— Что уж тут, начинай…
— Да! Начну! — ретиво выкрикнула девушка, — Ты вообще понимаешь, что такое предварительный расчёт последствий?
— Понимаю, но произвести его я не мог. Времени не было.
— Да неужели?! — возмутилась Элла, но тут же поняла, что здесь что-то не так.
Пояснять пришлось уже Сергею Кузьмичу.
— Здравствуй, Элла! Понимаю твою реакцию. Поверь, мы тоже пережили немало страшных минут. И то, что на первый взгляд кажется, будто у нас вагон времени, на самом деле неверно.
— Что вы хотите сказать?
— Есть такая вещь, как время абсолютного воздействия на реальность. В противном случае мы бы могли бесконечно править один и тот же эпизод истории.
— Но что произошло с Яном?
Филипп осторожно протиснулся в кадр и пояснил:
— Выяснилось, что создание общего пространства мыслей неосуществимо. Причём не только для больших групп, но даже для отдельных индивидуумов. Увы, я был слишком наивен, полагая, что сознания можно объединять в кластер. Человеческий мозг для этого не приспособлен в принципе.
— Ясно… — недовольно протянула Элла, — Каковы перспективы Яна?
— Пожалуйста, не беспокойся! Он ещё неделю проваляется в постели. А потом будет как огурчик!
— Зелёный и в пупырышках? — нахмурилась девушка, не понимая метафоры.
— Да нет же! Бодрый будет! И здоровый! Всё будет хорошо!
— Посмотрим, — буркнула Элла, завершая сеанс.
Ян, действительно, пролежал в кровати неделю. Всё это время его мучили непрерывные приступы головокружения. Он то и дело хватался руками за простыню, боясь выпасть из кровати. Молодого человека страшно тошнило, он практически ничего не мог есть. Элла не отходила от него ни на шаг. От бессонницы и волнений девушка сама выглядела далеко не лучшим образом.
Постепенно Ян пришёл в себя, смог встать и нормально покушать. А на следующий день он уже выслушивал объяснения произошедшего. Сказанное Филиппом его не обрадовало. Ян же не стал добивать наивного бионикла рассказом о том, что сам терпел из последних сил перекачку информации, чтобы подтвердить возможность существования общего пространства мыслей.
Ян посмотрел в виноватые глаза Филиппа и расслабленно махнул рукой:
— Ладно! Забудь! Что сделано, то сделано. Слава богу, все живы.
— Ты сейчас полностью в норме? — заботливо уточнил Сергей Кузьмич.
— Да… — протянул Ян и замолчал.
— Что-то не так? — тут же забеспокоился полисмен.
— Всё хорошо, просто я теперь вижу весь жизненный путь Жерара. И отчётливо понимаю его теперешние воззрения. Надо же… он уже давно не инквизитор.
— Ну, так на то и психокоррекция, — тихо сказала Элла.
— Понимаю. Просто я не знал, что она так сильно его изменит. Он теперь совершенно иной человек. Чуткий и сострадательный. А ведь когда-то мыслил лишь категориями “казнить — миловать”.
— Да, он сильно изменился, — согласился Сергей Кузьмич, — Кстати, о Жераре. Пока ты болел, он нашёл очень интересную возможность наблюдения за членами преступного объединения, которым руководил Анатоль. Сейчас сознание Жерара находится в сыне одного из воротил этой группировки, который беспрепятственно может просматривать любые документы отца.
— Весьма странно, что отец так беспечен, — удивился Ян, — Такие люди обычно никому не доверяют. Даже сыновьям.
— Тут всё несколько иначе, — с готовностью пояснил седой полисмен, — Дело в том, что в своё время папа весьма сильно увлекался наркотиками, а потому и сын у него родился слабоумным. И вот теперь он ходит где угодно и делает всё, что ему заблагорассудится. Это самое то, для разведчика.
Глава 29. Филипп
— Всё! — выкрикнул Ян и, стиснув зубы, повалился на подушку.
Элла тут же заботливо обмотала голову любимого смоченным в ледяной воде полотенцем. Этот нехитрый способ лучше всего помогал в борьбе с нестерпимой головной болью. Сквозь перестук зубов Ян неожиданно выдавил совершенно неуместные извинения:
— Простите, Сергей Кузьмич. Голова не выдерживает.
