Гинденбургу, на которого внешность всегда легко производила впечатление, новый неожиданно возникший кандидат в канцлеры невероятно понравился. Во-первых, президент, конечно, не забыл, что на президентских выборах 1925 г. Папен, хотя он тогда входил в Центр, уже выступал за фельдмаршала и против лидера своей партии Вильгельма Маркса. Во-вторых, вместе с новым кандидатом наконец представился случай связать свое имя с именем такого канцлера, который в качестве аристократа и бывшего кадрового офицера королевского прусского гвардейского полка принадлежал к числу тех, кто, по убеждению Гинденбурга, делает историю.
В полный восторг от нового кандидата президент пришел тогда, когда Шлейхер показал ему несколько статей из газеты «Германия» и журнала «Ринг», в которых Папен энергично настаивал на необходимости перейти от требования создать правительство «национальной концентрации» к включению всех «ценных правых сил» в руководство государством.
Прибыв 27 мая 1932 г. в Берлин и узнав от Шлейхера о предстоящем назначении, Папен через два дня начал переговоры с руководством Центра о поддержке правительства, которое Шлейхер уже сформировал за кулисами. Пресса писала об этом правительстве, что оно, поскольку вновь настал час дворянства, покажет «твердость и выдержку» в борьбе против марксизма. Но разработанный план не удалось осуществить беспрепятственно. Лидер Центра прелат Людвиг Каас, не доверявший честолюбивому крайне правому члену своей партии, обвинил Папена в тайных интригах против еще занимавшего пост канцлера Брюнинга и отклонил всякое сотрудничество с ним. Папен сумел избежать исключения из партии Центра, только поспешно объявив о своем выходе из нее.
Хотя старт правительства Папена из-за позиции партии Центра прошел не так гладко, как планировалось, президент был доволен новым кабинетом. Симпатия Гинденбурга к Папену пережила время их официального сотрудничества. Между ними возникла редкая в жизни Гинденбурга дружба. Причина этого заключалась не только в изысканной обходительности Папена, которая отвечала понятию чести и этики старого господина. Гораздо важнее было то, что политика нового канцлера в точности совпадала с тем, что понимал под «национальным курсом» сам президент.
Папен, заняв кресло канцлера, сразу же попытался уговорить Гитлера войти в правительство. В качестве аванса нацистам он выразил готовность пойти навстречу их требованию о проведении новых выборов в рейхстаг. Уже на первом заседании кабинета 2 июня 1932 г. министру внутренних дел было поручено найти повод для роспуска парламента, который и последовал через два дня. Вторым авансом нацистам была отмена запрета СА и СС.
Однако нацистское руководство, стремившееся овладеть государством, вовсе не желало за эти предварительные уступки поддерживать новое правительство и тем более входить в него. Когда 14 июня появилось первое распоряжение нового канцлера, которое своим жестким сокращением пособий по безработице и иными подобными мерами превзошло даже указы Брюнинга, нацистские лидеры, боясь потерять влияние на массы, пришли к выводу, что партия не должна поддерживать это правительство. Судьба канцлерства Папена, таким образом, в сущности, была решена, хотя он и смог продержаться в имперской канцелярии еще пять месяцев.
«Кабинет баронов»
Президент предложил Папену сформировать беспартийное правительство, что, впрочем, не составляло труда, поскольку Шлейхер уже заготовил список министров. Так появился кабинет, получивший меткое прозвище «кабинет баронов». Из его 10 министров 6 человек были дворянами, двое — директорами промышленных корпораций, а их общая позиция представляла собой, по ядовитому замечанию известного немецкого дипломата и писателя Гарри Кесслера, «комбинацию глупости и реакционности». Генерала Шлейхера Гинденбург вытащил из-за кулис политической жизни и назначил министром обороны. «Кабинет баронов» воспринимался в стране в основном как злая шутка, но тем не менее такие его члены, как министр иностранных дел барон фон Нейрат, министр транспорта и почты барон фон Эльц-Рюбенах, министр финансов граф Шверин фон Крозиг и министр юстиции Гюртнер, ухитрились удержаться на своих постах и в Третьем рейхе.
Новый канцлер начал свою деятельность с того, что попытался отменить проекты заселения пустующих земель, составлявшиеся в эпоху Брюнинга, и продолжил политику финансирования разорившихся аграриев.
