Подул ветер. Снежинки, как белые мотыльки, сперва медленно, потом все быстрее и быстрее закружились в воздухе. Началась вьюга.
— Опять замело, — с недовольством вымолвил Хмелев.
— А ну, погоди, — прислушиваясь к чему-то, сказал Карасев. — Слышишь?
Хмелев тоже прислушался. Сквозь орудийный гул и завывание вьюги до его слуха донесся шум моторов.
— Танки! — все внимательнее всматриваясь вперед, воскликнул Карасев.
— Давно бы пора им появиться. А то фашисты наседают на нас на танках, а мы…
— Думаешь, наши?
— А чьи же?
— Постой, постой, а почему они оттуда идут? — встревожился Михаил.
— Какая тебе разница, откуда идут? Главное, чтобы у нас были танки.
— Нет, я все-таки побегу вперед, посмотрю. А ты будь начеку.
Карасев, утопая по колено в снегу, побежал навстречу танкам. Метрах в тридцати от дороги Михаил вдруг остановился. На броне переднего танка он увидел солдат в немецких касках.
— Женя, это немцы! — крикнул он и побежал обратно что было силы.
С танка раздался выстрел. Карасев упал в снег, но тут же, преодолевая боль в спине, приподнял голову.
— Подрыва-а-ай!.. Подрывай, Женя… Что же ты?.. — уже умирая, крикнул Карасев.
Хмелев видел танки и слышал слова Карасева, но не прикоснулся к ручке взрывного аппарата. Он не думал сейчас о том, какая страшная беда надвигается на его товарищей, полк, дивизию, армию. Ему казалось, что вместе с этими танками прибыл и Шлейхер. Нет, не один, а сотни, тысячи злых, беспощадных, звероподобных шлейхеров прибыло. Вот-вот они найдут его и расправятся с ним за то, что он ослушался их, не выполнил задания. А если он взорвет фугас и тем самым помешает немцам, то еще больше усугубит свою вину перед ними. Страх убил в нем человека. Он так боялся за свою собственную жизнь, за жизнь своих родителей, что забыл даже о том, что перед ним взрывной аппарат, что стоит ему только повернуть ручку, и танки на время будут остановлены… Да, очень возможно, что он и погиб бы в этом единоборстве, но предотвратил бы катастрофу, спас многих своих товарищей, спас бы свою честь — честь солдата! Нет, Хмелев уже не мог думать об этом. В его голове билась только одна мысль: «Жить… Жить!.. Жить!!»
18
Противник уже два часа атаковал передний край полка. Но атаки были вялыми, нерешительными. Подразделения Кожина без особого труда отражали эти атаки и отбрасывали немцев назад.
— Ничего не понимаю!.. — наблюдая в стереотрубу за отходившими назад гитлеровцами, сказал Петров. — После такой мощной артподготовки и вдруг такая атака…
Александр еще не успел ответить, как в глубине обороны полка раздался сильный взрыв. Командир и начальник штаба с беспокойством посмотрели друг на друга.
— Это на рокадной дороге, — бледнея лицом от страшной догадки, сказал Петров.
Раздался частый, тревожный зуммер телефонного аппарата. Кожин поднял трубку.
— Танки!.. — услышал Александр взволнованный голос Воронова.
— Что-о? Какие танки?! Где?! — переспросил Кожин.
— У нас в тылу… на рокадной дороге. Они уже в трех километрах от штаба полка. Принимаю меры… — снова донеслось до слуха Кожина.
— Понятно. Дивизион Асланова прибыл? Что?! Ладно, я сейчас сам приеду к тебе.
Кожин положил трубку.
— Голубь, коня! — распорядился он. Валерий бросился к выходу. — Сергей Афанасьевич, останешься здесь за меня. Смотри за немцами в оба, а я — к Воронову. У нас в тылу — немецкие танки и пехота на автомашинах!.. — сказал Кожин и шагнул к двери, потом обернулся к Петрову: — Свяжись со штабом дивизии, доложи…
* * *
— Асланова!.. Где хозяйство Асланова, я вас спрашиваю?! — склонясь над столом, кричал в трубку Воронов.
В комнату быстро вошел Кожин. Вслед за ним вбежал дежурный по штабу, который несколько минут назад был вызван сюда комиссаром.
Иван Антонович в сердцах швырнул на стол трубку.
— Как сквозь землю провалился этот проклятый дивизион. Командир артполка говорит, что он выехал, а его нет и нет…
— Ничего… Раз выехал, значит, вот-вот будет здесь. Расстояние большое… Откуда прорвались в наш тыл танки?
Иван Антонович коротко доложил о создавшейся обстановке.