— Понимаю. Держись, Ян. Это всё, что сегодня передал Жерар?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Да, вроде ничего не забыл.
Получив охлаждение, перегруженный мозг медленно, но верно начал приходить в норму. Молодой человек с каждой секундой дышал ровнее, и через несколько минут уже вполне нормальным голосом поинтересовался:
— Ну, как в этот раз?
Сергей Кузьмич, находящийся на другой стороне канала связи, тщательно сверял данные Жерара с полученными от хрононаблюдения.
— Как мы и думали, расхождения есть. И значительные, — печально пробубнил полисмен, не отрываясь от работы.
— Вы уже всё проверили? — поразился молодой человек, приподняв с глаз полотенце.
— Ну, что ты! Это только первый взгляд. Сам понимаешь, что без тщательного анализа никаких указаний Жерару дать не можем. А работы тут… — Сергей Кузьмич поднял на собеседника красные глаза, невесело присвистнул и опять углубился в чтение.
— Да. Я тоже сегодня чуть не опух его выслушивать, — едва слышно признался Ян, — Голова гудит как паровой котёл!
— Понимаю, — голос полисмена был глух и печален, — Придётся опять до утра над этим сидеть.
— Вы которую ночь уже без сна? — подала голос Элла.
— Не помню, — сухо бросил полисмен и отключился.
На следующее утро с ребятами вышел на связь Филипп. Он долго мялся, прятал глаза, виновато бубнил какие-то невразумительные объяснения. Через пару минут Элле надоело это выслушивать. И она резко оборвала бионикла:
— Филипп, говори прямо, что тебе нужно!
— Я хотел попросить Яна скинуть Жерару несколько тестовых процедур.
— Так. И в чём проблема?
— В том, что при этом нагрузка на него будет значительно выше, чем при обычной передаче. А он и так нагружен почти до предела.
— Для чего нужны эти тесты? — сурово спросил Ян.
— Я подозреваю, что разум больного ребёнка не подходит для длительного пребывания в нём взрослого, хорошо сформированного сознания. Это может сильно искажать передаваемые им данные.
— Раз так, то я согласен, — решительно заявил Ян, даже не посмотрев в сторону Эллы.
— Хорошо. Тогда надевай очки.
По прошествии четверти часа Ян дрожащей рукой сорвал с лица очки виртуальной реальности и уставился ничего не видящими глазами в потолок. Испугавшись его мертвенно-бледного лица, которое практически не отличалось тоном от белоснежной подушки, Элла тут же всыпала ему в рот несколько таблеток. Чай и полотенце были уже наготове. Девушка заботливо хлопотала вокруг Яна, но в этот раз молодой человек приходил в себя куда дольше.
Спустя полдня мучительных головокружений, тошноты и рвоты, Ян всё же смог самостоятельно сесть на кровати. Он с болью посмотрел на измученную волнениями девушку, сил на долгие разговоры не было. Он лишь хрипло прошептал:
— Прости…
— Ладно, уж, — вздохнула Элла.
И тут опять включился телевизор. Судя по виду бионикла, он разбирался с результатами тестов несколько дней.
— Привет, — слабо выдавил Ян, — Как успехи? Надеюсь, мои мучения не прошли даром?
— Здравствуй, Ян. Извини, что тебе приходится такое терпеть. Но иного выхода нет. А успехи… — Филипп шумно выдохнул и, глядя в сторону, признался: — Тесты показали, что у нас имеется большая проблема. Увы, блестящая идея Жерара по перемещению в тело больного ребёнка оказалась фатальной.
— Что ты имеешь ввиду? — осторожно спросила Элла.
— Говоря простым языком, слабый мозг начал незаметно угнетать сознание бывшего инквизитора. Его нужно срочно выводить оттуда!
— Ясно, — холодно принял информацию Ян, — Сколько у него есть времени?
Филипп нервно взбил пятернёй спутанные лохмы и дрожащим голосом ответил:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Пара суток. Это максимум!
Ян тут же откинулся на подушку и закрыл глаза. Филипп и Элла терпеливо ждали. На этот раз общение с бывшим инквизитором продлилось всего несколько секунд, и к большой радости Эллы, Ян совершенно свежим голосом сообщил:
— Жерар получил информацию. Он пока не может выбрать, в кого перейти. Дело в том, что он сам подозревал что-то подобное. И ещё раньше рассматривал иные варианты перемещения.