Папен готовил введение системы «организации труда без вмешательства государства» и выдвинул концепцию, согласно которой следовало поощрять развитие частных предприятий путем предоставления им налоговых льгот. Первым его шагом было выполнение соглашения Шлейхера с Гитлером. 4 июня он распустил рейхстаг и назначил на 31 июля новые выборы, а 15 июня под нажимом нацистов снял запрет на СА и СС. После этого Германию охватила невиданная по масштабам волна политических беспорядков. Улицы кишели штурмовиками, жаждущими кровавых схваток, и их поведение часто не оставалось без ответа, особенно со стороны коммунистов. Только в Пруссии с 1 по 20 июня произошла 461 схватка, в которой 82 человека погибло, а 400 были тяжело ранены. В боях, происходивших в июле, погибло 86 человек, в том числе 38 нацистов и 30 коммунистов. В воскресенье 10 июля в уличных схватках погибло 18 человек, а через неделю, когда нацисты устроили в сопровождении полиции шествие по улицам Альтоны — рабочей окраины Гамбурга, было убито 19 и ранено 285 человек. Все партии, кроме нацистской и коммунистической, требовали от правительства восстановления порядка.
Папен запретил все политические демонстрации на две недели, предшествовавшие выборам 31 июля, а потом предпринял шаг, имевший целью не только умиротворить нацистов, но и подрубить одну из немногих оставшихся опор республики: 20 июля он сместил прусское правительство и объявил себя рейхскомиссаром Пруссии. Это был поворот в сторону авторитарной системы, которую он хотел распространить на всю Германию. Эта мера была предпринята под тем предлогом, что побоища в Альтоне якобы показали неспособность прусского правительства сохранить закон и порядок. Кроме того, на основании неких документов, спешно собранных для него Шлейхе-ром, Папен обвинил прусские власти в сговоре с коммунистами. Кабинет социал-демократа Отто Брауна не оказал никакого сопротивления, хотя в его распоряжении имелась хорошо вооруженная полиция Пруссии, превышавшая по численности местные части рейхсвера и весь день напрасно ожидавшая приказа выступить в защиту правительства Брауна. Но СДПГ заявила, что остается на почве законности и не станет использовать антиконституционные средства защиты. Она отвергла как слишком опасную идею всеобщей забастовки, которая в 1920 г. спасла республику от капповского путча. Когда прусские министры заявили, что убрать их с занимаемых постов можно только силой, Папен без колебания применил ее. В Берлине было объявлено военное положение, и генерал Рундштедт, командующий местными силами рейхсвера, приказал наряду солдат под командой лейтенанта произвести необходимые аресты. Таким образом, ликвидировав конституционное прусское правительство, Папен вбил еще один гвоздь в гроб Веймарской республики.
Выборы 31 июля принесли нацистам оглушительный успех. За них проголосовало 13,74 млн человек, а их фракция в рейхстаге в 230 депутатов стала самой большой, опередив занимающую второе место СДПГ, которая получила 7,95 млн голосов и провела в парламент 133 депутата. Третье место заняли коммунисты, их фракция насчитывала теперь 89 человек. Из других партий только Центр несколько улучшил свои позиции и увеличил представительство с 68 до 75 депутатов. Прочие партии оказались отброшенными далеко назад. Националисты получили 37 мест, потеряв 4 мандата, а от обеих либеральных партий в рейхстаг попало всего 11 человек.
Но Гитлер был не слишком доволен тем, что его партия, за которую проголосовало 37 % избирателей, не смогла получить абсолютного большинства в рейхстаге, где насчитывалось 608 членов. Тем не менее при встрече 5 августа со Шлейхером фюрер потребовал для себя пост канцлера, а для партии — министерства внутренних дел, юстиции, экономики, а также пост премьер-министра Пруссии. Одновременно он заявил, что предложит рейхстагу принять закон о предоставлении канцлеру чрезвычайных полномочий для наведения порядка. Шлейхер вел себя уклончиво, но Гитлер поспешно уверовал в его согласие.
Тем временем заранее информированный об этой встрече Папен затеял за спиной Шлейхера собственную игру, еще раз попытавшись договориться с Гитлером о вхождении его в правительство. Когда полгода назад Шлейхера спросили о мотивах, по которым он выдвинул Папена в канцлеры, генерал полушутя ответил, что ему нужна не голова, а шляпа. Теперь же «шляпа» решила поискать себе другую голову. Но переговоры Папена, а затем и Гинденбурга с Гитлером снова закончились неудачей. Фюрер продолжал категорически настаивать на передаче ему власти безо всяких оговорок, хотя его ближайшее окружение уже было согласно немедленно войти в кабинет.