Из его слов Кожин уяснил, что немецкие танки внезапно появились со стороны Тарасовки. Первый фугас, который находился от штаба полка на расстоянии пяти километров, почему-то не был взорван. Это и дало возможность гитлеровцам беспрепятственно пройти по тылам полка целых два километра. Второй пост вовремя заметил противника, взорвал большой заряд тола, вывел из строя дорогу и этим на некоторое время задержал прорвавшиеся танки, а также сигнализировал штабу об опасности.
Выслушав Воронова, Кожин сказал:
— Ясно. Какие приняты меры?
— Полковая батарея выдвинута на прямую наводку, к тому месту, где рокадная дорога из леса выходит на щукинскую поляну. Правее батареи я расположил роту, сформированную прошлой ночью, левее — саперную роту. У развилки проселочных дорог занял оборону секретарь партбюро полка с группой бойцов, которые к утру были вызваны на заседание, где должны были рассматриваться их заявления о приеме в партию.
— Согласен с твоим решением. Но этого мало… — сказал Кожин и обернулся к дежурному: — Поднимай разведчиков, комендантский взвод, музыкантов, химиков, командный состав штаба… Всех, кто окажется под рукой, — в окопы. Занять оборону и преградить путь танкам, не дать им возможности прорваться в сторону Кубаревки.
— Есть!
— Все противотанковые гранаты и бутылки с горючей смесью выдать людям на руки. Выполняйте!
Дежурный выбежал из комнаты. А за стенами дома лесника уже разгорался бой с танками и пехотой противника.
Зазуммерил телефон. Командир полка взял трубку.
— Двенадцатый… А вы спокойнее можете говорить, товарищ старший лейтенант? — без тени волнения в голосе спросил Кожин. — Вот теперь ясно.
Александр положил трубку.
— Командир батареи доложил, что танки уже вырвались на поляну и начали обходить наш заслон.
— Я — к развилке. Там мало людей и направление наиболее опасное.
— Хорошо.
Воронов вышел из комнаты.
— Голубь! — приказал Кожин ординарцу, который находился в той же комнате. — Помначштаба Сорокина ко мне!
— Есть! — ответил Валерий и выбежал за дверь.
— Олег! — обратился Кожин к мальчику, который уже давно не спал. — Знаешь, где стоят наши зенитчики?
— Знаю, — ответил Олег и, спрыгнув с печки, стал одеваться.
— Беги к ним. Передай мой приказ: зенитно-пулеметную установку — к штабу.
— Есть к штабу!
Мальчик скрылся за дверью. Тут же в штаб вбежал невысокий, пожилой старший лейтенант, с худощавым лицом и большим шрамом на правой щеке — след недавнего ранения.
— Садись к телефонам, Сорокин, — приказал командир. — Держи постоянную связь с майором Петровым. Он на энпе. Если что — доложи. Я буду на командном пункте тылового узла обороны…
Кожин вышел из дома и бросился к южной стороне усадьбы лесника, где находился командный пункт тылового узла обороны. По пути он успел заметить, как из штабных землянок выбегали люди с встревоженными лицами, держа в руках винтовки, гранаты, бутылки с горючей смесью, прыгали в заснеженные окопы, щели и готовились, быть может, к своему последнему бою.
Добежав до угла, Александр повернул направо, спрыгнул в ход сообщения и оказался у невысокого холма, в который был врезан блиндаж со смотровыми щелями и бойницами. В углу, над телефонным аппаратом, склонился связист и, прижимая к уху трубку, вызывал кого-то.
Командир полка огляделся. Впереди, метрах в двухстах от КП, уже шел бой с танками и пехотой противника.
Рокадная дорога, по которой прорвались немецкие танки и пехота, на всем пути с двух сторон сжималась подступившим к ней лесом. Поэтому немцам приходилось двигаться в одну колонну. Когда перед ними открылась огромная поляна, они сразу же рассредоточили свои силы.
Одна группа танков двинулась прямо на полковую батарею, пытаясь с ходу ворваться на ее огневые позиции и смести со своего пути орудия. Но артиллеристы не подпускали их к себе. Бронебойные снаряды рвали землю впереди фашистских машин и фонтанами поднимали ее вверх, обсыпая орудийные башни мерзлыми комками земли. Вот снаряд попал в гусеницу головного танка. Тот завертелся на месте и остановился. Второй снаряд угодил в соседний танк и поджег его. Остальные танки, извергая на ходу пучки огня из жерл своих орудий, упорно продвигались вперед.
Две другие группы танков пошли в обход. Не подозревая, что на их пути может сказаться препятствие, они быстро двигались вправо и влево от дороги — вдоль опушки леса. Раздался взрыв. Это один из танков наехал на мину и подорвался. Другие машины замедлили ход и стали выискивать наиболее безопасные направления. А со стороны Тарасовки, из лесу, по которому пролегала рокадная дорога, выползали все новые танки и грузовики с пехотой. С них соскакивали автоматчики и прямо с ходу вступали в бой.
