
— Да, все, что здесь поместилось.
Он опять посмотрел на сумку.
«Отчет Хаммера, — подумал он. — Она его взяла? А коробку?»
— Ты потом все посмотришь. Все в такой спешке, — сказала Маргрет.
Он кивнул, машина тронулась с места. Харальд и Оле втиснулись рядом с ними.
Всю дорогу в южном направлении до Фредриксберга они ехали молча.
Нильс внимательно следил за редким потоком машин на каждом перекрестке, и когда вдалеке показалась немецкая транспортная колонна, вжался в сиденье.
— Спокойно, — сказал водитель, который быстро завернул за угол, — они нас не видели.
Они проехали еще несколько минут. Нильс сидел спокойно, крепко держа Маргрет за руку и время от времени думая о том, до чего же красивы желтые листья высоких деревьев, когда они, кружась, падают на землю.
Они оказались в районе Фредриксберга, и в конце концов водитель остановил машину в зарослях рядом с маленьким парком. Он повернулся к ним и тихо произнес:
— Дальше вы пойдете пешком. Сначала по улице Сёндре Фасанвей и так до самого порта Сюдхамнен и дачного поселка. Дойдете до деревни Мюсикбюн. Там найдете дачу под номером 568. Она находится на улице Тудсеминвеген. Запомните. Пять шесть восемь.
Нильс посмотрел в заднее стекло машины, но ни у фонтана в парке, ни на ближайших улицах не увидел немецких патрульных. Все время он про себя повторял цифры.
— Что будет с мальчиками? — спросил Нильс и посмотрел на Маргрет, которая опустила глаза.
— Мы понимаем, как это важно, — сказал шофер, — чтобы уехала вся ваша семья, чтобы немцы не могли оказывать на вас давление. Могу гарантировать вам, что мы со шведской стороны будем вам всячески помогать. Наиболее вероятно, что ваши сыновья поедут вслед за вами, возможно, завтра утром. Несмотря ни на что, самым важным являетесь вы, господин Бор.
Прошло несколько секунд.
— Как я уже сказал, времени у нас в обрез, — произнес шофер и подал руку. — Удачи. И еще. — Он повернулся к Харальду. — Тебя и Оле мы высадим через несколько кварталов. Потом вы все увидитесь в дачном поселке.
Нильс обнял своего брата и похлопал Оле по плечу, а потом спокойно вышел из машины вместе с Маргрет. На улице почти никого не было, за исключением нескольких детей, которые сидели в воротах и играли с котенком, а также пары мужчин, лежавших на земле под «фольксвагеном» и привинчивавших к нему газогенератор.
Нильс и Маргрет спокойно пошли по улице и вышли на Сёндре Фасанвей. Вскоре они миновали Сёндермаркен.
Всю дорогу они тихо беседовали о времени года, о планах на лето, и когда немецкий танк проехал рядом с ними, Нильс поправил шляпу.
— Ты взяла все папки и остальное, что лежало на левой стороне письменного стола? — спросил он, когда танк скрылся из виду.
— По-моему, да.
— Я могу посмотреть?
— Нам нельзя здесь останавливаться, мы можем привлечь к себе внимание.
Они свернули на другую улицу, и вдалеке показалось Западное кладбище, а еще через несколько минут — высокие дубы в парке Вальбюпаркен.
